Страница 21 из 22
Вокруг заметно потемнело и похолодало. Над луговиной поднялся туман и создалось впечатление, что земля вздыхает, выделяя из себя этот сырой тёплый воздух, который соприкасаясь с холодным воздухом вне земли, окрашивался в белый цвет, напитывался влагой - конденсатом...
Я собрался уходить и обойдя луговину, вышел на противоположный её край, на границу с холмистым лесом.
Часть "гарема" другого быка - доминанта вошла в этот лес, продвигаясь в сторону лесного озерца и я, вглядевшись в полутьму, увидел, как два молодых быка стуча рогами во время схватки, принялись, толкая друг друга и упираясь рогами, гонять друг друга. Костяной стук рогов наполнял лес и я не рискнул войти под его потемневшие своды.
В это время, бык - доминант, не обращая внимания на суету вокруг, выйдя на берег озеринки, нашёл грязевую яму и повалившись в неё, начал возиться там, ударяя в лежачем положении передними ногами по вязкой как тесто, чёрной пахучей грязи. Когда один из молодых быков с рогами из пяти отростков, подошёл к нему слишком близко "хозяин" вскочил и отогнал молодого от "своей" грязевой ванны.
Конечно, все действия оленей, имеют какой-то утилитарный смысл, которого я, часто не мог угадать. Зачем, например бык - рогач, уже в такую прохладу принимает "грязевые ванны?
Чуть позже, сгоняя несколько назойливых мошек со лба, я понял, что во влажном вечернем воздухе появляется много кровососущих и потому бык, старается забив грязью шерсть, не дать насекомым, пробираясь к коже, кусать себя ...
Туман, поднявшись над землёй на метр - два стал густеть и превращаться в непроницаемое для взгляда "молоко", смешавшееся с наступающей ночной темнотой. Травянистой поверхности луга не стало видно и по большой туманной поляне, бродили тёмные силуэты оленей, с выделяющимися среди них крупными самцами с большими рогами, торчащими вверх как бороны.
Нервный, в это время немного успокоился, зато начал часто и раздражённо реветь ближний ко мне бык - доминант. Он крутился на площадке размерами десять на десять метров и задирая голову ревел низким простуженным голосом, отрывисто и сердито. Его матки паслись неподалеку, не обращая внимания на возбуждение и раздражение "хозяина".
Движение по дорогам парка прекратилось, а я зашёл в этот вечер так далеко, что точно не знал в какую сторону и сколько мне идти до Ричмондских ворот. Вздыхая и не желая уходить, я оттягивал момент прощания с оленями и наконец, невольно помахав им рукой, тронулся в сторону дороги, которая к тому времени исчезла в пелене туманного мрака.
Выйдя на дорогу, и пройдя по ней несколько сотен метров, я свернул на щебёнчатую тропинку пришедшую справа и направился, как мне казалось, вдоль неё к воротам - и в итоге... потерял путь. Я шёл в тумане, видя далеко сбоку и вверху электрические огни высоких здания. Но внизу, всё расплывалось, терялось в клочьях тумана. Иногда, сбоку от тропы я видел силуэты оленей и даже мог различить среди них крупных быков с высокими развесистыми рогами. Они стояли неподвижно и провожали меня взглядами, поворачивая головы вослед моей фигуре...
Меня охватило чувство тревоги, которое я испытывал и не один раз в глухой сибирской тайге, населённой дикими зверями и опасными хищниками. Казалось, я на время забыл, что нахожусь в парке, в большом европейском городе...
Вращая головой в разные стороны, напряжённо всматриваясь в туманную мглу, я пытался определить хотя бы примерно, где нахожусь...
Наконец понял, что не узнаю этих мест и что заблудился! Конечно, я мог выйти из парка через ближайшие ворота, но мне - то надо было выйти как можно ближе к метро "Ричмонд- парк"!
Я начинал нервничать, представляя себе как начну крутиться на одном месте и вдруг выйду совершенно в противоположную сторону...
А дома меня будут ждать и волноваться, а потом успокоившись, надеясь что я остался в парке ночевать, лягут спать. Я знаю, что домашние от меня ожидают всего что угодно, зная мой авантюрный характер...
Вдруг, впереди, на асфальтированной тропинке раздались чьи - то шуршащие шаги и появился силуэт человека, ведущего сразу несколько собак на поводках. Я обрадовался встрече и запинаясь, по-английски спросил, как пройти к Ричмонд - Гейт и услышал в ответ, что надо идти прямо, никуда не сворачивая и до ворот около мили пути.
Я воспрял духом и уже метров через триста начал, по чёрным силуэтам холмов и крупных деревьев, узнавать знакомые места.
В это время резко похолодало и туман быстро поднялся, обнажив и землю, и заросли папоротника, и силуэты деревьев по обе стороны дороги, и чистое темное небо с множеством мерцающих на горизонте, над линией лесистых холмов далёких электрических огней Лондона.
Увидев впереди, за металлической оградой ворот близкие огни городских улиц, я невольно вздохнул с облегчением: "Сегодня, по крайней мере, не придётся ночевать под деревом" - подумал я и невольно рассмеялся представляя, как холодно и сыро бывает здесь во вторую половину ночи...
Двадцать четвёртое ноября. Облачно и сыро. Весь день шёл дождь и совсем недавно прекратился...
Приехал в парк во вторую половину дня. Всё тихо, грустно и влажно. Тропинки через лес размокли и я старался аккуратно пробираться по обочинам. Выйдя на большую луговину, увидел стадо оленей - вперемежку стояли, лежали и паслись благородные и пятнистые олени. Молодые пятнистые оленята перекликались блеющими тоненькими, мяукающими голосами и потому, над полем стоял неумолчный шум.
Быстро наступили сумерки и я, проходя мимо благородных оленей пытался их снимать на камеру. Звери стояли кучками, неподвижно и поднимая головы повыше, направив длинные острые уши в мою сторону, слушали внимательно и смотрели во все глаза. Доминантные быки, находясь среди стада были уже совершенно спокойны и жуя жвачку, равнодушно поглядывали в мою сторону. Их возбуждение улеглось, а значит, гон закончился. Теперь, они сами будут отъедаться после приключений во время гона, а матки вынашивать появившихся в них зародышей - результат этих страстей...