Страница 3 из 12
4. Когда первый страх прошел, тогда мало – помалу выходцы из Польши, Литвы, России начали селиться в этой земле, настоящей отчизне славян, земле древних полян, северян, чистых славянских племен, которые в Великой России начинали уже смешиваться с народами финскими… Это население производилось боязненно и робко, потому что ужасный кочевой народ был не за горами: их разделяли, или лучше сказать соединяли одни степи… Киев – древняя матерь городов русских – сильно разрушенный страшными обладателями табунов; долго оставался беден и едва ли мог сравняться со многими, даже не слишком значительными городами северной России. Все оставили его, даже монахи – летописцы, для которых он всегда был священ. Известия о нем сразу прервались, и не смотря на то, что там оставалась еще отрасль князей русских, ничто не спасало его от полувекового забвения…
5. Между тем как Россия была повергнута татарами в бездействие и оцепенение, великий язычник Гедемин вывел на сцену тогдашней истории новый народ – народ, бедный и жизнью и средствами для жизни, населявший дикие сосновые леса нынешней Белоруссии, еще носивший звериную кожу вместо одежды, еще боготворивший Перуна и поклонявшийся древнему огню в нетроганных топором рощах, плативший прежде дань русским князьям, известный под именем литовцев. И этот народ при своем князе Гедемине сделался самым видным на огромном северо – востоке Европы!
Тогда города, княжества и народы на западе России были какие-то отрывки, обрезки, оставшиеся за гранью татарского порабощения. Они не составляли ничего целого, и потому литовский завоеватель почти одним движением языческих войск своих, совершенно созданных им, подверг своей власти весь промежуток между Польшей и татарской Россией. Потом двинул он войска свои на юг, во владения волынских князей. Весьма естественно что успех, сопровождал его везде. В Луцке, однако ж, князь Лев сильно сопротивлялся, но не в силах был отстоять земель своих. Гедемин, назначив старост и начальников, шел далее на юг, к самому сердцу юной России, к Киеву.
Убежавший луцкий князь Лев успел кое как уговорить киевского князя Станислава выйти со своими немногочисленными дружинами навстречу грозному победителю: дружины были усилены союзниками – татарами; но все бежало перед мощным литовцем. Гедемин, сильно поразив их при реке Ирпени, вступил с торжеством в Киев, носивший на себе свежую печать татарского посещения, и постановил в нем правителем князя Минодава Ольшанского, принявшего греческую веру.
…Гедемин был человек ума крепкого, был политик, сумел сохранить дружбу с татарами, владея отнятыми у них землями и не платя никакой дани. Этот дикий политик, поклонявшийся языческому богу, ни у одного из покоренных им народов не изменил обычаев и древнего правления; все оставил по-прежнему, подтвердил все привилегии и старшинам строго приказал уважать народные права… Он умер в 1340 году…
Вслед за Гедемином такие же два сильных характера, Ольгред и Ягайло, вознесли Литву, употребляя ту же самую политику с присоединенными народами.
6. И вот южная Русь под могущественным покровительством литовских князей, совершенно отделилось от северной. Всякая связь между ними разорвалась; составились два государства, называвшиеся одинаковым именем – Русью. Одно под татарским игом, другое под одним скипетром с литовцами. Но уже сношений между ними не было. Другие законы другие, обычаи, другая цель, другие связи, другие подвиги составили на время два совершенно различные характеры… Многое в истории разрешает география. Эта земля, получившая после название Украины, простирающаяся на север не далее 50 градусов широты, более ровна, нежели гориста. Северная ее часть перемежается лесами, содержавшими прежде в себе целые шайки медведей и диких кабанов; южная вся открыта, вся из степей, кипевших плодородием, но только изредка засевавшихся хлебом. Эти степи кипели стадами сайг, оленей и диких лошадей, бродивших табунами, с севера на юг проходит великий Днепр опутанный ветвями впадающих в него рек. Правый его берег горист и представляет пленительные и вместе дерзкие местоположения; левый весь из лугов, покрытых рощами, потоплявшимися водою. Двенадцать порогов, выросших из дна реки скал, недалеко от впадения его в море, преграждают течение и делают плавание по нем чрезвычайно опасным… В Днепр впадает только одна судоходная река, Десна, проходящая в северной Украине, с лесистыми берегами, почти с обеих сторон потопляемыми водою; но и эта река только в некоторых местах судоходна. Кроме того на севере Остер и часть сейма, на юге Сула, Псел с цепью видов, Хорол и другие; но ни одна из них не судоходна.
К северу ли с Россией, к востоку ли с кипчакскими татарами, к югу ли с крымскими, к западу с Польшей – везде она граничила полем, везде равнина, со всех сторон открытое место. Будь хотя с одной стороны естественная граница из гор или моря- и народ, поселившийся здесь, удержал бы политическое бытие свое, составил бы отдельное государство. Но беззащитная, открытая земля эта была землей опустошений и набегов, местом, где сшибались три враждующие нации, унавожена костями, утучнена кровью. Один татарский наезд разрушал весь труд земледельца: луга и нивы были вытаптываемы конями и выжигаемы, легкие жилища сносимы до основания, обитатели разгоняемы или угоняемы в плен вместе со скотом. Эта была земля страха; и потому в ней мог образоваться только народ воинственный, сильный своим соединением, народ отчаянный, которого вся жизнь была бы повита и взлелеяна войною. И вот выходцы вольные и невольные, бездомные, те которым нечего было терять, которым жизнь – копейка, которых буйная воля не могла терпеть законов и власти, которым везде грозила виселица, расположились и выбрали самое опасное место в виду азиатских завоевателей – татар и турков. Эта толпа разросшись и увеличившись составила целый народ, набросивший свой характер и, можно сказать колорит на всю Украину. Народ этот сделал чудо, превратив мирные славянские поколения в воинственные, известные под именем казаков. Казаки составили одно из замечательных явлений европейской истории, которая, может быть, одно сдержало это опустошительное развитие двух магометанских народов, грозивших поглотить Европу.
7. Если не к концу 13, то к началу 14 века можно отнести появление казачества, к тем векам, когда святая сильная ревность к религии еще не остыла в Европе. Когда почти вдруг во всех концах беспрестанно образовывались братства и ордена рыцарей, составлявшие странную противоположность тогдашним разъединениям, отвергнувшие условия обыкновенной жизни, безбрачные, суровые, неотразимые соглядатаи дел мира, железные поборники веры Христовой. Чем слабее была связь тогдашних государств, тем сильнее росла ужасная сила этих обществ. Разлитие магометанства и магометанских новых сильных народов, уже врывавшихся в Европу, увеличивало их еще более. В это время появился близ порогов городок, или острог Черкасы, построенный удалыми выходцами, имя которого звучит обитателями Кавказа, которого даже построение многие приписывают им, и где было главное сборище и местопребывание казаков. Вначале частые нападения татар на северную часть Украины заставляли жителей спасаться бегством, приставать к казакам и увеличивать их общество. Это было пестрое сборище самых отчаянных людей пограничных наций. Дикий горец, ограбленный россиянин, убежавший от деспотизма панов польский холоп, даже беглец исламизма, татарин, может быть, положили первое начало этому странному обществу по ту сторону Днепра, впоследствии постановившему целью подобно орденским рыцарям, вечную войну с неверными. Это скопище людей не имело никаких укреплений, ни одного замка. Землянки, пещеры и тайники в днепровских утесах, часто под водою, на днепровских островах, в гуще степной травы, служили им укрытием для себя и для награбленных богатств. Гнездо этих хищников было невидимо; они налетали внезапно и, схвативши добычу возвращались назад. Они поворотили против татар их же образ войны, те же азиатские набеги. Татары и турки должны были всякий час ожидать этих неумолимых обитателей порогов. Магометанский сосед не знал, как назвать этот ненавистный народ. Если кто хотел к кому выразить величайшее презрение, то называл его казаком.