Осязание

1

– Нина! – Ася врывается в читальный зал. – Не могу сборник Чехова найти, помоги. Читатель ждёт!

Бледненькое Асино личико краснеет, она всегда нервничает, если не может найти нужную книгу. Читатель переминается с ноги на ногу и вздыхает, показывая, что попусту тратит своё драгоценное время. Сконфуженная девушка бесцельно шарит по полкам – книга как сквозь землю провалилась.

– Ну и что, подождёт, – с деланным равнодушием отзывается Нина, но откладывает на стеклянную чернильницу ручку с пером «Рондо» и идёт искать.

Её зовут красивым редким именем – Янина, но окружающие, по обыкновению, игнорируют первую букву.

– Какой сборник нужен?

– «Маленькая трилогия».

Нина медленно двигается вдоль стеллажей. Если бы Ася видела её сейчас, то открыла бы от удивления рот. Янина не смотрит на полки, взгляд устремлён вниз, рука скользит по книжным корешкам. Она идёт, прислушиваясь к себе.

Нет… и здесь нет… Стоп. Вот он, томик Чехова, засунутый кем-то на полку татарской литературы. Ася бы его весь день искала.

– Возьми своего Чехова.

– Спасибо! И как у тебя получается? – В голосе восхищение, смешанное с завистью.

– Случайно, конечно.

Лукавит, не случайно, но лучше лишний раз не хвалиться, особенно перед теми, кто завидует.

Заполняя формуляр, Ася ошибается и ставит неверную дату.

– Год неправильно поставила, – указывает на ошибку Янина, – сейчас сороковой… аккуратнее надо с документами.

Она бросает взгляд на маленькие ручные часики, осталось пять минут до конца рабочего времени. Расставляет возвращённые книги на полки, прибирает на столе – терпеть не может беспорядок.

Библиотека занимает второй этаж бывшего купеческого дома. Потолки здесь высоченные, с красивой росписью и лепниной, стены метровой толщины. Изразцовые печи с окошками для икон и свечей.

Нина идёт через читальный зал в маленькую комнату (вероятно, бывшую комнату прислуги), переодевается в красивое тёмно-синее платье с матросским воротником, которое бережёт и не носит на работе, боясь поставить чернильное пятно, и белые туфли-лодочки. Такие наряды редкость в их маленьком уральском городе.

Причёска у Янины по моде: волосы уложены надо лбом валиками, локоны свободно падают на плечи. У неё приметная внешность, с необычным, очень приятным сочетанием тёмных волос и голубых глаз. Подкрашивая губы розовой помадой, она перехватывает Асин завистливый взгляд.

«Выфрантилась… На восемьдесят рублей зарплаты такое не купишь», – возникла в голове чёткая мысль.

Ответить бы, да нельзя – будет хуже.

Нина заглядывает на минутку к заведующей, спускается по кованной лестнице и выходит на улицу.

По пути наведывается в магазин, в больших окнах которого выставлены плакаты с рекламой минеральных вод, соков, куриного бульона в кубиках и крабов «Снатка».

Реклама есть, а крабов в их Ромске1 не бывает. Она покупает сахар, хлеб, масло и пряники. Теперь можно ехать домой.

***

От автобусной остановки до частного сектора – рукой подать. Дома здесь с высокими (с целый этаж) цоколями для защиты от паводка. Урал-батюшка разливается каждый год так, что по улице можно передвигаться только в высоких резиновых сапогах, но Нинин дом находится выше и не сильно страдает от воды.

Навстречу выбегает маленькая чёрно-коричневая собачка Кукла. В хорошую погоду она любит дремать на тёплом крыльце, греясь на солнышке. Хозяйку она чует издалека, поднимает голову, шевелит ушами, потом срывается с места и приплясывает возле калитки, поскуливая от нетерпения. У Куклы забавная мордочка с бежевыми пятнышками у глаз и носа, гладкая шерсть, тонкие лапки и хвост прутиком. Нина опускается на корточки и ласкает свою любимицу, та лижет ей руки. Ритуал соблюдён, теперь можно заходить в дом.

Комнаты сверкают чистотой, накрахмаленные занавески топорщатся, на мебели – ни пылинки. Полосатые дорожки на полу, стол застелен белоснежной скатертью. Мама в простом тёмненьком ситцевом платье накрывает на стол, раскладывает приборы и расставляет тарелки. Одного взгляда Нине достаточно, чтобы почувствовать пульсирующую боль в висках.

– У тебя голова болит?

– Есть немного… ничего от тебя не скроешь, – слабо улыбается мать.

– Садись, сейчас помогу.

Маленькие руки плавно двигаются, не касаясь головы, ладони горят и покалывают; что-то чуть плотнее воздуха перекатывается под ними. Янина не знает как можно обозначить это ощущение и про себя называет его током.

– Уходит… уходит… – шепчет мать. – За столько лет не могу понять: ну как это у тебя получается? Ведь во-о-от такусенькой, бывало, подойдёшь, ручками помашешь – и всё проходит.

– Сложно объяснить. Это как осязание, но гораздо сильнее.

– Это чего такое?

– Восприятие организмом воздействия внешних факторов с помощью рецепторов, – процитировала Нина, проштудировавшая у себя в библиотеке немало справочников. – Ощущение, если кратко, только сильнее, чем у других.

– Вон как… Ты бы, Яньк, не особо показывала своё ощущение перед людьми-то, разные бывают.

– Я не показываю, не переживай.

Но скрывай-не скрывай, а шила в мешке не утаишь, оно обязательно проколет мешковину.

***

Маленькой Янина и не подозревала, что природа наделила её чем-то необычным. Она видела, что часто люди говорят одно, думая другое, и принимала это за какую-то игру. А в игре свои правила. Откуда ей было знать, что люди не видят будущих событий, не умеют читать мысли… Не понимала почему так пугаются родители и сестра, когда она выдавала вслух то, о чём лучше бы промолчать. Потом стала старше, умнее и сдержаннее.

Лишь однажды Янина позволила себе выпалить правду-матку. Это случилось, когда Лиля впервые привела будущего мужа Николая знакомиться с родителями.

Мама, конечно, засуетилась, стала собирать на стол, стараясь не упасть в грязь лицом перед возможным зятем.

Кавалер Нине не понравился. И что только Лилька в нём нашла? Курносый нос, щёки толстые, веснушчатые.

Николай поздоровался с родителями, ей тоже подал руку, как будто взрослой. Она слегка пожала протянутую ладонь…

– Это моя сестра Яниночка. – Завитая и наряженная Лиля улыбалась и не ждала подвоха.

«Яниночка-картиночка, – вплыло в сознание. – А домик-то и небольшой… Эх, просчитался! Лучше бы с Фиркой загулял… И ведь не отделаешься – обрюхатил. Или отказаться, сказать, что ребёнок не мой?»

Нина, видевшая все стороны человеческой жизни, прекрасно понимала значение этого слова – «обрюхатил». Она уставилась на Лилин живот: так и есть! Маленький, как червячок, ребёночек с пульсирующим сердечком. Сестра гуляла допоздна, мало бывала дома, поэтому Янина не заметила ребёнка раньше.

– Лиля… прогони его! Мы сами твоего ребёночка воспитаем, я буду помогать, пелёнки стирать буду и гулять с ним буду. – Она пыталась поймать Лилины руки, сестра в ужасе прятала их за спину.

– Что ты несёшь?! Успокойся!

– Он не хочет на тебе жениться, он думает о какой-то Фире!

Янина видела вытянувшиеся лица родителей, испуганную физиономию Коли, плачущую сестру. Её увели в спальню, скандал замяли.

– Не серчайте, Николай, – говорил отец. – Ребёнок, что с неё взять… Янечка, ты, может, погулять хочешь?

Нина выглядывала из-за занавески как зверёк, отрицательно мотала головой. Николай чувствовал себя не в своей тарелке, сидел, вобрав голову в плечи, и вскоре ушёл домой, сославшись на головную боль.

Сестра была очень зла. Она выдержала град упрёков и бурю негодования от матери и жаждала расправы над младшенькой.

– Как ты смела, сопля, позорить меня перед всеми?! – шипела Лиля. – Мама мне чуть голову не оторвала!

– Лиль, ты с ним будешь несчастна, – умоляла Нина, не обращая внимания на обидное слово. – Лучше роди так этого ребёночка, ты потом встретишь человека, который тебя полюбит.

– Замолчи! Что ты вообще в этом понимаешь!

1

Ромск – вымышленный город, имеющий реальный прототип.