Книга алхимика
(Роман)

— Много что совпало, — пожал плечами Карим. — Когда дед обнаружил потайную дверь во дворце, мы решили, что кто-нибудь может попытаться спасти пленников. Не забывай, мы живем в пустыне. Там мы и охотимся. Пустыня большая, добычи мало. Если получается заманить ее туда, куда тебе нужно, то тем самым экономишь кучу сил и времени, — он чуть нахмурился. — Ты серьезен в своих намерениях?.. — он посмотрел на мой нож.

— Ты мне не ответил. — Срезанное исподнее упало на пол. — Где нас ждет засада?

— Ладно, — вздохнул Карим. — Мне не хочется лишаться своего детородного органа. Я отвечу на твой вопрос, хоть это вам и не поможет. Вы обречены. Мои воины поджидают вас на козьей тропе, на полдороге до подножия холма. Там еще скальный выступ, тропа суживается, и можно пройти только по одному.

По глазам Азиза я понял, как потрясли его слова Карима. Я увидел, что нож дрогнул в его руках. Прежде чем я успел что-либо предпринять, Карим рванулся — быстро, словно кобра. Вывернув кинжал из руки Азиза, он оттолкнул принца в сторону и попытался полоснуть меня клинком. Вскрикнув, я отскочил назад, оступился и упал. Это спасло мне жизнь, в противном случае нож вспорол бы мне грудь. Карим проворно прыгнул вперед. Я увидел, как торжествующе сверкнули его глаза, когда нож устремился вниз. Внезапно что-то мелькнуло, и я почувствовал, как на меня кто-то навалился. Мгновение спустя я увидел над собой лицо Азиза, его полные боли глаза и кровь в уголке рта.

Сперва я даже не понял, что он закрыл меня собой и Карим вонзил нож ему в спину. Раздался топот, разгневанный рев Паладона. Выхватив из ножен меч, он отшвырнул Карима к стене. Мой друг уже был готов обрушить клинок на голову альморавида, но я, собрав остатки рассудка, закричал:

— Стой, Паладон! Нам нужен заложник! Нас ждет засада!

Застонав, Паладон схватил Карима за волосы и ударил его головой о каменную стену. Альморавид без чувств повалился на пол, распростершись почти на том же самом месте, куда когда-то упал бездыханный Ефрем. Паладон повернул к нам искаженное ужасом лицо. Я услышал, как плачет Айша. Танкред и Давид стащили с меня Азиза и положили рядом.

— Не трогайте его! — закричал я. — Разве вы не видите, что он ранен! Не смейте притрагиваться к нему. Он мой! Мой!

Может, я сыпал проклятьями, не помню.

— Не засыпай, Азиз, — умолял я. — Дыши медленно. Мне надо вынуть нож. Ты поправишься, я тебя вылечу…

Он с трудом улыбнулся.

— Самуил… мой верный, любимый Самуил…

— Не разговаривай… Так, ну вот, рана неглубокая… Надо только залить снадобьем и перевязать… Где моя сумка с лекарствами? — закричал я. — Кто-нибудь, принесите мне сумку!

Азиз зажмурился от боли. Открыв глаза, он снова улыбнулся.

— Я буду тебя ждать… Там… Я же сказал, что больше не оставлю тебя… — По его телу прошла судорога, а глаза расширились. — Прости меня… — Он вздохнул, будто погружаясь в сон, и смежил веки.

Паладону пришлось силой оттаскивать меня от него.

Конечно же, Карим снова соврал нам, как лгал и раньше, уверяя, что Юсуф не знал о потайной двери. Его воины не сидели в засаде на полпути вниз. Они были повсюду. Когда Паладон чуть приоткрыл дверь и вышел наружу, толкая перед собой альморавида, мы услышали свист стрел. Некоторые ударили в дверь, но несколько, судя по отвратительному глухому звуку, нашли свою цель. Паладон запрыгнул внутрь, живой и невредимый, но без Карима.

— В этом подонок не солгал. Юсуф не дорожит внучатыми племянниками.

Паладон приказал Танкреду и Лотару сбегать в комнату и принести оттуда стол. Мой друг был спокоен и весел, он трепал сына по голове и шепотом подбадривал Айшу и Джанифу. Мне показалось, что он немного не в себе.

— Нам надо добраться до кустов. Они налево, чуть выше по склону, — повторял он. — Я знаю здесь в округе каждую тропку, а они — нет. Мы пойдем влево, будем прикрываться столешницей, так что стрел нам опасаться нечего. Главное, добраться до пещеры, а там уже нас не поймают.

Замысел был безумным, но мы не стали спорить. Все равно никто не мог предложить другого плана, а бешеная энергия Паладона, которую питало отчаяние, в очередной раз позволила нам совершить невозможное.

Снаружи на нас обрушился ливень стрел. Они впивались в ореховую столешницу и в землю. Каким-то чудом, передвигаясь бочком, нам удалось преодолеть пятнадцать локтей. Когда до кустов оставалось рукой подать, стрела впилась Танкреду в ногу. Он покачнулся и упал, выпустив из рук свой угол стола. Мне пришлось занять его место. Танкред отполз к скале. Я увидел, как он кладет на лук стрелу. Подмигнув мне, он прижался спиной к камню и рванул тетиву к подбородку. Никогда не забуду этой картины.

Через несколько мгновений попали и в меня — стрела пробила ногу аккурат над лодыжкой. Рану жгло, стрела мешала идти, но я все равно шел. Добравшись до кустарника, мы опустили стол на землю, притаившись за ним. Давид с Джанифой были слева. Старый воин обхватил ее за плечо, и они, бросившись вбок резким рывком, скрылись в зарослях. Их примеру последовали бы и мы, если бы не Айша. Ей показалось, что потерялся Ясин, который только что цеплялся за ее юбку. Паладон взял его на руки, но она этого не заметила.

В ужасе Айша встала в полный рост, и стрела пробила ей горло.

Эту картину я тоже никогда не забуду. Ангельское озорное личико, зажмуренные от боли глаза и кровь, льющаяся изо рта. Изящная ручка скользнула к губам, словно для того, чтобы оттереть ее… И тут у Айши подкосились ноги.

Паладон, поймав ее, сам рухнул на колени. Мне удалось перехватить Ясина и, прижав к себе, закрыть ему рукой глаза, а он все кричал: «Мама! Мама!». Паладон вдруг сделался невероятно, просто нечеловечески спокоен. Я никогда не видел, чтобы он смотрел на кого-нибудь с такой нежностью. Склонившись над Айшой, он прижал ее к себе, шепча ласковые слова в уши, что уже не слышали, и улыбаясь ответам, которые, как ему казалось, срывались с ее неподвижных губ.

— Да-да, я все понимаю. Солнышко, тебе надо отдохнуть. А как отдохнешь, мы пойдем дальше. У нас полно времени. Нам недалеко. Совсем недалеко. Я построил нам в Толедо дом. Маленький очаровательный домик с видом на реку. Домик с башенками. Он такой красивый на закате. В домике есть мастерская для меня, детская для Ясина и комната для тебя… Да-да, точно такая же, как была в доме твоего отца. Там тебя ждет твоя лютня. Мы будем счастливы, очень счастливы…

Мы встретились с Лотаром взглядами. Дождь из стрел прекратился. До нас донеслись звяканье кольчуг и шорох камней под ногами приближавшихся воинов. Рыцарь ткнул пальцем в Паладона, дернув подбородком, показал в направлении кустов, а потом вдруг улыбнулся.

— Deus lo vult… На все Божья воля?

С этими словами он рывком выскочил из-за стола. Через несколько мгновений до меня донеслись крики и лязг мечей.

Я подполз к Паладону и протянул ему сына.

— Паладон, тебе надо бежать. — Я говорил с ним, словно с маленьким ребенком. — Я позабочусь об Айше. Спасай сына. Помни, тебе еще надо построить храм. Обучишь Ясина своему искусству. Он тебе поможет. Поведаешь ему о нас, о наших мечтах…

Мой друг поднял на меня глаза. Паладон смотрел непонимающе, даже чуть раздраженно, словно я отвлекал его от важного дела.

— Это твой сын! — с настойчивостью произнес я. — Спасай сына!

Паладон издал дикий крик, словно кто-то вырывал у него из тела душу. Этот вопль до сих пор стоит в моих ушах. Он был мне знаком, этот крик. Это был крик человека, выныривающего из мрака безумия и понимающего, что оказался в мире, жизнь в котором для него невыносима. Стоит в темноте закрыть глаза, и мне кажется, я слышу эхо того крика. Что же до голоса… Порой мне чудится, что это голос Паладона, а порой — что мой.

Он окинул все вокруг себя диким взглядом, подхватил ребенка и бросился бежать. В этот момент сумка, что висела у него на поясе, сорвалась и с глухим стуком упала в траву.

Я прислонился головой к столешнице и стал ждать. До меня доносились звуки последнего боя Лотара. Бился он долго. Потом альморавиды с восхищением рассказывали, что насчитали на его теле восемнадцать ран. Он уложил шестерых воинов, а Танкред — еще пятерых.