Страница 72 из 81
Такой же крупный военный центр Груз-Бей с 5 тысячами человек, обслуживающих действующие на малой высоте истребители, содержит НАТО и на восточном побережье Лабрадора, вдоль которого мы как раз в эти дни пробирались и, слава Богу, в конце концов благополучно его миновали. Без проблем, не считая утомительной медленности хода (а ввиду близости северных баз НАТО, пришлось сбросить скорость вообще до 4 - 5 узлов), прошли мы и забитое льдами море Баффина.
Неприятность (если это гражданское слово уместно для описания этой, как говорят сегодня военные, нештатной ситуации) случилась, когда мы вошли в пролив Смит, отделяющий Гренландию от покрытого льдами острова Элсмир. Акустики вдруг зафиксировали слабый шум идущей нам навстречу американской субмарины класса "Лос-Анджелес" - по-видимому, она возвращалась с дежурства у наших северных берегов и, воспользовавшись проложенным когда-то ещё их "Наутилусом" (а может быть, уже и нашей К-524) маршрутом, пересекла возле острова Медвежий Гренландское море и, обогнув мысы Норрост-Руннинген и Моррис-Джессеп, как раз входила сейчас в лежащий впереди по нашему курсу пролив Робсон. Если бы мы шли хоть немного быстрее, встреча могла бы состояться в самой узкой части пролива Робсон, так что мы со своими габаритами не смогли бы там и развернуться. А в широкой части пролива Смит мы ещё успели совершить маневр разворота и выйти назад в море Баффина. Но это тем не менее тоже была не ярмарочная площадь, где можно было постоять, пережидая, пока из узкого переулка выезжает груженная сеном телега, чтобы после этого проследовать в него самим. Вокруг нас была чужая территория, "враждебные воды", а нам навстречу двигался вооруженный корабль противника, и трагическая история с "Курском" показывала, что ни на какое благородство манер в данной ситуации рассчитывать не приходится. Поэтому, двигаясь в южном направлении вдоль кромки острова Элсмир, мы при первой же возможности чуть ли не под прямым углом повернули затем на запад и вошли в пролив, отделяющий его от острова Девон. Оба эти острова - и Девон, и Элсмир - были опоясаны шельфовыми льдами, порождающими айсберги, а потому неглубокий узкий пролив между ними оказался забит этим добром чуть ли не до самого дна. Прижимаясь все ближе и ближе к грунту, мы медленно ползли вперед в сторону выхода из этого ледяного лабиринта, со всевозрастающей тревогой прощупывая впереди себя приборами параметры сужающегося до катастрофических размеров просвета.
Но Господь не оставил нас своей милостью, и лодка в конце концов миновала эту ледяную трубу, выйдя в более-менее глубоководное и чистое (хотя и не лишенное айсбергового крошева над головой) место, по которому мы уже бодро устремились в сторону Ледовитого океана. До "большой воды" было уже, как говорится, совсем рукой подать - за нашей спиной остались "коридоры" Канадского архипелага и последние "ворота" между островами Аксель-Хейберг и Эллеф-Рингнес, мы уже фактически входили в зону понижения океанского дна в сторону Канадской котловины, когда какая-то неведомая мощная сила вдруг подхватила нашу лодку снизу за днище и, плавно приподняв её ввышину, прижала (правда, все-таки не без ощутимого удара) к нависавшей сверху глыбе огромного айсберга. Произошло практически точь-в-точь то же, что когда-то описал, придумав все из собственной головы, великий сочинитель невероятных историй Жюль Верн, загнавший в своей знаменитой книге "Двадцать тысяч лье под водой" подводную лодку "Наутилус" под управлением капитана Немо в подводно-подледную ловушку:
"- ...Нельзя ли узнать, - спросил я, - какова причина несчастного случая?
- Огромная ледяная глыба - целая гора - перевернулась, - ответил капитан Немо. - Когда самое основание ледяных гор размывается более теплыми слоями воды или же разрушается последовательными ударами льдин друг об друга, то центр тяжести перемещается выше, и в таком случае ледяная гора всей массой перевертывается вверх основанием. Вот это и случилось. Одна из таких ледяных глыб опрокинулась и ударила по "Наутилусу", который стоял на месте под водою. Затем она скользнула по его корпусу, с непреодолимой силой приподняла его и вытеснила кверху, в менее плотный слой воды, где "Наутилус" и лежит, накренившись набок...
Судя по выражению его лица, какая-то мысль мелькнула в его уме. Но, видимо, он её отверг. Покачав головой, он сам себе ответил отрицательно. Наконец одно слово вырвалось из его уст.
- Кипяток! - прошептал Немо.
- Кипяток? - воскликнул я.
- Да. Мы заключены в пространстве, сравнительно ограниченном. Если насосы "Наутилуса" будут все время выбрасывать струи горячей воды, разве температура окружающей нас среды не поднимется и не задержит процесс оледенения?
- Надо попробовать, - решительно ответил я.
- Давайте пробовать, господин профессор.
...Все тепло от электрических батарей направилось в змеевики, погруженные в воду. Через несколько минут вода нагрелась до ста градусов. Ее переключили в насосы, а на её место поступила свежая вода. Тепло от электрических батарей было настолько велико, что холодная вода прямо из моря, только пройдя сквозь аппараты, поступала в насосы уже в виде кипятка.
Через три часа после накачивания кипятка... получился выигрыш в один градус. Еще через два часа - ещё два градуса.
- Мы победим, - сказал я капитану, после того как убедился в успехе принятых мер и сам дал несколько полезных советов.
- И я так думаю, - ответил капитан. - Нас не раздавит..."
Как ни фантастично все это выглядит (я даже не знаю, поверит ли мне кто-нибудь или на этих строках уже точно плюнут на пол да захлопнут написанное), но предугаданная великим писателем история один в один повторилась и с нами. Разница заключалась только в том, что Жюль Верн засадил свой "Наутилус" все же в некую водяную камеру, ограниченную со всех сторон ледяными стенами, внутрь которых, как космонавты в открытый космос, могли выходить из лодки её пассажиры, чтобы пытаться долбить ледорубами выход из своего заточения, тогда как нам судьба не предоставила даже этого. Если бы мы попали в ситуацию точь-в-точь повторяющую плен "Наутилуса", мы могли бы расстрелять закрывающую нам проход глыбу торпедами, да и дело с концом, но мы были плотно прижаты к айсбергу, лед был прямо перед нашим носом, и пускать торпеду было практически некуда.