Розовый грех

Шаг ко мне, я отступаю. Ещё раз. Все проходило словно в замедленной съёмке: не заметила, как добралась до кровати, споткнулась и упала на мягкое. Хочу встать и уйти, далеко-далеко. Не могу.

– Роуз, – очутившись надо мной, Джером очень внимательно посмотрел в мои глаза. Пускай смотрит дальше, он не увидит таких эмоций, которые смог увидеть только в интернате. Страх и боль. – Что-то не так?

– Не знаю, – пожала плечами, благо меня не связали и не удерживают насильно. – Очень интересно: почему тебе выдали такую большую комнату в отеле? У тебя же нет денег, нам их не выдают, даже заработанные на работе пытаются забрать… Да и не хватит их на оплату на такое большое помещение.

– Это не комната, – тихо посмеялись над моими словами, – это номер отеля, который достался мне от матери. Она была владельцем отеля ещё до замужества с отцом, поэтому…

По моей щеке провели отбитыми костяшками. Можно и не думать о том, как он их получил. Это он меня спас от того парня с именем Гарри. Нужно отблагодарить за спасение, но на моем языке вертелся вопрос:

– Как ты меня нашел?

Глаза забегали, уголки губ подрагивали в попытке сказать любую ложь, в которую я могла поверить. Ничего не придумав, он, прождав минуту, придя в себя, ответил:

– Элла ответила.

– С которой занимался любовью в душевой кабинке? – такого вопроса он не ожидал.

– Откуда ты, – секундное замешательство, – ты была там… И все слышала?

– Я мылась в той кабинке, в которую вы мечтали ворваться ради веселья. – отвечала спокойно без колебаний эмоций. Во мне сейчас ничего не было, слезы высохли, истерика продолжала спать, душа смиренно ждала указаний мозга. – Я слышала, как Элла кричала…

– Я тебя понял. – мой рот прикрыли большом пальцем. Было такое ощущение будто ему что-то мешало, словно коту, мечтавшего о большой банке сметаны, но перед чеплашкой с лакомством стояла невидимая преграда. – Мне необходимо было узнать, чего именно они хотели сделать с тобой, другого выхода не видел.

– Не стоит оправдываться, – с моих губ убрали все конечности, и я смогла заговорить без любых затыканий, – я все прекрасно понимаю, тебе необходимо поддерживать репутацию бабника…

Мой взгляд был пустым, как и моя душа, сердце. Все испарилось словно туман в знойную ночь. Продолжая находиться под человеком, попросила:

– Можешь меня отпустить? Я хочу в интернат.

– Интернат? – в голосе удивление. – Где ты это слово вычитала?

– В интернете, зашла на русские сайты и прочитала.

– Хм, – с меня слезли, помогли сесть, просто взявшись за руку и потянув на себя. – Как ты могла залезть на русские сайты, если у нас заблокирован доступ к ним?

– Не знаю, – пожала плечами, – нашла один сайт, где сидят люди, с которыми можно общаться, встречаться в любом уголке планеты…

– Это называется сайт знакомств, – сошли на милость, позволив себе рассказать об этом. – У нас есть такие сайты, где можно познакомиться с другими людьми из разных стран… видимо ты попалась на один из них.

– Мне писала девушка из России, хотела приехать ко мне. – закончила рассказ, пряча руки в рукава пальто. Было холодно, чувствуя тепло в комнате, меня все равно бросало в дрожь.

Мечтаю о горячей чашечке чая с той самой конфетой, отданной ещё во время ужина. Спрятав под подушкой, надеюсь ее никто не украдёт.

– Ты замёрзла, – не вопрос, а констатация факта. Дрожа словно маленький щенок перед своим хозяином, сам хозяин, вместо того, чтобы подойти и взять на руки животное дабы согреть, просто заключают факт и уходят в совершенно другое место.

Но я не маленькое недоразвитое животное, готовое скулить и просить помощи и поддержки. Сама все сделаю, саму решу все свои проблемы.

– Идём, – мне предложили руку. Думает о том, что приму все с достоинством и сделаю как мне велят, но я продолжаю сидеть на мягком, как поняла, матраце и смотрю на ладонь. Руки до сих пор в карманах, шелестят тканью, теребят ее в разные стороны.

– Не хочу, – мотнула головой, – мне не хочется давать тебе руку зная то, что со мной могут сделать все самое необходимое в данный момент.

– А чем именно? – глупый вопрос от парня, любящего смотреть на обнаженные формы девушек и завлекать тех в постель. Ревностью здесь не пахнет, чувствуется запах агрессии, с моей стороны. Я ее не показываю на лице, зачем каждому знать? Пускай лучше чувствуют.

– Пестиками и тычинками мериться! – слетело с языка, не понимая дальнейших последствий.

Они были совершенно чуждыми для меня. Весёлый смех разнёсся по всем углам комнаты, то есть номера, покуда кроме меня и вытатуированного блондина не было. Джером смеялся словно ребенок в день рождения, ему подарили тот подарок, о котором мечтал всю свою жизнь, и он был счастлив.

Подарком была я… Угрюмо осознавать, но это факты, переосмысленные в действие. Со стороны противника, готовый нанести роковой удар прямо сейчас.

– Ты просто… мелочь, – подойдя ко мне, растрепали волосы.

– В каком смысле мелочь? – задаю вопрос. – В том плане, что я маленькая или же то, что я дёшево стою как экземпляр?

– Опять ты начинаешь, – тяжкий стон из гортани, задрав голову кверху. Простояв секунд пять, вернувшись в стойку, схватив все же за руку, повели в ту дверь, которая была в комнате.

Раковина, душ, большая тарелка с краном и шлангом. Оставив меня стоять на мягком ковре возле туалета – стыдно это признавать, – подойдя к большой белой штуке, засунув в нее маленькую штучку, напоминающую пробку, повернули кран. Вода хлынула большим водопадом, попадая в тарелку и исчезая в ней. Потрогав воду, несколько раз потрясся пальцами, обернулись ко мне.

– Проверь, – меня подвели к сооружению, куда вода наливается и не исчезает из-за крышки в сливе. – Горячая вода или нет?

– М, – коснулась стекающей вниз воды. Она была чуть теплой для меня, – можно сделать горячее?

Мне кивнули. Повернули вертушек, и вода полилась ещё сильнее. Было интересно за ней наблюдать, как она льется и не вытекает как в… приюте! Там только стоишь под душем и стараешься быстро помыться, боясь задерживаться хотя бы на минуту. Здесь все иначе.

– Что это за тарелка? – указала на предмет. – И почему вода не выливается?

Над моими словами улыбнулись краешком губ. Обняв легонько за плечи, усадив на еле приметный пуф, потянулись к ногам. По инерции сжала и придвинула к себе. Нахмурилась, прикусив губу. Ладони сжала в кулаки, положив на колени.

– Не трогай меня, я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался. Как и все вы!

В глазах моего оппонента, буду так выражаться, появились несвойственные огоньки. Такие холодные и отчужденные, губы сжались в тонкую и белую полоску. Словно их не было. Они были очерчены простым карандашом и нарисованы масляными или же другими профессиональными красками, а потом… художнику не понравилось собственное творение, и он стёр. Размазав все однотонной белой краской испортив полотно с прекрасным лицом.

– Я тебе плохое когда-нибудь делал? – холодный и отчуждённый вопрос и яростный взгляд прямо в мою душу.

– Да, – чувствую, как в моей груди начинают рвать и метать. Комок появляется в горле и мне трудно выговаривать то, о чем я думаю. – Я знаю то, что ты в сговоре с Ирмой и Эллой, моими соседками по комнате. Они придумали задание в игре – «Правда или Действие», – где я должна потерять свою девственность на воле с первым попавшимся мужчиной. Этот мужчина оказался знакомым Ирмы…

– Замолчи, – тихое, затем громче, – замолчи!

Вода налилась, выключив кран, вернулись ко мне. Сев на корточки, забрав мои ладони в свои, чуть сжав, внимательно заглядывая в глаза, прожигая одним лишь своим гневом дырку в груди, заставляя чувствовать себя маленьким ребенком, нашкодившим и получавшим за все хорошее наказание виде серьезного разговора:

– Нет, я не знал, что вы три дуры играли в эту чёртову игру – «Правда или Действие», – где тебе задали задание, основывающееся на разрыве чужим хуем твоей целки. И да, врать не буду и скрывать тоже в том, что я действительно, после данного тебе обещания, трахался с твоей соседкой. И это лишь из-за того, что я не знал, как вытряхнуть правду из Эллы, ведь на данный момент, когда ты ушла, я вновь вернулся и услышал весь твой и этой рыжей бестии разговор.