История предательства

Враги их не преследовали. Только дурак полезет в незнакомые кусты за раненым зверем. Наступавшие союзники дураками не были. Святослав велел трубить сбор. Свой лагерь он поставил на месте, где еще недавно стоял лагерь македонцев. Благо и палатки, и дрова, и сено, и даже кое-какой скарб были оставлены ими на месте.

Смеркалось. Избегнувшие смерти и плена аланы рассредоточились в роще. Каждое дерево и кустарник стали их защитой и крепостью. Лонгин Алакс тоже не был дураком, чтобы лезть на ночь глядя в эти дебри. Он велел разбить лагерь в степи перед лесом. Его замысел был прост: запечатать выход из леса, а если к утру аланы не сдадутся, то днем с силами подошедшего ополчения очистить лес от захватчиков.

Сивый Конь вглядывался в мерцавшие костры расположенного перед лесом лагеря.

Рядом с ним стояла Матрёна, возглавлявшая сестринский союз в его отряде. Одетая, как и прочие казаки, в мужское одеяние, она ничем не выделялась из общей массы воинов. Сестры владели кинжалом и мечом, но в бою им чаще отводилась роль стрелковой поддержки. В часы затишья сестры врачевали раны, укрепляли дух умиравших казаков. Кроме того, Матрёна исполняла в отряде роль пирра – духовного лидера.

– Матрёна, каково настроение в отряде? Есть желание драться у казаков и аланов? – спросил воительницу атаман.

– Загнанные волки и огрызаются злее, – ответила Матрёна.

– Вот-вот. Завтра станут охотиться на нас, как на волков, – вполголоса сказал атаман.

– Матерый волк уходит от загонщиков потому, что хитрее их, – заметила Матрёна. – Я молилась богам и спрашивала их совета.

– И что они посоветовали?

– Походный атаман ты – тебе и принимать решение. Но звезды расположены к нам благожелательно.

– Хоть что-то хорошо. И слава богу!

Слева от них зашуршала палая листва под ногами.

– Атаман, к тебе просится старший от зихов, бек Одил, – вполголоса доложил Ром.

– Одил-бек, – поправил Рома Сивый, произнеся имя зиха на туранский манер. – Хорошо, веди его ко мне, – не оборачиваясь, ответил атаман. – Стой. – Сивый Конь положил руку на плечо Рому. – Найди мне есаула Лозу и приведи ко мне тоже.

– Да тут он, неподалеку, – проворчал Ром и растворился в темноте.

Через какое-то время снова еле слышно зашуршала листва под ногами. Ром провел к атаману есаула и бека.

– Здрав будь, атаман, – приглушенно поздоровался бек. Есаул стоял молча. Ни к чему зря воздух сотрясать. Понятно, что атаман зря звать не будет. Да и виделись недавно, когда Сивый Конь отдавал ему начальные распоряжения о дозорах и разведке.

По обычаю бек ждал, пока заговорит атаман. Врожденное чувство вежливости не позволяло ему начать разговор первым.

– Стерегут нас, – сказал Сивый Конь, кивнув на огни костров. – А утром прочешут лес. И нам тут не выстоять. Значит, оставаться здесь нам не с руки. Что скажете?

– Уходить отсюда надо сейчас, ночью, – сказал есаул.

– И пробиваться к своим, – добавил бек.

– Сколько с тобой людей? – спросил бека атаман.

– У меня и у Аслан-бека всего около трех сотен, – коротко ответил бек.

– И наших около семи сотен, – покачал головой атаман. – А сколько в лагере?

– Наши пластуны насчитали в лагере не меньше двух тысяч. И к утру должно подойти подкрепление, – доложил есаул. – Кроме того, в лагере говорят, что основные силы Калокира разбиты императорскими гвардейцами.

Бек не смог сдержать горький стон разочарования.

– Даже если это преувеличение, пробиваться к своим нам нет смысла. Впереди нас ждет только конная гвардия базилевса, – мрачно сказал атаман. – Лоза, а что хорошего разнюхали наши пластуны?

– Конницей, что преследует нас, командует лонгин из аланов, – усмехнулся есаул. – У нас одна выучка. Он догадывается, что мы не будем тут тухнуть до утра, и потому остерегся. Если мы попытались бы вырваться, то напали бы на его лагерь. Так что те костры, что мы видим отсюда, – это ложный лагерь. Настоящий лагерь расположился в двух полетах стрелы левее.

– Хорошая новость! – сказал, пригладив усы, атаман. – Что ж, будем брать!

– Но куда же нам идти, если позади ромеи и впереди ромеи? – хмуро спросил бек.

– Пойдем прочь из загона, – ответил атаман. – Туда, где нас не ждут и где ромеи наверняка не выставили заслонов. Мы пойдем к Адрианополю, на соединение с конницей Великого князя Святослава.

– Любо, – ответил, подумав, Лоза.

– В этом есть смысл, – согласился и бек Одил. – Можно уложиться в суточный переход, если только передвигаться быстро и без привалов.

– Да, но, чтобы так двигаться, нам надо иметь каждому по два коня. И третьего коня – для оружия и припасов, – покачал головой Лоза.

– Вон там наши вторые и третьи кони. – Сивый указал рукой на горевшие костры. – Есаул, найди куренного атамана Назара и передай ему мой приказ: выдвигаться с пластунами к лагерю ромеев. Его задача – вырезать караулы и завладеть табунами.

– Любо, – хищно оскалился Лоза.

– Сам пойдешь с ними. К рассвету все должно быть сделано. Когда Назар овладеет табунами, ты подашь сигнал огнем о готовности со стороны настоящего лагеря ромеев. Ну а мы с беком по этому сигналу верхами выдвинемся из леса и атакуем лагерь. – Атаман в упор взглянул на бека. – Рубите всех, кто будет сопротивляться. Кто побежит – не трогайте. Но нам нужны пленные из тех, кто побогаче одет. Попытаемся обменять на наших. Вопросы есть?

– А мне что делать, когда вы атакуете лагерь? – уточнил есаул.

– В драку не ввязывайся. Помогай Назару, – приказал атаман. – Ваша задача – сохранить табуны. Не спеша гоните их в сторону Адрианополя. С божьей помощью поздним утром мы вас нагоним.

– Любо, – сказал есаул.

– Очень хорошо, – подтвердил бек.

Глава третья

Слухи о сражении возле Аркадиополя вскоре достигли Константинополя. Чиновники прилагали все усилия, чтобы раздуть эту победу, а поражение у Адрианополя всячески замалчивали. В храмах прошли торжественные богослужения по случаю поражения скифов. Горожане восторженно говорили, что в этой битве было убито пятьдесят пять ромеев, много было ранено и еще больше пало коней, а скифов погибло более двадцати тысяч. Множество было пленено. Часть из них обратили в рабов, а другая часть будет отправлена в Константинополь для публичных казней.

В храме Святой Софии после литургии был совершен благодарственный молебен по поводу победы над скифами. Богослужение вел новый архиепископ Константинополя, отец Василий.

Сам храм, где происходило богослужение, был украшен как литургический образец мира, как «подражание вселенной». Земля, море, воздух, планеты и звезды были явлены в пространстве храма, его архитектуре, облицовке и росписях. Здесь потустороннее являлось посюсторонним, смысл сходил во всякий предмет. Здесь снималось противоречие между духовным и материальным, небо спускалось на землю. Бог становился человеком и воплощался в мире.

Базилевс Иоанн провел в храме всю службу от начала до конца, ничем не выделяясь из толпы простых обывателей.

По окончании богослужения отец Василий прошел к себе в покои, чтобы передохнуть. Его отдых был бесцеремонно прерван паракимоменом Василием, который чуть ли не насильно притащил за собою в его покои и Цимисхия.

– Прошу прощения, святой отец, за вторжение, но дела государственные требуют незамедлительных решений, – с порога сказал паракимомен и вошел в покои. Патриарху Василию ничего не оставалось, как развести руками и приглашающим жестом указать на стулья, стоявшие возле стола.

– Прошу вас, дети мои, располагайтесь.

– Василий! – в который раз скривился Цимисхий. – Ну чего ты гонишь лошадей? Мы только что одержали победу над страшным врагом. А ты не даешь нам возрадоваться как подобает и вознести благодарственные молитвы Богу.

– Мы обязательно возрадуемся, но позже. А сейчас надо действовать, чтобы не оказаться в огненном чреве Быка на площади.

– О чем ты говоришь? Разве Варда Склир не одержал блистательную победу над скифской коалицией?