Экипировщик

  - Как звать тебя? - взяв деньги, спросил проводник.

  - Сергей.

  - А меня Иваном зовут. Значит, так. До Краснодара в вашем купе два свободных места. Пусть сидит спокойно. С бригадиром я разберусь сам. Ревизоры может сядут, может нет. А вот после Краснодара, скорее всего, девку придется куда-нибудь пристраивать. Если будут места в другом вагоне - вопросов нет. Если не будет - придется ей ехать на третьей полке. Тогда пусть сидит там тихо, как мышь, чтоб тебе лишних денег не платить за неё. Она что, в самом деле твоя знакомая? - усмехнулся Иван.

  - А откуда же я узнал, как ее зовут! - пожал плечами Смушкин.

  - Да всякое бывает. Ладно, иди к своим бабам, у меня дел по горло!

  Смушкин ушёл, подозревая, что неожиданное приключение только начинается.

  Войдя в своё купе, он сразу понял по Юлькиному выражению лица, что она крайне недовольна его поступком. Юлька с брезгливостью смотрела на Лену, словно та была лягушкой или еще кем-то более мерзким. Похоже, назревал скандал. Елена еще не отошла от шока. Она сидела, крепко сжав колени, не сняв с плеча сумку и держала чемодан за ручку, словно была готова уйти. Выглядела она, по сравнению с агрессивной Юлькой просто жалко.

  Смушкин решил сыграть на опережение.

  - Юля, это моя знакомая Лена. - Юлька демонстративно молчала.

  - Лена, давайте я уберу ваш чемодан! Вина хотите? - Лена вздрогнула, будто очнулась и испуганно посмотрела на своего спасителя.

  - Я сама могу. - Запнулась, встала, сняла сумку и посмотрела на Юльку, - я вам не помешаю? - спросила она её.

  - Не помешаешь, если будешь молчать, ... , попутчица! - Юлька отвернулась и стала смотреть в окно, будто там было что-то более интересное, чем крымское степное пространство. Елена ничего не ответила ей, словно не услышала ни одного обидного слова в свой адрес.

  - Сумку можете положить пока наверх, а чемодан я уберу под сиденье, вот сюда! - Сергей поставил её чемодан рядом со своим и опустил сиденье. Итак, давайте выпьем за знакомство и за добрый путь до дома!

  - Пейте, я не хочу! - отказалась Юлька.

  Елена с Сергеем выпили по неполному пластиковому стаканчику крымской мадеры, от закуски в виде соевой конфеты Елена отказалась. Помолчали. Сергей налил еще по столько же. Она в этот раз лишь пригубила вино и, глядя в ему в глаза, спросила:

  - Сколько я должна за эту ..., за билет и кому?

  - Ничего не должны, я договорился с проводником. Пока будете ехать здесь до Краснодара, а там будет видно.

  - Красиво жить не запретишь! - хмыкнула на эти слова Юлька, - Сергей Борисыч у нас из торговых работников, богатый. Так что вам, Елена ... Батьковна, можно не волноваться - он платит и за меня и, судя по всему, теперь и за вас. У него теперь гарем у падишаха хренова! Налей-ка и мне, я ведь как-никак, а твоя жена или уже нет?

  - Юля, брось злиться! Человек в беду попал, война вон началась, а ты... - Смушкин попытался успокоить Юльку.

  - Где ты войну увидел? А этой ... соседке нашей надо было заранее позаботиться об обратном билете!

  - У меня есть билет, только он на 5 сентября. Я ведь в Гудауте отдыхала, а там настоящая война уже с ночи на 15-е августа. Пришлось половину вещей бросить, наняли вместе с соседями рафик, набились, как селедки в бочку - нас в рафике, рассчитанном на десятерых, было почти тридцать человек, по дороге других отдыхающих подбирал водитель Джамал, он уже на пенсии, воевал и знает, что такое война. Он нас по сути дела и спас. Отдыхающие были и из Москвы из Ленинграда, из Киева, из Тбилиси и ещё откуда-то. Но денег Джамал взял со всех и не потому, что жадный, а на покупку оружия, чтобы от грузинских головорезов защищаться. В десяти километрах от Гудауты грузинские спецназ вырезал половину села - всех мужчин-абхазов, а заодно и отдыхающих, которые у них жили. Убивали даже женщин, которые пытались защитить своих мужей. Я никогда не думала, что в наше время в нашей стране могут быть такие вещи. Ведь грузины против фашистов воевали, а здесь такое. Правда, этих грузин называли звиадистами, то есть поклонниками Звиада Гамсахурдиа. Говорят, что он сумасшедший. Нет, это уму непостижимо, чтобы люди одной страны, соседи, жившие веками рядом, превратились в зверей.

  - Ладно, давайте отдыхать, хватит на ночь страшилки рассказывать - мы не в старшей группе детского сада! - распорядилась Юлька и пошла в туалет переодеваться.

  - Я не буду спать, мне переодеться не во что, - буднично сказала Елена.

  - Ложитесь на нижнюю полку, а я наверх полезу. Если что - будем думать. Хорошо? - предложил ей Сергей.

  - Спасибо, Сергей!

  В Краснодаре к ним в купе добавился сосед. Пожилой узбек, который вышел вскоре в Россоши.

  Юлька окончательно дистанцировалась от Смушкина и, лежа на своей правой нижней полке, делала вид, что внимательно читает взятый у него еще в Хосте зарубежный детектив в мягкой обложке с косматым бандитом, который занёс кинжал над барышней в мини-юбчонке.

  Общаться с Еленой было несравнимо интереснее, чем с Юлией. В Елене не было и малейшей стервозности, чем не могла похвастаться Юлия, не было и дешевого меркантилизма, зависти по любому поводу, злословия. Елена оказалась контактным, но, при этом, очень разборчивым человеком - она чутко улавливала скрытую недоброжелательность, ехидность.

   Обладала она с точки зрения Сергея и отрицательными качествами: чрезмерной доверчивостью, стремлением видеть в человеке хорошие качества, отсутствием подозрительности. По большому счету, Елена оказалась почти полной противоположностью Юлии.

  Елена оказалась типичным экстравертом. Смушкин же был интровертом. Вода и камень, лёд и пламень, противоположные полюса в электричестве. В жизни, как и в магните, они тянутся друг к другу. Юлька, кстати говоря, женским чутьем мгновенно это поняла. И, глядя на то, как им обоим по душе взаимное общение, ревновала сверх всякой меры. А Сергей этого не переносил.