Страница 5 из 12
Поворот длился, впрочем, недолго. Уже в царствование императрицы Елизаветы Петровны (1741–1761) корыстолюбие влиятельных фаворитов вновь ухватилось, под флагом патриотизма, за петровские рецепты; в последних копировалась при этом самая буква, а не дух их. Государственные монополии, от которых Петр отказался, как от финансовых источников, тормозящих прогресс, вновь расцвели в руках отдельных счастливцев, а тариф 1757 г. явился не исправленным, а усиленным изданием тарифа 1724 г. Но к этому времени относится и весьма благодетельная мера. Чрезвычайно обременявшие торговлю внутренние пошлины и сборы, под 17 различными наименованиями, были все без остатка отменены манифестом 20 сентября 1753 г.; для покрытия же недобора в доходах со всех статей ввоза и вывоза был введен дополнительный тринадцатипроцентный сбор. Народ ликовал – конечно, только по поводу первой части этого манифеста. «Со времени Ништадтского мира ни одно событие не приводило населения в такой восторг»[18].
Торгово-политические связи с иностранными государствами, устанавливавшиеся уже Петром Великим, то здесь то там от времени до времени укреплялись и дополнялись при его преемниках и преемницах[19].
Была сделана попытка установить правильный (регулярный. – Ред.) товарообмен с Францией и Италией, в Испанию были даже зафрахтованы три корабля с русскими товарами, как это проектировал уже Петр. Довести, однако, дело до активной торговли русские купцы не сумели. Во всех внешних торговых сношениях России давала себя чувствовать рука Англии; даже южноевропейским торговцам приходилось обращаться с требованием русских товаров к английским фирмам. Заключенный в 1724 г. торговый договор с Англией должен быть признан сравнительно целесообразным. Он обеспечивал подданным и торговым судам обоих контрагентов свободное плавание и наибольшее благоприятствование в сфере торговли. Для большей части товаров были установлены обеими сторонами одинаковые таможенные пошлины. В случае возникновения войны России или Англии с каким-либо третьим государством не участвующая в войне сторона могла беспрепятственно продолжать свою торговлю с воюющими державами. На случай же войны между самими договаривавшимися государствами подданным и судам противника должен был быть предоставлен по крайней мере годовой срок для ликвидации дел. В 1742 г. этот договор был возобновлен на 15 лет.
В 1726 г. аналогичный договор был заключен с Пруссией и в 1743 г. продолжен на 18 лет. После вызванного войной 1757 г. перерыва этих торговых отношений последние возобновились, как только к тому представилась возможность.
На Востоке Россия стремилась к расширению сферы своего влияния частью силой оружия, частью путем мирных соглашений. Персия и Турция, Средняя Азия и Китай постоянно имелись в виду, чтобы в благоприятный момент вырвать что-либо у этих стран в пользу России.
II. На исходе XVIII в.
Глава 5
Эпоха императрицы Екатерины II (1762–1796). – Фритредерские тенденции в таможенных тарифах с 1767 по 1782 г. – Либеральная промышленная политика и оценка ее
Петр Великий, как мы видели, почти насильно привил России, до тех пор еще совершенно первобытной, определенные хозяйственно-политические начала Запада. Если эта «европеизация» и не была вполне приспособлена к условиям русского народного хозяйства, то все же было установлено по крайней мере духовное соприкосновение с культурно и экономически более прогрессивными странами, выбранными в качестве образца для подражания. Западноевропейские течения и идеи легче, чем прежде, находили себе почву и распространение в России. Тонкий слой более или менее просвещенных элементов, покрывший к тому времени толщу темной народной массы, обнаруживал тенденцию усматривать в чужестранных образцах масштаб для оценки отечественных явлений и подвергать последние соответственной критике.
В особенности в последней четверти XVIII в. восприимчивость к «духу времени» сделалась в России необыкновенно интенсивной. Петровскими реформами высшие общественные круги выведены были из безнадежной ограниченности их кругозора. Если современники Петра Великого не сумели тотчас же проникнуться экономическими идеями Запада, то следующие поколения сделали в этом отношении большие успехи. Им помогло и то обстоятельство, что на трон вступила императрица, сама одухотворенная идеями просвещения и прогресса; то была Екатерина II (17621796), «философ на троне».
Источником философских и экономических идей Екатерины II была господствовавшая тогда французская школа; императрица заявила себя ревностной сторонницей светских гуманитарных идеалов Вольтера и Дидро и усвоила экономическое учение Кенэ и других физиократов. Если меркантилисты усматривали спасение подвластной массы в государственном принуждении, то по учению физиократов гармония экономической жизни создается свободой индивида в сфере хозяйственных начинаний. Индивидуалистическое учение о естественном праве проложило путь теории свободной торговли. По Кобдену, свободной торговли требуют «Бог и природа»; Екатерина II хотела внести и свою лепту в исполнение этого требования. Абстрактные идеи претерпевали, впрочем, при перенесении их на почву действительности весьма существенные изменения. Хотя Екатерина II придерживалась взгляда, что «торговля уходит оттуда, где ее угнетают, и приходит туда, где не мешают ее спокойному развитию», однако она была очень далека от того, чтобы открыть границы империи для беспрепятственной свободной торговли.
Как бы то ни было, таможенный тариф 1 марта 1767 г. представляет собой по сравнению с тарификационной политикой 1757 г. решительный шаг по пути к «свободной торговле». В секретных предуказаниях, которыми должна была руководиться комиссия для выработки тарифных ставок, намечаются, между прочим, следующие начала: 1) продукты, которые не могут производиться в России, но представляются необходимыми, должны оставаться свободными от обложения или же с них должны взиматься лишь совершенно незначительные пошлины; 2) товары, производство которых внутри государства еще не начиналось, должны оставаться свободными от обложения в видах поощрения земледелия и мануфактуры; 3) продукты, внутреннее производство которых представляется неудовлетворительным в качественном или количественном отношении, должны быть обложены в размере приблизительно 12 % их стоимости; 4) с продуктов, ввоз которых мог бы затруднить конкуренцию русским фабрикантам, пошлина должна составлять 3 % их стоимости, причем в мотивах указывается, что такая пошлина должна быть достаточна для поощрения производителей и что в противном случае производств не следует заводить[20]; 5) наконец, высокими ввозными пошлинами должны быть обложены предметы, служащие потребностям роскоши – по тогдашним понятиям[21].
Этот таможенный тариф, выработка которого началась тотчас же по вступлении на престол императрицы Екатерины II, в некоторых своих частях носит еще явные следы петровского меркантилизма. Поворот к более либеральному пониманию торгово-политических задач совершился лишь постепенно и обнаружился яснее только в таможенном тарифе 1782 г. Последний отменил прежде всего сохранившиеся еще вывозные пошлины и запрещения импорта и во многих случаях уменьшил тарифные ставки.
Неизмеримо более важным, чем облегчения, данные внешней торговле, было освобождение как внутренней торговли, так и промышленности от многочисленных тягостных ограничений, являвшихся частью пережитками из эпохи петровского правительственного гнета, частью отпрысками той произвольной и корыстной системы правления, которая господствовала до Екатерины II. Новая императрица тотчас же по вступлении на престол объявила отмененными все монополии частного и государственного характера в области торговли и индустрии. Впоследствии она торжественно провозгласила, что занятие промыслами свободно для всякого, и подтвердила свое стремление к созданию свободной внутренней конкуренции отменой учрежденной Петром Великим Мануфактур-коллегии. «Регламент Мануфактур-коллегии, – гласит соответственный указ, – был издан в такое время, когда для распространения полезных ремесел и фабрик собственная выгода казалась недостаточно заманчивой; тогда правительству приходилось, путем поощрения предпринимателей, бороться с существующими предрассудками. Но в настоящее время всем подданным предоставлена неограниченная свобода в их торговой и промышленной деятельности. Они не стеснены ни необходимостью испрошения концессий, ни надзором над их промыслами; лучшим и надежнейшим средством к развитию промыслов является теперь собственная выгода». Ввиду этого Екатерина «подтверждает», что «частные» фабрики и мануфактуры не должны быть рассматриваемы иначе как частной собственностью, которой каждый распоряжается по своему усмотрению, не испрашивая на то разрешения власти[22].
18
Лодыженский К. Н. С. 88.
19
В течение 37 лет, с 1725 по 1762 г., 32 года царствовали три императрицы: Екатерина I, с 1725 по 1727 г., Анна Ивановна, с 1730 по 1740 г., и Елизавета Петровна, с 1741 по 1761 г.
20
Покровский В. И. Сборник сведений… СПб., 1901. С. XXVII; Лодыженский К. Н. С. 115.
21
Лодыженский К. Н. С. 109–118.
22
Один из первых указов Екатерины II предписывал взыскать обратно все суммы, выданные на устройство промышленных предприятий, и установил в то же время раздачу частным лицам государственных земель для обработки. За этим последовали многие другие финансово-политические мероприятия. Ср.: Куломзин А. Н. Государственный доходы и расходы при Екатерине II с 1762 по 1769 г. // Русский Вестник. 1869. Т. II. С. 108–151.