Реальности Лёлика

Оставим Елену и Петю и вернемся к Лёлику, который не без активной помощи молодых девиц выпил полученное от Бубнова пиво и находился в состоянии, когда в происходящем трудно выделить что-нибудь одно. Весь мир стал кучей пятен, движений и эмоций. Разговор с девушками повлиял гораздо сильнее алкоголя. Реакции на мироздание обострились. С одной стороны, он замечал больше деталей происходящего, с другой, с трудом фиксировал на чём-то внимание. Потому что главным становилось абсолютно всё. В таком состоянии души Лёлик шёл к своему подъезду и вдруг увидел, как из Толиного БМВ выходит Олеся. Алкоголь и волнительные мечты сделали его более восприимчивым и он почувствовал необыкновенную ревность. Просто физически ощутив, как Толя и Олеся занимались бурным сексом. Впрочем небезосновательно. Да собственно, всё так и было!

Лёлик подошел к машине и вызывающе посмотрел на Олесю, та маленькая сказка про неё и себя, придуманная четыре часа назад, тут же испарилась. А надежды, наивно поселившиеся в сердце, мгновенно превратились в зудящую боль. Невыносимо видеть, как всё, что наполняет твою душу, теряется. Хотелось орать, выяснять отношения, лезть в драку. Блин, как же всё нестерпимо больно!

Олеся поступила абсолютно по-женски, сделала вид, что не увидела Лёлика. От этого стало ещё больней. Его проигнорировали! Лёлик не знал куда деваться, «крыша» съезжала от переживаний. И он, хватаясь за недавнюю историю с займом, как за последнюю соломинку надежды, подошёл ближе и спросил, когда та вернёт долг. Его конечно совсем не волновали деньги. Но Олеся вспыхнула от возмущения, она уже забыла про этот маленький долг и в принципе не планировала его возвращать, считая своим естественным правом принимать любые мелкие подарки. Без обязательств. И от кого угодно. «Толя, отдай денег этому босяку», – возмущенно выкрикнула она. Толя безропотно отсчитал необходимую сумму и странно улыбаясь, передал Лёлику испрашиваемое. «Подавись, придурок»! – обижено прошипела Олеся, развернулась и пошла к подъезду.

Когда она скрылась за дверью, Лёлик заплакал. Состояние, которое он переживал, можно описать одним словом – пропасть. Пустота мгновенно образовавшаяся в душе казалась бесконечной и доставляла такое же бесконечное мучение. Говорят любовь прекрасное чувство. Глупость! Любовь – это боль, неимоверная жгучая боль, замешанная на страхе, безумии, похоти и пустой надежде.

Лёлик, не в силах терпеть своё горе, направился в магазин за водкой. Он отчаянно хотел забыться. «В этой стране все придурки заливают горе водкой», – почему-то вспомнил Лёлик, слова Ивана Кукарекина, который полтора года назад бросил пить и уехал в Америку. Ну не кретин! Теперь, в Америке, Кукарекин стиснув зубы «жрёт» стандартный бурбон и до слёз хочет на Родину. Кукарекину не хватает российского миропонимания, бесшабашности и покладистых русских баб. А главное, в России, он был кем-то! А в Америке стал среднестатистическим вечно эксплуатируемым чмом. Мечта стала проклятием. А новая родина, дном уличного деревенского туалета. И это правда жизни! А не пропаганда или частный случай! Да что там, тенденция!

На Руси водку пьют с первым встречным. Это даже не обычай, а скорее образ жизни. Иногда так надо выпить, что некогда искать знакомых. Лёлик не стал исключением, он открутил алюминиевую пробку «чекушки», ещё не оплатив товар в кассе супермаркета, но не стал пить в магазине. Пить водку из горлышка казалось неправильным и неподходящим к особенностям грусти этого непростого сложносоставного момента. Залить горе хотелось солидно, из маленького пластикового стаканчика, обильно запивая обжигающее спиртное солоноватым томатным соком. Во всём нужна красота! Собутыльник нашёлся быстро, им оказался Паша Ложкин. Забавный и до жути наивный Паша Ложкин, который приехал откуда-то с Урала. В Москве Пашка занимался делами своей команды КВН, был весёлым и очень находчивым во всём, что касалось тонкого искусства халявы. Они интеллигентно пристроились в очаровательном скверике, недалеко от дворца молодежи, Ложкин прикупил пирожков и чудный процесс пития начался.

Паша типичный провинциал, который обладал полным набором привычек и манер приезжих, недавно «понаехавших» в Москву. Да и выглядел так же. И ещё, он чувствовал себя счастливым покорителем столицы, глядя на город, как на Эверест, который должен вот-вот покориться и почему-то именно ему. Паша легко привлекал к себе людей, моментально с ними сходился и умел очаровывать своей простотой и невероятной естественностью.

– Что обмываем? – заинтересованно спросил Паша собутыльника.

– Личное, – грустно ответил Лёлик.

– Надеюсь, девушка?

– Она самая.

– Ну ладно, тогда по первой. За нас мужиков, – торжественно произнёс Паша и немного пролив водку на скамейку, доверху наполнил пластиковые стаканчики. Лёлик отхлебнул глоток, но Паша убеждённо сказал: «За мужиков пьют по полной».

Лёлик редко пил по полной, но тут, как говорится, пошёл в разнос. Вторая пошла тоже почти по полной и гораздо легче первой.

– Она сука, меня не любит и презирает, – начал свой рассказ Лёлик, почувствовавший потребность в общении.

– Но она, блин, такая красивая!

– Как Шэрон Стоун? – поинтересовался Паша.

– Лучше!

– Да ладно, лучше Шэрон Стоун не бывает! – иронично возмутился Паша Ложкин.

– А мне пофиг эта Стоун, мне Олеся нравится! – искренне завёлся Лёлик.

– А мне Шэрон Стоун нравится, она стала моей самой первой девушкой, – хмелея, выдал Ложкин.

– Ты гонишь, она даже на Урал не ездила, – оторопело запротестовал Лёлик.

– А это всё равно, Лёлик! У меня её классная фотка есть, – игриво подмигнул Паша.

И тут на Лёлика нахлынула грусть. Он понял, что если сейчас не расскажет Паше всю историю своей неудавшейся любви, то непременно сойдет с ума. И его понесло! Лёлик безудержно говорил, капая водкой, которую всё-таки успевал пить, делая для этого небольшие, но точные паузы, а так же плакал и стучал кулаком в грудь. Паша понимающе молчал и внимательно слушал. Паша умел слушать. А это признак хорошего воспитания. Даже больше – талант!

– Да ты, пацан того, попал, – по-отечески, произнес расчувствовавшийся Ложкин.

– Представь себе, обозвала меня босяком, а я люблю её. Отдал бы всё, что у меня есть, – всхлипнул Лёлик.

– Ты главное, Лёлик, не расстраивайся, но ты идиот. Ты извини, но она сука редкая. У нас таким морды бьют. А где она живет? – не делая промежутков между фраз, вещал Паша.

– Да мы в одном доме живем, почти каждый день её вижу, – немного успокоился Лёлик. Водка начинала делать своё дело. Нет, не то чтобы она сильно опьянила новоиспеченных друзей, скорее объединила, дав дополнительной и очень дурной алкогольной энергии.

– За халяву, Лёлик, никаких денег не жалко! Пойдём, ещё водяры купим. Теперь я покупаю, меня «мои» деньгами на гостиницу затарили, а я тут у одной подруги живу.

– И курицу купи. Гриль эту долбанную, – немного заикаясь, добавил Лёлик. Молодые люди, характерно покачиваясь и глупо улыбаясь встречным, пошли вдоль аллеи, в направлении супермаркета. Настроение стало лёгким безмятежным, игриво зовущим к общению и куражу.

В парке находилась парочка свежеиспечённых влюбленных, Рита Дынина и Дима Лобзиков. Они встретились десять минут назад, после утомительной подработки на кафедре в институте и сидя на скамейке, периодически целовались в засос, обмениваясь долгими многозначительными взглядами. Им казалось, что весь мир прекрасен и уточки в пруду, и березы, и особенно, распухшие от наглости воробьи.

– Воробьи вообще птицы жутко наглые, так подметили трудолюбивые китайцы, – пытался шутить возбужденный Дима. Рита улыбалась, показывая свои красивые белые зубки и очаровательный розовый язычок. А Лёлик с Пашей остановились рядом с ними и с удовольствием наблюдали за беспечно воркующей парочкой. Но Дынина и Лобзиков не замечали этого, они взглядами влюблённых лохов смотрели на мир и видели только уточек, берёзки и друг друга. А что вы хотите? Конфетно-букетный период и предельно прямолинейные гормоны!