Страница 27 из 38

Час расплаты

Науменко Александр С.

Дошло до того, что ему было страшно ходить в школу. Он вначале прогуливал уроки, но и когда во дворе начались эти издевательства, то просто стал сидеть дома. Родителям, собственно, было наплевать. Они занимались лишь друг другом. А по ночам раздавались всё те же звуки, от которых почему-то всё естество выворачивало наружу.

Вернувшись как-то раньше домой, он увидел собственную мать, которая стояла на четвереньках с задранной к поясу юбкой. Сзади находился отец со спущенными штанами, который крепко впивался пальцами в женские бёдра.

- Выйди, и закрой дверь, - скомандовала мать, даже не повернувшись к сыну, продолжая своё странное дело.

Ему ничего не оставалось, как покинуть квартиру, но перед глазами всё ещё продолжала стоять картина двух потных тел. Родители походили на двух спаривающихся собак, которых довольно часто можно было увидеть на улице.

- Этим, чёрт возьми, даже не вздумай заниматься, - сказал ему после всего этого отец, когда сын поинтересовался об увиденном. - Иначе я оторву тебе твою морковку.

С этими словами отец крепко схватил пальцами мошонку сына, сжимая до боли, до слёз. Хотелось громко закричать, но из горла вырвались лишь жалкие хрипы.

- Ты понял меня, сынок?

- Да, папа.

- Я оторву тебе эту гребаную морковку, вместе с корешком.

О каком корешке отец говорил, сын так и не понял. Ведь у морковки нет никакого корешка.

- Этим делом даже заниматься и не пробуй.

А потом отец стиснул мошонку ещё крепче, и сын почувствовал, как в ней что-то лопнуло с дикой болью. Он громко вскрикнул, но тут же умолк под внимательным взглядом.

- Будет ещё больнее, если ты попытаешься сунуть свою морковину куда-нибудь. Тебе всё ясно, сынок?

- Да, папа.

В комнату вошла мать, которая окинув взглядом мужа и сына, позвала их обедать. Она ничего не сказала. Лишь повернулась спиной, скрываясь на кухне.

Отец, похлопав его по плечу, кивнул, чтобы тот двигал есть.

- Не забудь помыть руки.

К вечеру мошонка распухла так, что было больно сидеть. Она болела ещё где-то с неделю, но сын так ничего не сказал об этом родителям. Он понял, что поступил плохо, и поэтому жаловаться не стоило. Главное не совать свою морковку куда попало, ведь это плохо. И он запомнил этот урок на всю жизнь. Впрочем, если бы даже и захотел нарушить, то ничего бы не получилось. Что-то там лопнуло, повредилось, и теперь о женском поле можно забыть.

Четвёртый и пятый класс не принёс ничего хорошего. По-прежнему шли издевательства, а во дворе травля. В конце концов, ему надоело терпеть, и он не выдержав, дал отпор. Это случилось в субботу вечером, когда ему пришлось возвращаться из магазина. Плохие парни, крутые парни, решили вновь прицепиться к нему, благо, что успели накачаться пивом. Один без каких-либо слов съездил ему по физиономии, расквасив нос и губы. Другой же двинул по почкам, толкая на землю. После падение, один из плохих парней расстегнул ширинку и помочился на спину. Вот было смеху. Парни ржали, как и их подруги, накрашенные куклы.

- Ну как тебе пивко, квазимодо?

Подняв голову, он всматривался в лица. Ничего человеческого в них не было. Лишь озлобленные, кривляющиеся маски каких-то существ, которые раскрывая свои бездонные пасти, издавали жуткие звуки. Глаза горели красным, налитые кровью, а из глубин несло гнилью.