Страница 4 из 7
В конце концов я решил больше не искать издателей, а опубликовать книгу – в сокращенном виде – за свой счет, и издал ее через книготорговую фирму «Симпкин Маршалл». Сократив содержание книги до двадцати восьми тысяч слов, я назвал ее «Европейская оптическая иллюзия» и подписал псевдонимом «Норман Энджелл» (как уже упоминалось, мое имя, данное при крещении, Ральф Норманн Энджелл Лейн), чтобы этот памфлет не ассоциировался с моей работой в качестве управляющего парижским отделением «Мейл» и второстепенными публикациями.
Разослав книгу приблизительно в сотню газет для рецензий, я приготовился ждать. Ждать пришлось долго. В течение многих недель не появилось ни одного упоминания о выходе книги, если не считать формальных двух-трехстрочных сообщений.
Это было еще хуже судьбы «Трех флагов». Ну, делать нечего.
После такой интерлюдии, которую Нортклифф назвал бы «погоней за бабочкой», я попытался примирить себя с мыслью о том, чтобы в будущем ограничиться работой в «Мейл», связать свою судьбу с организацией Нортклиффа, заработать побольше денег, купить парусную яхту побольше и получше и проводить время настолько весело, насколько это возможно, пока Европа не разнесла себя на куски.
Однако в качестве прощального жеста я разослал экземпляры книги двум или трем сотням избранных общественных деятелей в Британии, во Франции и в Германии. (Поскольку книга явно осталась бы нераспроданной, я мог рассылать ее совершенно свободно и кому угодно.)
Вначале ничего не происходило. Но спустя примерно три месяца что-то начало меняться. На завтраке с несколькими коллегами-газетчиками, по большей части иностранными корреспондентами, один из них небрежно обратился к другому, не зная о моей прикосновенности к этому предмету: «Вы видели книгу “Европейская оптическая иллюзия”? Вечером на дипломатическом ужине о ней говорили несколько человек и прочили ей большое будущее. Я никогда о ней не слышал». Тогда я написал редактору «Нейшн» Массингхэму, с которым был немного знаком, и попросил его взглянуть на книгу, предложив ему либо согласиться с тем, что это полный вздор, либо что она очень важна. Если решишь, что это вздор, так и скажи. Если она важна, так и скажи.
Результатом стал двухстраничная рецензия, написанная, как я полагаю, Х. Н. Брейлсфордом. Я разослал ее двум десяткам журналистов. Через несколько месяцев рецензии стали появляться десятками и сотнями, не только в Британии, США и Франции, но и в Германии. За восемнадцать месяцев с первого появления книги она была переведена и опубликована на французском, немецком, итальянском, испанском, голландском, норвежском, датском, шведском, русском, польском, финском, румынском, болгарском, чешском, арабском, турецком, японском и на нескольких языках Индии.
Один из журналистов так описывает эту историю: «В начале 1909 г. в книжный мир тихо впорхнул небольшой памфлет объемом около ста страниц. Он вышел под невразумительным названием в заштатном издательстве. Посвященный самой банальной теме на свете, он появился на рынке в разгар книжного сезона буквально накануне всеобщих выборов. Любой из тех, кто хоть немного знаком с конъюнктурой книжной торговли, сказал бы, что памфлет не проживет и пяти минут, и нет такого чуда, которое могло бы спасти бы его от мертворожденности. Так вот, через три месяца дополнительные тиражи исчислялись десятками тысяч, поднятая в нем тема заполнила страницы английской и американской прессы, имя его автора упоминалось в кабинете министров, посол Германии в Лондоне сделал его текст дипломатическим сообщением, а король дарил экземпляры книги своим министрам… Причина? Просто… автор, мистер Энджелл, на сотне с небольшим страниц подверг суровой критике аксиомы современной политической мудрости. Это огромное достижение неизвестного автора – проделать все это на сотне страниц; тем не менее это ему удалось. Мистер Энджелл заставил всех честных мыслителей принять новый образ мышления по всей проблеме войны»[4].
Книга выдержала множество изданий, одно из которых появилось аж в конце 1933 г. В 1938 г., почти через 30 лет после своего первого появления, она вышла в серии издательства Penguin в сокращенном варианте. Это издание разошлось тиражом около четверти миллиона экземпляров.
В своей «Истории царствования короля Георга Пятого» («History of the Reign of King George the Fifth») Д. Г. Сомервелл замечает, что «на простых людей огромное впечатление произвела „Великая иллюзия“ Норманна Энджелла… наиболее широко читаемое и самое убедительное руководство по пацифизму. Ее прочел даже король Эдуард VII, а он редко читал то, что не было официальным или забавным». Однако историк добавляет: «Нечасто книгу так много обсуждали и так мало понимали», и затем пишет о странном искажении, о котором речь пойдет ниже, составляющем, как я считаю, самое удивительное и, вероятно, многое объясняющее в этой истории.
Выше я предложил, что, извлекая уроки из этого опыта, следует четко разграничивать издательский успех и политический провал. Если бы «Великая иллюзия» вообще не дошла до публики, не достигнув значительного объема продаж, то ее история не представляла бы интереса для тех, кто стремится достучаться до общественного разума с помощью разумной аргументации. Ее можно было бы отклонить на том простом основании, что ее посыл, не важно хороший или дурной, не был услышан, а потому не позволяет судить, насколько она разумна и последовательна. Однако книга вызвала дискуссию по всей Европе и Америке. Х. Н. Брейлсфорд писал, что «до того как Энджелл приковал внимание континентальной Европы к своей “Великой иллюзии”… заставив выслушать свои неопровержимые выкладки… он сомневался, написал ли кто-нибудь со времен Пейна и Коббетта памфлет, сравнимый по силе и вдохновению с работами этих авторов… Люди внимали ему, затаив дыхание». И все же аргументы [этой книги] потерпели провал в попытке повлиять на политику в сколько-нибудь заметной степени. Более того, они потерпели провал и в еще одном смысле: в ходе общественной дискуссии сформулированные в ней аргументы были искажены до такой степени, что некоторые из ее основных идей оказались поставлены с ног на голову и истолкованы как защита политики, прямо противоположной той, на отстаивание которой они были направлены. Это указывает на некую коренную ошибку в подаче материала, несмотря на то что книгу горячо, а порой и преувеличенно хвалили за ясность и прозрачность.
Как уже говорилось, я втянулся в эту работу, поскольку был убежден (буквально до грани хронической бессонницы), что мы – Британия, Европа и, вероятно, бо́льшая часть мира – неудержимо движемся к войне, и избежать ее можно лишь посредством переговоров. Эти переговоры могли быть успешными лишь при условии, что мы пришли бы к ним с запасом идей, отличных от тех, что и вызвали сползание к войне. Именно в таком настроении и исходя из таких побуждений была написана эта книга. А в результате мы имеем следующее: возможно, 70–80 % тех, кто слышал о ней (но не читал) считает, что автор пытается показать, что война стала «невозможной», и либо ее остановят банкиры, либо иссякнут деньги. Полагаю, что из всех упоминаний об этой книге, которые я получаю до сих пор, половина описаний составлена в этом ключе. Типичная ссылка на нее из тех, что все еще появляются, содержится в ноябрьском (1950 г.) обзоре работ по иностранным инвестициям в серьезном ежемесячнике[5]. «В 1908 г., – начинает рецензент, – в Англии появилась книга, которую широко читали не только в англо-говорящих странах, но и по всему цивилизованному миру. Книга называлась “Великая иллюзия”, и… тезис этой книги, получивший широкое признание, состоял в том, что развязывание большой войны в те дни стало невозможным ввиду сложности и тесного переплетения международных финансов, промышленности и торговли, что заставляет участников этих операций во всех цивилизованных странах осознавать бесплодные и разрушительные последствия войны. Эта теория, получившая широкое распространение, была сметена вспышкой Первой мировой войны». Затем рецензент обсуждает – и отвергает – «опровергнутую теорию Нормана Энджелла».
4
Tighe Hopkins, Daily Chronicle, 11 Feb. 1910.
5
Cresset, Mi