Страница 26 из 28

Солетри-Манор

Науменко Александр С.

Наконец облачившись в свою форму, Генри покинул одноэтажное строение, которое являлось его домом. Оно располагалось почти возле леса, в сотни шагов от платформы. Часто погружённый в сон, он все равно продолжал слышать прибывающие поезда, их гудки. Всё это не раздражало, а скорее уж проходило мимо него. Просто то, что не касалось его самого лично, не возбуждало интерес. А вот что реально притягивало, так это запах бумаги и работа на почте. Довольно часто мистер Фишер работал по ночам, хотя по большей части просто бездельничал, так как писем сюда приходило не особо много. Он сидел за столом, сверля своим взором одну точку, отключаясь от мира, погружённый в собственные грёзы.

"Сын. Сын. Сын. Сын. Сын. Сын".

Генри утёр кровь под носом рукавом своей формы, заходя в конюшню, седлая дряхлую лошадку. Голоса существ окончательно исчезли, а на смену им пришёл тот самый, который он больше всего ненавидел.

"Ты незаконнорожденный ублюдок. Выродок".

Именно так называл Джон Коллинз своего сына, которого родила его собственная родная сестра, опустившаяся на самое дно, проживавшая до самой смерти в "Шердлоу". Они встречались тайно, а когда мать Генри стала пить, то владелец манора махнул на неё рукой. От кровосмешения родился сын, лишь двумя годами младше Годфри. Правда, брат по отцу ни о чём не подозревал, как никто другой в этом селении.

"Сын, - продолжал звать голос, иногда переходя на требовательные нотки. - Сын. Сын. Сын. Сын".

Генри оказался втравлен во всю эту историю со смертью Коллинза старшего, ведая обо всём, так как являлся слишком чувствительным. Иногда папаша использовал его тело, сбегая из нижнего мира, но это происходило не часто и ненадолго, так как существа быстро настигали старика. Тот сопротивлялся, но ничего поделать не мог против властителей ада.

"Сын. Сынок".

Мистер Фишер обязан был подчиниться, если не хотел сильной головной боли, которую вызывал Джон Коллинз в его висках. А головную боль, признаться честно, он не любил больше всего. Ну, разве ещё зубная, которая оказалась сравнимая с головной.

"Поспеши, иначе я сделаю тебе плохо", - пообещал старик.

- Иду. Уже иду.

Он ударил дряхлую кобылу в костлявые бока, подгоняя ту, ёрзая тощим задом в седле. Установка оказалась предельно ясной. Следовало отомстить за отца двум людям, а особенно одной молодой особе, мисс редвуд. Да, он помнил эту красивую девушку, когда та заходила к нему на почту. Не часто доводилось видеть таких молодых особ, а ещё реже приходилось общаться с такими вот. Обычно красавицы, только взглянув на Генри, тут же морщили свои носики, брезгливо отворачиваясь. Да и не только красавицы...

"Убей её, - требовал голос отца. - Прикончи её! Отомсти за меня! Пролей в землю горячую плоть виновницы!"

Мистер Фишер пронесся мимо дома Фрэнка Бишопа. Удивительно, но извозчик также не спал в столь позднее время, запрягая кобылу Беллу. Тот лишь окинул тревожным взглядом почтмейстера, после чего отвернулся. Да и самому Генри было не до разглядывания. Имелось дельце, с которым следовало покончить, если он не хотел жуткой головной боли.

"Нет-нет, боли в висках я не хочу. Только не её. Что-нибудь другое, но только не голова. А ещё не зубы".

Мужчина мчался по единственной ночной дороге, удаляясь всё дальше и дальше от "Шердлоу". Вскоре его окружил только лес, а тучи над головой вдруг разошлись, открывая жёлтый глаз луны. Он смотрел, он моргал, следя за одиноким путником. Это было око его отца, того, кто мог причинять нестерпимую боль. Определённо, за ним наблюдал сам Джон Коллинз. Или нет? Может просто Генри слишком подозрителен? Ведь довольно часто говорил ему отец, что у незаконнорожденного ублюдка явно с головой не всё в порядке.

- Следовало тебя утопить ещё при рождении, как щенка.

"Но если бы вы меня утопили, то тогда бы я не работал на почте, а значит, некому просто было бы разносить телеграммы и письма", - мысленно отвечал родителю сын.