Страница 4 из 79
- Годятся, - согласился Ксизор. - Воплоти идею в жизнь.
Гури коротко кивнула, повернулась и ушла. Сзади она выглядела столь же прекрасно, как и спереди.
Девять миллионов - и ни одной децикредитки не потрачено на нее впустую. Ксизор хотел бы иметь дюжину таких, как она. Увы, ее создателя больше не было среди живых. Какая жалость.
Ну вот. Теперь в его распоряжении были двое отборных убийц. Убийц без прошлых связей с "Черным Солнцем". Благодаря искусным манипуляциям Гури, таких связей у них и не будет.
Ксизор поглядел на потолок. В световые плитки потолка по его заказу был вделан рисунок Галактики. При неярком мягком свете - а другого здесь почти не бывало - Ксизор мог любоваться четким голографическим изображением Галактики, парящим в потолке, на котором вручную были нарисованы миллионы отдельных мерцающих звезд-пылинок. Художник трудился над потолком три месяца и запросил королевское вознаграждение за свою работу, но Темный Принц не мог истратить то, что у него уже было, даже если бы очень постарался. К нему стекалось гораздо больше, чем он уже имел. Кредитки - ничто, у него их миллиарды. С ними просто удобнее считать, больше ничего.
Он снова посмотрел на голограмму с сестрами Пайк. Прекрасны и смертоносны эти две женщины. Ксизор наслаждался этим сочетанием. Он сам происходил из фаллиенов, расы, чьими далекими предками были рептилии. Эволюция сделала их такими, что фаллиены считались самой красивой гуманоидной расой. Ему было уже больше ста лет, но он выглядел на тридцать. Роста Ксизор был высокого, голый череп украшен оставленным на макушке "конским хвостом", мускулистое тело накачано на стимулирующих тренажерах. Ксизор выделял естественные гормоны запаха - феромоны, - которые обеспечивали ему немедленную привлекательность по меркам всех гуманоидных рас. Прилив феромонов обычно окрашивал его буро-зеленую кожу в более теплые тона. Он был Темный Принц, Подчиненный Владыки "Черного Солнца", один из трех самых могущественных людей в Галактике. Он мог без предварительной разминки и растяжки сбить ударом ноги солнечный плод с макушки высокого человека и выжать над головой два своих веса только силой собственных мышц. Ксизор мог похвастаться здоровым (хотя и решительно коварным) духом в здоровом теле.
Его влияние в Галактике уступало только влиянию Императора и Повелителя Тьмы, последнего ситха - Дарта Вейдера.
Он снова улыбнулся изображению, на которое смотрел. Третий - но он станет вторым, если его планы будут воплощаться, как задумано. Он подслушал разговор об угаданной угрозе между Императором и Вейдером уже много месяцев назад, и теперь предварительная работа была закончена. Ксизор был готов к серьезному удару.
- Который час? - спросил он.
Ему ответил домашний компьютер.
А! До встречи остался всего лишь час. От Вейдера его отделяла короткая прогулка по охраняемым коридорам, немногим дальше того места, где в верхние слои атмосферы вонзался массивный дворец Императора, созданный из серо-зеленого камня и хрустальных зеркал. Несколько километров, не более. Быстрым шагом он доберется туда за несколько минут. Незачем спешить. Ему не хотелось приходить слишком рано.
Мелодичный сигнал возвестил приход посетителя.
- Войдите, - ответил Ксизор. Телохранителей здесь не было, но в его святая святых в них не было надобности. Его защиту не мог пробить никто. Только избранные из подчиненных имели право посещать его здесь, и все они были преданы ему, настолько преданы, насколько это возможно под влиянием страха.
Вошел один из его подчиненных, Майтт Дювел, и низко поклонился.
- Мой принц Ксизор...
- Да?
- У меня прошение от Организации Незрити. Они хотели бы вступить в союз с "Черным Солнцем".
Ксизор отмерил Дювелу улыбку:
- Ну еще бы...
Дювел вынул маленькую коробочку.
- Они посылают знак своего уважения.
Ксизор взял коробочку, откинул большим пальцем крышку. Внутри оказался драгоценный камень. Это был овальный, кроваво-красный туманианский рубин, полученный под давлением, очень редкий камень, на вид безукоризненный, наверняка стоящий многие миллионы кредиток. Темный Принц поднял камень, повертел его в пальцах, кивнул. Потом он небрежно бросил его на письменный стол. Камень подпрыгнул, заскользил по столу и остановился возле чашки Ксизора. Если бы камень упал на пол, Ксизор и не подумал бы нагнуться, чтобы поднять его. Невелика потеря, если бы дроид-уборщик случайно всосал драгоценность вместе с пылью.
- Передай им, что мы рассмотрим их прошение.
Дювел поклонился и вышел, пятясь.
Когда он ушел, Ксизор поднялся, потянулся и размял шею и спину. Рудиментарный гребень на его спине слегка ощетинился, Ксизор чувствовал его под пальцами. В приемной ждали и другие просители, и в другой раз Ксизор остался бы разбирать их прошения, но не сегодня. Сейчас настало время пойти повидаться с Вейдером. Если он отправится к нему вместо того, чтобы вызвать Вейдера сюда, то потеряет преимущество, выступая в роли просителя. Это не имеет значения. Это часть игры. Между ними не должно быть никакого соперничества. Никто не должен заподозрить, что Ксизор питает к Повелителю Тьмы что-нибудь, кроме величайшего уважения, не то его планы не увенчаются успехом. А они будут успешны, уж он в этом не сомневается. Потому что так было всегда.
2
Лейя сидела в скверном кабаке в мерзкой части Мос Айсли.
Надо очень потрудиться, чтобы заслужить две такие оценки. Назвать это место трущобой - значит повысить эту дыру в чине на четыре ступени. Стол изображала сетчатая пластина из раскатанного алюминия. Такую сетку легко окатывать струёй из шланга с растворителем под высоким давлением, чтобы смыть налипшую грязь в сточное отверстие посреди покатого пола. Если открыть дверь душной жаре снаружи, все немедленно просохнет. Гнусное варево в стоящей перед Лейей чашке уменьшалось скорее из-за испарения, чем из-за того, что Лейя его пила. В системе вентиляции, должно быть, испортилась какая-то цепь - было душно, а воздух пустыни просачивался в помещение вместе с человеческими отбросами, которые забредали сюда посидеть. Пахло, как в стойле у бант жарким летом. У этого кабака было одно достоинство: освещение было таким скупым, что Лейя не видела рож посетителей, принадлежащих к полудюжине разных рас, и все весьма неаппетитные экземпляры.