Страница 13 из 17
Его обволакивающая душу хрипотца в голосе действительно может быть очень опасна.
– Я тебя не боюсь, – твердо заявляю, но Клим срывает эту маску одним движением.
Он медленно протягивает руку и накручивает на палец прядь моих волос. Тихий лихорадочный вдох обжигает горло. Да. Он страшный. В том смысле, что вокруг него отчетливо виден темный ореол, и ты никогда точно не знаешь, чего можно ожидать от этого парня, но каждый его выпад выводит на эмоции, причем крайне противоположные друг другу.
– Зачем ты их покрасила? – спрашивает Никита, играя с моими волосами.
Выпадаю из реальности, возвращаясь на год назад.
Дешевая краска для волос. Едкий резкий запах в нашей маленькой ванной комнате. Я наносила темную жижу прямо руками, остервенело втирала в голову. Мне хотелось исчезнуть. Испариться. Стать невидимкой. Стать кем-то другим.
– Просто так, – отвечаю надломлено.
Никита скользит взглядом от своей руки к моей шее, прикасается кончиками пальцев к местечку, где бьется пульс. Холод его кожи обжигает, словно поцелуй самой Смерти. Клим смотрит мне в глаза, молчит, но такое ощущение, что он и так все понимает. Ему не нужны мои ответы, потому что он уже знает, кто я на самом деле. Сломанная, испорченная, жалкая…
Это невозможно! Нереально!
– Сахар и молоко? – спрашивает Клим.
С трудом соображаю, о чем он. А нет. Вообще не соображаю.
– Что в кофе добавить? – поясняет Никита и открывает дверь, наконец ослабив тиски своей энергетики.
– Молоко.
Клим уходит, а я яростно кусаю губы. Что я вообще творю? Кажется, у меня уже эмоциональный передоз. Хватит! Не так уж и далеко мы отъехали. А может и далеко… Нужно подышать свежим воздухом. Расстегиваю ремень, ударяя себя по подбородку, и злюсь еще больше. Дергаю ручку двери и… Облом. Он что запер меня?
Две минуты до взрыва…
Когда мои нервы уже превращаются в кучку тротила, а терпение заносит палец над кнопкой детонации, Никита появляется на горизонте с двумя бумажными стаканчиками и коричневым пакетом в руках. Ему приходится изловчиться, чтобы вытащить ключи и открыть замок. И как только я слышу щелчок, то тут же выныриваю из машины.
Ледяной ветер подхватывает волосы и хлещет ими по лицу. Наказывает меня? Ну ладно, я заслужила. За собственный идиотизм. Ноги несут подальше от черной иномарки, а мозг отказывается работать, поэтому обдуманным это решение не назовешь.
– Аня! – кричит Никита, догоняя меня. – Куда ты?
– Ты меня закрыл!
– Да. Не хотел, чтобы ты потерялась или попала под машину.
– Я тебе что? Маленький ребенок?
– А разве нет?
– Да пошел ты! Я домой. Полчаса прошли. Гони мой мобильник! – круто разворачиваюсь и вытягиваю руку ладонью вверх.
Никита сжимает челюсть и дергает желваками. Его лицо становится по-настоящему рассерженным. Кажется, мне все-таки удалось вывести его из себя, только вот радости это не приносит.
– Садись в машину, – грозно рычит он.
– Откуда ты столько обо мне знаешь?! Фамилия, цвет волос. Что еще? А? Да кто ты, нахрен, такой?! Что тебе нужно?! Не верю я в твои чистые намерения подружиться. Это бред! Такие, как ты, не заводят друзей! Так что хватит мне заливать!
– Такие, как я? – его слова подхватывает ветер и, наверное, даже природа в шоке от того, насколько они холодные.
Прикрываю на секунду глаза, желая телепортироваться в свою комнату, да куда угодно, лишь бы не здесь.
– В машину, Аня. Не такой уж я ублюдок, как ты думаешь. Домой так домой.
Никита разворачивается и направляется к машине. Бьет рукой по оставленным на капоте стаканчикам. Они падают на серый асфальт, окрашивая его темными пятнами. За ними летит пакет, из которого выпадают два большых шоколадных маффина.
Отчего-то щиплет в носу и становится мучительно горько. Забираюсь на пассажирское место, тихонько закрывая за собой дверь.
Я думала, что до этого мы ехали опасно быстро, но как же я ошибалась. Приходится просто закрыть глаза, чтобы не видеть дорогу и все жуткие маневры Клима. Подступающие слезы душат. Никита курит одну за одной, приоткрыв окно, и шум ветра практически оглушает, а его температура наживую сдирает кожу.
Дорога до общаги становится настоящей пыткой. И судя по побелевшим костяшкам пальцев на руле, не только для меня. Я его не понимаю. Да и себя тоже. И хочется, и колется. Даже не так. Режется.
Я не знаю… Я запуталась…
Машина с визгом останавливается перед общежитием, но двери все еще закрыты. Не поворачиваю головы. Никита молчит, но через мгновение, его рычание бьет наотмаш.
– Фамилию я узнал от твоих конченых пьяных друзей, после того, как отвез тебя домой в первый вечер. Цвет волос выглядит не натурально. У тебя слишком светлые брови, для черных волос. Да и глаза… Ладно, похер! Нравится тебе считать себя бедной и всеми обманутой? Вперед! Я лезть не буду. Ты показалась мне интересной, Аня, но я не думал, что ты такая психованная и неуверенная в себе.
Никита нажимает на кнопку разблокировки дверей.
– Беги. Чего ты сидишь? Я тебя не держу. Или что? Помочь тебе выйти? Ах да! Ты же считаешь меня больным на голову маньяком-преследователем. Может, все-таки трахнуть тебя напоследок, чтобы оправдать ожидания? Так же ведут себя такие, как я?!
Больно. Каждое его слово причиняет боль… Дрожащими пальцами тяну на себя ручку двери.
– Ты так и останешься одна, если не научишься верить людям и видеть все не только в черно-белых цветах, – произносит он мне вслед, а я в ответ хлопаю дверью.
Я вижу все только в черном…
Как только за спиной закрывается дверь комнаты, хочется начать крушить все вокруг. От бессилия. От безысходности. От ненависти к… Нет, не к Никите. К себе.
Я его обидела. Точно обидела. А были ли причины? Что я о нем знаю? Совсем немного. Да, он кажется редкостным козлом, но ведь это может быть правдой лишь отчасти. Наверное… Он холодный, резкий, упрямый, но если уж быть объективной… Что плохого он сделал мне?
Черт возьми! О чем я думаю? Почему я об этом думаю?
Падаю на постель лицом в подушку. Закрываю глаза и вижу ту сцену на заправке. Кофе, маффины? Куда он меня вез? Вряд ли убивать, верно? Может быть, хотел показать что-то?
Теперь я этого не узнаю. Из-за своей трусости.
Страх новизны. Страх боли. Страх разочарования.
Где-то в сумке жужжит телефон. Не хочу никого слышать, но все-таки достаю разрывающийся мобильник.
Мама…
– Алло, – принимаю звонок, потому что если этого не сделать, то можно очень сильно пожалеть.
– Привет, дочь. Как дела? Как в универе?
– Привет. Все нормально.
– Ты хоть была там?
– Да, мама. Я там была. Недавно вернулась в общагу.
– Верится с трудом, – недовольно произносит мать. – Аня, прошлый семестр ты окончила хорошо. Нам даже ни разу не звонили с кафедры, но я звонила сама, чтобы узнать твою посещаемость. У тебя есть несколько пропусков. Ты что забыла о своем обещании?
– Нет, не забыла. Я просто…
– Вот именно! Все просто! Ты должна учиться, а для этого необходимо посещать занятия! – строго чеканит мать. – Аня, ты еле-еле школу закончила из-за своих гулек. Не забывай, мы с отцом взяли кредит, чтобы ты училась в хорошем университете, а ведь могли пустить эти деньги на что-то действительно нужное.
Вопрос не стоял ребром. Я была готова пойти в любое учебное заведение за пределами нашего города, куда бы меня взяли на бюджет. Но у мамы есть какой-то знакомый в нашей местной администрации, который рассказал ей о специальности «гос и мун управление», и она загорелась. Не знаю почему. Думает, это золотая жила или что? Что после окончания учебы, я буду работать и обеспечивать их с отцом в благодарность за широкий жест, а они смогут, наконец-то, жить так, как хотят, как, оказывается, я им всегда мешала?
О-о-о… Сколько раз я выслушивала бредни о том, что именно потеряли родители с моим появлением в их жизни. Что я должна их боготворить и целовать ноги. Может быть, дети и обязаны относиться так к своим родителям, но, помимо создания меня, они должны были сделать что-то еще… Любить меня, например. Поддерживать. Воспитывать. Но мои предки и друг друга-то не любят. Куда уж им до меня. Мне доставались только упреки, нотации и скандалы без повода. Потом, правда, я им этот повод дала.