Книга алхимика
(Роман)

Подняв глаза, я увидел Марию. Разговор с Джанифой оказался настолько напряженным, что я совершенно забыл о старой служанке, которая все это время обмахивала свою госпожу опахалом. Заметив мой взгляд, Мария одарила меня самой располагающей улыбкой.

Джанифа объяснила мне, как отыскать потайной ход во дворец. По ее словам, такие ходы имелись во многих дворцах, поскольку любой правитель всегда боится, что удача может отвернуться от него и ему придется спасаться бегством. Абу не был исключением. Местонахождение потайного лаза было известно только семье эмира и Тосканию, который строил дворец и унес секрет с собой в могилу, не обмолвившись о нем даже родному сыну.

Как только минула полночь, мы с Паладоном поднялись по извивавшейся промеж утесов козьей тропе к потайному ходу, возле которого нас ждала Джанифа со свечой в руках. Мы проследовали за ней в тоннель. Примерно на полпути она открыла обитую железом дверь, и мы оказались в роскошно обставленной секретной комнате. Здесь в случае непредвиденных обстоятельств мог укрыться эмир, чтобы дождаться благоприятной возможности улизнуть из дворца. Айша сидела на самом краешке дивана. Когда Джанифа вошла, она вздрогнула, а увидев меня, открыла от изумления рот. Стоило же бедняжке разглядеть могучий силуэт Паладона, как она прижала ко рту ладошку и расплакалась. Мой друг кинулся к любимой и прижал к себе, осыпая поцелуями. Джанифа посмотрела на меня и закатила глаза, намекая на то, что нам лучше уйти.

— Тетя, вы уверены, что сейчас это уместно? — спросил я. Мое сердце учащенно билось — отчасти от радости, отчасти от страха, отчасти от неожиданности.

— Ну… — протянула Джанифа, и в мерцании свечи я увидел, как ее полное лицо расплылось в улыбке, — может, и неуместно. Если бы мы задержались там хотя бы на мгновение дольше, я бы разрыдалась пуще Айши. Ты же сам велел мне вести себя как женщина. Вот я и веду себя как женщина, клянусь Аллахом. Так что ты должен быть доволен. Да и вообще, какая разница. Все равно завтра Саид объявит их мужем и женой. — Она посмотрела на меня и насмешливо улыбнулась. — Кстати, как ты собираешься заставить эту бочку жира подняться по козьей тропе?

— Боюсь, что с большим трудом. Мне понадобится все моя изобретательность. — Я с восхищением посмотрел на нее. — Не долго же вы беседовали с Паладоном. Я-то думал, вы ему устроите настоящий допрос.

— Мне хватило трех мгновений. В течение первого я увидела, что он действительно очень хорош собой, в течение второго — как он смотрит на Айшу, а в течение третьего — как на него смотрит Айша. Больше мне ничего знать и не надо. — Она хлопнула в ладоши и заулюлюкала. По вырубленному в скалах тоннелю пошло гулять эхо. — У-у-у-ух! Я снова чувствую себя молодой. Давно уже не получала такого удовольствия.

Никогда не забуду той ночи. У стены стоял свернутый ковер. Увидев его, я понял, что Джанифа все спланировала заранее. По ее приказу я развернул его и расстелил на влажном каменном полу. Джанифа опустилась на него и закуталась в одеяло, которое лежало сложенным на ковре. Затем она вытащила колоду карт Таро. Мы стали играть в свете пляшущего пламени свечи, время от времени улыбаясь друг другу, когда из-за двери доносился стон или вскрик.

— Знаешь, кто мы с тобой? — хихикнула она, побив моего «шута» «императрицей». — Парочка сводников. Представляю, что бы сказал мой милый Абу, если бы увидел нас сейчас.

— Думаю, Салим сейчас глядит на нас с небес и улыбается, — ответил я.

— Надеюсь. Как же я на это надеюсь, — кивнула Джанифа, в первый раз за вечер сделавшись серьезной.

В первых лучах рассветного солнца мы спустились с Паладоном по козьей тропе. Он буквально весь светился и мчался так быстро, что я едва за ним поспевал. Он прыгал со скалы на скалу, как молодой горный баран. Паладон почти не разговаривал со мной, но время от времени оборачивался, чтобы заключить меня в свои стальные объятия, отрывая при этом от земли.

— Мой лучший друг! Лучший и единственный! — восклицал он. — Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя?

На это я отвечал, что будет достаточно поставить меня обратно, поскольку я боюсь высоты, у меня кружится голова и мне не хочется сорваться с кручи. Однако, быть может, в то чудесное утро у меня шла кругом голова не только из-за страха высоты. Когда мы увидели, как первые лучи солнца показались из-за горных вершин, превратив бегущие по долине реки в потоки расплавленного золота, я понял, что, как и Паладон, пьян от радости.

К счастью, к тому моменту, когда мы достигли подножия холма, нам удалось взять себя в руки. Памятуя о том, что город на военном положении и кругом соглядатаи, мы спрятались в зарослях кустарника и некоторое время сидели там, желая убедиться, что рядом никого нет. Мимо нас проскакал конный разъезд, за ним прогромыхала телега. Только после этого Паладон распрощался со мной и ушел. Потом я выждал еще немного, выбрался из укрытия и отправился в дом Салима, где проспал до полудня. Проснувшись, я разбудил Саида, который уже третий раз за день улегся вздремнуть, и мы стали обсуждать детали предстоящей церемонии. Мой наставник, будучи человеком весьма придирчивым и дотошным, не желал упустить ни одной мелочи.

— Ты уверен, что он выучил все ответы? — спросил он, с важным видом глядя на меня.

— Он много месяцев ходил на уроки к верховному факиху. Он знает Коран наизусть, — уже в десятый по счету раз повторил я.

— Пойми, Самуил, все должно пройти по правилам. Обращение в ислам — это не мелочь, к этому следует относиться крайне серьезно. Кроме того, нам потребуются свидетели из числа правоверных.

— У нас есть Джанифа и Айша. Есть я, в конце концов.

— Ты не мусульманин, Самуил, а Джанифа с Айшой женщины. Вариант не из лучших. Совсем не из лучших.

— Я уверен, и до нас бывали исключительные случаи.

— Это верно, — согласился Саид, — некоторые обращались в истинную веру, когда были одни, в пустыне, и потом умма признавала их мусульманами. Важнее всего, сколь глубоко человек верует в Аллаха, сколь искренне Ему предан, а желания продажного верховного факиха и юного визиря — дело десятое. Человеку нельзя отказать в обращении в веру, просто потому что он тебе не нравится, — близоруко прищурившись, Саид посмотрел на меня. — Ты должен понимать, главнее всего личное отношение Палладона к Аллаху. Его искренность. А честен он или нет, это я сумею понять. Мне надо еще раз свериться с хадисами[62], и уточнить, как следует поступать, если свидетелями обращения в нашу веру выступают женщины. Все должно пройти в строгом соответствии с правилами. Впрочем, ты сам это прекрасно понимаешь.

Мне казалось, что наш разговор никогда не закончится. Только потом до меня дошло, что всей этой въедливостью Саид просто пытался скрыть волнение, поскольку он тоже прекрасно осознавал, на какой риск пошел, согласившись нам помочь.

Мне страшно вспоминать, как мы добирались через город до козьей тропы. Это был сущий кошмар. Саид, в силу своей комплекции, просто не мог передвигаться незаметно. Он тяжело дышал, заваливаясь на меня, и потому мне постоянно приходилось его поддерживать. Как ни удивительно, но спасло нас именно то, что мы привлекали к себе внимание. Патрули, завидев нашу пару, начинали хохотать, принимая нас с Саидом за парочку горьких пьяниц. Впрочем, до зарослей кустарника мы добрались лишь с небольшим опозданием. Там, весь в нетерпении, нас уже ждал Паладон. Тут дело пошло полегче. Мой могучий друг просто посадил учителя на закорки и уверенно, будто бы налегке, двинулся вверх по склону. Скорее всего, любовь и думы об Айше придавали Паладону сил. Все другие мужчины из тех, кого я знаю, никогда не смогли бы совершить подобное.

Джанифа ждала нас в тоннеле у обитой железом двери. Мы проследовали за ней в ту же самую комнату, что и накануне, только на этот раз вся мебель в ней была сдвинута к стене, а на полу лежал огромный синий ковер. На ковре посередине комнаты стояла Айша в белой парандже. В руках Айша сжимала букет белых лилий. Паладон шагнул ей навстречу и вдруг замер, смутившись совсем как она. Ну а я изо всех сил пытался поднять Саида, который повалился на пол прямо у входа.

62

Хадис — предание о словах и действиях пророка Мухаммеда, затрагивающее разнообразные религиозно-правовые стороны жизни мусульманской общины.