Страница 11 из 13
Я застыла с вилкой у рта. Похоже, это те самые, вчерашние знакомые.
– Вась, – вдруг обратился ко мне Родион, – не знаешь, куда Константин Борисович делся? С утра его ищу. Очень нужен….
Я равнодушно пожала плечами:
– Что я ему, сторож? Он мне не докладывается. А ты у Всеволода спроси.
Родька скривился и махнул рукой с глубоким вздохом.
– Спрашивал.
– И?
– В командировке, сказал.
– Ну, значит, в командировке.
– Ага, а в бухгалтерии Олечка сказала, что в отпуске.
Зараза болтучая…
– Значит, в отпуске. Что за срочность?
– Прорыв на Бутырке. Сёва поручил мне съездить посмотреть. Только, что я могу без них? Ну, возьму я приборчик, ну, найду дыру, а дальше что? Ближайший свободный портальщик улетел в Турцию с женой. Ивана тоже нигде нет.
– Слушай, – я даже немного разозлилась на него, – твоё дело – съездить, посмотреть, дать оценку. Всё! Приедешь, расскажешь, что и как. Всеволод Воеводьевич сам решит, кого посылать.
– Может, составишь мне компанию, а, Вась? – он так жалобно посмотрел на меня, что я засомневалась. С одной стороны, я жду портал на Гоа, а с другой, они ещё часа четыре не выйдут на связь. Может быть, мы ещё успеем вернуться. И я решилась. Резко отодвинув поднос, кивнула:
– Поехали, только не долго, мне к обеду надо тут быть.
Родька расплылся в довольной улыбке и рванул к дверям столовой, крича на ходу:
– Встречаемся в холле, внизу, через десять минут. Я только оденусь и прибор захвачу!
Я решила, что мне возвращаться в кабинет Кощея не за чем, куртка на мне, сумочка висит через плечо. Деньги тут. Поэтому сразу спустилась вниз. По пути обратила внимание на лифтёршу. Она, и в самом деле, выглядела хмурой. Видимо, на неё тоже действует слабеющий ключ силы.
Через восемь минут Родион вылетел из лифта, потрясая ключами от машины.
– Во! Игорян спонсировал! Не придётся по метро толкаться, – и довольный распахнул передо мной двери, – стартуем?
– Только аккуратно! Соблюдаем правила!
– Конечно, – пшикнул он, – будь спок, Василиса! Я – водила крутой! Это у меня сейчас тачки нету. Продал полгода назад. Вот премию получим за квартал, возьму А5.
Старенький бумер взревел турбо движком и рванул с места. А Родька прямо кайфовал, практически дрейфуя на поворотах.
– У Игоряна тачка гоночная. Он столько сюда напихал! Клиренс посадил до минимума, что бы скорости прибавить. На гладкой дороге машина – зверь! Но зато через лежачих полицейских приходится на пузе переползать…
И он засмеялся. Я абсолютно не разделяла его эйфории, судорожно вцепившись в поручень и проклиная себя за то, что согласилась на эту авантюру. Живой бы назад вернуться!
А он решил просветить меня про место, куда мы мчались с бешеной скоростью.
– Бутырка всегда была самым страшным местом в Москве. И не потому, что там тюрьма. С незапамятных времён это место пропитано кровью жертвоприношений и чёрных обрядов. Люди – странные существа. Считалось, что богов надо задабривать кровью. Бр-р-р, мурашки бегают, я бы не смог жить в те времена!
Я хмыкнула:
– Ну да, теперь никто жертв не приносит. Сами себя закладываем на алтарь смерти. Кто курит безмерно, кто пьёт беспробудно, а кто гоняет, как сумасшедший! Родька, давай потише! Я жить хочу!
Тот скосился на меня и заметно сбавил скорость.
– Прости, я привык гонять. Обещаю вести себя примерно, не бойся.
– И часто вы в этот район выезжаете? – я успокоилась и отпустила поручень.
– Очень часто. Там место скопления силы. Прямой выход потусторонних миров. Он, конечно, закрыт, но регулярно прорывается. Ванька там свой маячок держит. Странно, что он не поднял тревогу до сих пор.
Я поджала губы. Вряд ли Ваня может оттуда контролировать свои маячки. Слишком далеко.
Как ни странно, долетели мы до Гончаровского парка за рекордные двадцать минут. В моих глазах Родька даже подрос до Родиона. Действительно, крутой водила.
Машина с лёту вскочила на тротуар и замерла у пруда.
– А разве здесь можно парковаться? – сомнение было оправданным. Знаков, разрешающих парковку, нигде не было.
– Конечно, нет, – усмехнулся Родион и галантно предложил мне руку, помогая выбраться из авто, – но мне по-фигу. У меня купол есть.
Он вытащил приборчик, направил его на машину и нажал кнопку. Машина растворилась в воздухе. Я открыла рот, не веря своим глазам:
– Это как так?
– Техномагия! – гордо произнёс он, – Идём, чего зря время терять?
Прудик был так себе. Скорее, большая лужа, но современно облагороженная. Интересно, почему прорывы случаются в тех местах, где пруды или водоёмы?
– И где будем искать? – я подошла к самой воде и чуть наклонилась, разглядывая пруд, – Как-то не верится, что тут прорыв пространства…
– Это потому, что ты его не видишь, – Родион отошёл от меня на пару метров и достал из сумки прибор.
Это была массивная пушка из алюминия с кольцевым наконечником, обмотанным толстой медной проволокой. Сверху находились две кнопки и тумблер.
– Это оно? – я с сомнением разглядывала чудо советской технологии, – Тяжёлый наверное?
Родька кивнул деловито:
– Тяжёлый. Зато, никаких помех или поглощения силы. Все современные материалы способны накапливать в себе магию. Это создаёт неустойчивый фон, сбивающий показания приборов. Я предпочитаю работать со старыми проверенными материалами.
Он направил пушку на воду и щёлкнул тумблером. От прибора потянулся еле заметный поток. Он был чуть теплее окружающего воздуха, поэтому виден невооружённым взглядом.
– Теперь смотри внимательно на воду. Я буду прочёсывать каждый метр. Где вода закрутится спиралью, там прорыв.
И мы сосредоточились на воде. Оказалось, что это та ещё работёнка. Через десять минут Родион вспотел от усталости. А я потирала глаза: напряжённое всматривание пересушило роговицу.
– Может, отдохнём? – я сказала это на всякий случай, хотя и понимала, что пруд большой, работать ещё долго.
Но Родион, как настоящий мужчина, упрямо мотнул головой:
– Нет ещё. Минут десять выдержу. Не отвлекайся.
Через полчаса мы сидели на скамейке, с тоской глядя на пруд. Осилили примерно четвёртую часть.
– С таким успехом, мы до вечера не управимся, может, можно как-то ускориться? Ну или увеличить площадь обработки?
Родька сначала грустно покачал головой, а потом вдруг вскочил.
– Точно! Ты же говорящая! Лупа нужна. 40х. Можешь материализовать?
Я только пожала плечами и вытянула руку вперёд:
– Лупа, сорокакратного увеличения, размер…, – скосилась на прибор, – десять сантиметров с креплением на пушку…
И на руке у меня блеснул простой кругляшок в алюминиевой оплётке с крючками. Родька заржал, глядя на моё произведение искусства, но лупу взял.
– Надо же, подходит! Но, всё равно, кружок «Умелые ручки»!
– Хоть бы спасибо сказал, – насупилась я, – как умею, так и творю. Объяснять лучше надо!
– Спасибо! Я не подумал, что ты даже телескоп в руках не держала. Ладно, пробуем?
– Пошли, – вздохнула, нехотя поднимаясь с лавки, – время идёт. Ещё домой возвращаться. В смысле, в ЛюПарНас.
С лупой дела пошли живее. Не прошло и десяти минут, как я первая заметила водяную воронку.
– Стой! – крикнула Родьке, отошедшему на несколько метров, – Вон она! Возвращайся!
Пушка заставила воронку крутиться сильнее. Мы выдохнули. Родька достал телефон и просто продиктовал координаты.
– Всё, – махнул рукой в ту сторону, где должна была стоять машина, – поехали.
Мне особого приглашения не надо было. Рванула впереди него.
– Я забыла, где машина, – растерянно обернулась, – проявляй, давай!
Пока он доставал приборчик из кармана, неуклюже придерживая пушку, на нас обратили внимание зеваки. Но Родион этого не заметил и быстренько деактивировал купол. Машина появилась из ниоткуда. Двое парней, и без того с интересом наблюдавшие за нами, и вовсе пооткрывали рты.
– Нас заметили, – негромко произнесла я и мило помахала ребятам пальчиками. Родька чертыхнулся.