Под лунным светом

— А я подозреваю, что они хотят пустить овец на наши земли, изгнав нас ещё дальше! Поэтому я не хотел туда идти вообще, чтобы не слушать и не оставаться должным им!

— Алекс…

— Уильям, прости! Мне больно смотреть на эти убогие домишки, которые от первого порыва ветра рассыпаются в прах.

Уильям, всё время стоял над тюфяком друга, но после этих слов, стремглав отошёл к окну, и уставился на улицу.

— Ты думаешь, что мне не так же плохо живётся, как тебе Алекс? Хотя, нет. Ты знаешь! Я всего лишь хотел посмотреть, как живут там — ближе к замкам, в роскоши больших дворов. Я своими глазами хотел увидеть величественные донжоны*, которые возвышаются и видны издалека. Нарядные одежды придворных людей. Пусть они и напыщенные, — голос Уильяма помрачнел, и он говорил почти шёпотом.

— Я знаю, друг мой. Сейчас пойду собираться. — Алекс встал и похлопал товарища по плечу, отчего тот воспрянул духом.

— Наконец-то! Давай мойся и одевайся. Побыстрее только. Уже хочу видеть тебя настоящим рыцарем.

— Жди меня в трактире со всеми остальными.

— Ха! Все уже побежали в город, Алекс. Это только ты здесь прохлаждаешься.

Уильям вышел. У Томпсона была пара приличных нарядов, доставшихся, вновь-таки, от отца. Неизвестно, откуда у него столько дорогих вещей. Вероятно, это не все. С собой он тоже много чего прихватил.

Выкупавшись в водах Оруэля, парень направился обратно к дому. Хоть река находилась весьма отдалённо, он почти бегом кинулся обратно, чтобы Уильяму не приходилось ждать. Одежда отца села прекрасно на широкие плечи Алекса. И, уже полностью приведя себя в порядок, он сам не мог поверить своему отражению в воде… Любая знатная леди примет его за богатого лорда! Хотя, возможно, такие одежды и не модны при дворе, но идеального покроя, и из дорогой ткани. Он мог бы их все продать, но не стал — слишком дороги ему воспоминания.

Томпсон направился к трактиру, где его ждал Уильям.

— Поверить не могу. Алекс — это ты? — Уильям, стоявший до этого на улице, опираясь о стену трактира, выпрямился.

— Да. Этот костюм оставил отец. А я — ничего так выгляжу, верно? — он улыбнулся.

— Невероятно! Да, сегодня я найду для тебя подходящую кандидатку в жёны. И не сопротивляйся. Поверь, я с совестью возьмусь за это задание. — Уильям сложил руки на груди, и специально скорчил обиженную гримасу. — Ты меня совсем затмишь. Мы так не договаривались!

— Брось свои дурацкие затеи. Всё, идём.

— Да, иначе опоздаем на начало.

Друзья направились к огромнейшему близлежащему городу Борней, точнее, как им нравилось называть «к воротам» Саффолка. Им казалось, что их деревня выбивается вообще из всего графства. Оно поражало своими достопримечательностями и размерами земель. Здесь вмещались огромные города, роскошные замки. Алекс видел, когда приезжал, насколько знатные люди графства отрешённые и далёкие от мирской жизни селян. А сегодня, ему предстояло увидеть, как множество, не брезгующих праздновать с бедными, аристократы и мелкие дворяне, будут веселиться вместе. Никогда не бывало такого, чтобы разные вёрсты населения встречались так близко.

В Борней пускали всех. Точнее говоря, в ворота города того самого знатного милорда, снизошедшего до такого приглашения. Казалось, нет места, чтобы упасть яблоку. Крестьян, конечно, находилось на территории больше. Никого из высшего общества не было видно в толпе зевак.

Алекс хмыкнул. Заметив этот жест, Уильям бодряще его подтолкнул.

— Не переживай, Алекс, скоро все усядутся кто куда, и начнётся настоящее веселье!

— Здесь даже нет богатеньких отпрысков герцогов и лордов*! Точно, что селяне пришли с одного места в другое, чтобы поразевать рты на все эти аристократические штучки. — Алекс осмотрелся. — Та здесь даже не видно ни твоего донжона, ни вообще какого-либо поместья. Всё перекрывает толпа и огромная стена крепости.

— Хватит ворчать! Когда все усядутся, можно будет и позаглядывать.

Уильям оказался прав. Когда народ уселся, кто на траву, кто на свою верхнюю одежду, стали видны кое-какие постройки. Алекс и раньше их замечал, но ничего выдающегося в них так и не отметил. Город Борней занимал большую территорию, и вряд ли поместья лордов вообще находились где-то рядом с местом их празднования. Скорее, ближе к центральной части.

Например, как замок Орфорд. Алекс и Уильям были наслышаны о его уникальной странной форме, но, естественно, никто никогда не видел это чудо. Сам Генрих стал строить замок в Орфорде. Конечно, простым далёким людям, безумно хотелось взглянуть одним глазком, на такое невероятное строение. А Фрамлингхэмский замок вообще был древнее, и гораздо больше привлекал внимания. Он не имел донжона, что казалось ещё более особенным и непривычным в нынешние времена.

Про эти все чудеса, Алексу рассказывал Уильям. Он никак не мог понять, откуда товарищу известны эти подробности. Но истории о замках, и их правителях, завораживали, и Томпсон слушал их, как невероятные россказни музыкантов.

В один момент, казалось, весь Борней притих. Голоса звучали тише, почти шёпотом. Алекс и Уильям, сразу не обратили на это внимание, но, затем заметили, что за огромным столом, который находился в отдалении, приготовленным для аристократов, стали собираться люди. Создавалось впечатление, что они все — неземные создания, в светлых лёгких, как дым одеждах. Их лица казались одинаковыми и почти прозрачными. Уильям довольно заулыбался.

— Видишь, а ты говорил, что никто из них не удосужился выйти к бедным крестьянам!

— Они всё идут и идут! — воскликнул удивлённо, Алекс.

Столов с едой стояло множество. Но, некоторые из них служили фуршетом для селян и бедных, а некоторые — для знатных господ. Для особ аристократических кровей, конечно, места выделялись самыми видными и лучшими. Для них это не был фуршет. Лорды и леди рассаживались на свои места. Выпивки и яства, слугами приносилось много. Столы ломились от фруктов и сладостей, от мяса и всевозможных сыров и лепёшек. Такой вкусной еды, никто из бедной версты никогда не пробовал, и все жадно набрасывались на куски оленины, рыбу, масло, и остальные вкусности. Богатые дамы морщили носики, не скрывая своего отвращения к крестьянам. Но никого в данный момент, это не интересовало.

Кругом столов стояли бочки с элем. Крестьяне радостно приветствовали вельмож, выкрикивали им слова благодарности.

Алекс, скромно потягивал эль, и заедал сыром, наблюдая за всей суетностью людей. Шуты и музыканты пытались перекричать толпу, показывая свои умения, и веселя народ. А, ближе к вечеру, музыка загремела, как гром, во всю мощь. Уильям плясал и напивался, дивясь тихому поведению друга.

— Томпсон, если ты сейчас же не сбросишь свою кислую мину, мне придётся самому это сделать. — Уильям икнул, но, всё равно, потянулся за новой кружкой эля.

— Я думал, что из богатых вельмож здесь соберутся только насупленные, как совы. А они пляшут и веселятся, как дети. Хотя есть и те, кто рассматривает нас, как прокажённых.

— А, ты как думал? У них жизнь не мёд, хоть и богата! Ты хоть представь на минуту, какие строгие порядки за стенами каждого замка, каждого владения! Сюда пришли только те, кому надоела жизнь за решёткой. — Алекс задумался. — Давай развлекаться с нами. Я ещё припоминаю о том, что обещал тебе вчера.

— Хм. И что же?

— Найти тебе будущую жену!

— Как тебе удаётся столько пить, и всё помнить?

Уильям улыбнулся, но, не успел дать ответ. К нему подошёл знакомый из таверны Алан, сразу утащив поглубже в толпу танцующих. Алекс остался один. Он, было, хотел уйти, но что-то задерживало, пленяя зрелищем резвящихся и кричащих гуляк.

Уильям вернулся к нему.

— Этот проказник Алан, мне такое показал! Быстрей идём!

Томпсон повиновался. Последовав за другом сквозь толпу, он замер на месте, поражённый другим зрелищем. В стороне ото всех, под раскинувшимися ветвями лиственницы, стояла девушка. По одежде стало ясно, что она голубых кровей. Но, по её манере держаться, Алекс понял, что эта птичка вовсе не по доброй воле заперта в золотой клетке. Она, как любопытный ребёнок, рассматривала не людей, веселящихся вокруг, а небо, усыпанное бесчисленным количеством звёзд. Он раньше не замечал прекрасного вечера, но любопытный, вроде изучающий взгляд девушки, заставил его залюбоваться тем же зрелищем. Недолго Алекс смотрел в глубину ночи. Его привлекла она. Никогда прежде, ему не доводилось видеть столь необычную даму.