Даева

– Послушайте! Вы, наверно, насмотрелись этих… ток-шоу, после просмотра которых у нас наплыв страждущих!

– Нет, что вы …

– Поймите, – не слушая меня, продолжал доктор, – галлюцинации – это проявление болезни мозга! А не экстрасенсорные способности! Какая разница, что именно она видит, важно другое…

– Я все понял, Роберт Михайлович, – теперь я перебил его, – но у меня остались еще вопросы. – Я присел на стул и смотрел на него снизу вверх. – Мне необходимо получить информацию еще об одном вашем пациенте. Волгин…

– Хватит! – прервал он меня. – Дорогой мой, к сожалению, у меня больше нет времени заниматься вами.

Он схватил телефонную трубку и набрал чей-то номер.

– Маргарита Александровна! У меня к вам личная просьба! Я сейчас пришлю вам одного пациента, простите, человека… нет-нет, не родственник. Он этот, как его, детектив! Да нет, не из полиции!

Вот так и вышло, что я сидел в ординаторской, которая располагалась этажом ниже кабинета заведующего, и общался с молодой симпатичной девушкой, работавшей психиатром на отделении доктора Калигари.

– Так что вам налить? – с улыбкой спрашивала она меня.

– Да все равно… Хотя, лучше покрепче.

Маргарита подошла к стеллажу с книгами по психиатрии и извлекла из глубины бутылку коньяка.

Я плеснул себе в кофейную чашку (для конспирации!) и залпом выпил.

– Наверное, еще? – спросила доктор.

– Вы не думайте, – попытался я оправдаться, – я не клиент третьего отделения, просто слишком много событий для одних суток…

– А вы не выдавайте мне своих секретов, а просто расскажите, что вас волнует, – попросила меня Маргарита.

И так у нее просто и естественно это получилось, что мне сразу стало легче. А может, и алкоголь подействовал. Не зря же доктор Ватсон лечил всех коньяком. «Холмс, где ваш коньяк?»

Маргарита была старше Дианы, но младше меня. Обаяние и искренность – вот что привлекало в ней. Хотелось не только рассказывать про свои несчастья, было приятно просто разговаривать с ней. О чем угодно. И как можно дольше. Я поймал себя на мысли, что очень хочется попросить номер ее телефона. Пригласить в театр, поужинать вместе. Дарить ей цветы, фотографировать, а затем развесить ее портреты по всему дому… Знакомить с друзьями, просыпаться с ее именем рано утром, ожидать ее прихода в пустой квартире, прислушиваясь к шагам…

Хм, кажется, я увлекся!

– Роберт Михайлович сказал, вы детектив? – с интересом спросила Маргарита.

– Типа того… – я не стал объяснять, в чем разница между консультантом по нестандартным ситуациям и частным сыщиком и, краснея, поведал ей историю про свою галлюцинацию в переулке, про страхи и странности, со мной происходящие. – Может быть, это на меня воздействуют психотронным оружием? – пошутил я в конце рассказа.

– Ну, если вы всерьез подозреваете, что вас преследуют и воздействуют на вас… – пожала она плечами, но я ощутил на себе цепкий взгляд психиатра.

– Нет, – я тут же стал оправдываться, – я как раз не верю в это оружие! А преследовать могут из-за работы, хотя вряд ли… Но вот глюк-то я действительно видел!

Маргарита довольно спокойно восприняла мои рассказы и объяснила, что бывают иллюзии, а бывают галлюцинации. Я так понял, что с учетом выпитого мною в тот вечер, я вполне мог увидеть иллюзию, а не галлюцинацию, а это не так плохо.

– Вот у Юли Ивановой галлюцинации так галлюцинации… – мои мысли перескочили на последние события. – Вы ее знаете?

– Я не курирую эту пациентку, но, разумеется, знаю ее, – сказала Маргарита. – Она посещала какие-то собрания, оттуда ее и привезли.

– Философские?

– Наверно, – кивнула Марго. – Вроде, не секта и точно не наркотики… мы брали анализы… ну, что-то они там обсуждали…

– А вы не знаете, что конкретно? – зачем я этим интересовался и что ожидал услышать, я не знал, но мне было очень приятно беседовать с симпатичной девушкой.

– Что-то про душу, про путь саморазвития… Я собирала анамнез со слов ее отца, но он тоже не был посвящен в детали. Он связывает ее помешательство с этим, как он назвал, сеансом, и я склонна в это поверить, потому что, видимо, именно там кто-то напал на ее мать…

– Вот как? – удивился я. – Это вам отец Юли рассказал?

– Это его предположение, – кивнула Маргарита. – Вполне вероятно, что Юля видела нападение, и это явилось пусковым механизмом развития острого психоза. Но, хочу вам сказать, у нее был благоприятный для этого фон…

– Фон, – повторил я, пытаясь осмыслить сказанное: в Бориных материалах про нападение на мать во время сеанса вообще не было никакой информации! Но, в конечном итоге, она же умерла от черепно-мозговой травмы? Уж не изъял ли он сам некоторые материалы, чтобы защитить своего сына?

– …и с этим воздействием связаны ее нарушения памяти, – продолжала доктор. – Она не может вспомнить ни события, которые предшествовали психозу, ни то, что произошло сразу после них.

– А притворяться она не может? – поинтересовался я. Версии, которые проносились в моем мозге, были одна фантастичнее другой.

– Очень сильно сомневаюсь, – отрицательно покачала она головой.

Я подумал, что нужно еще раз посмотреть видео с этого сеанса – не видно ли там мамы или дочки… И вдруг вспомнил, что на видео Волгин кричал про Аримана! И Юля в палате видела Аримана!

– А могла Юля видеть в галлюцинациях то же самое, что видел другой пациент? – не очень удачно сформулировал я свою мысль.

– Не поняла? – озадаченно посмотрела на меня Маргарита. – Какой пациент? Что они видят?

Я сосредоточился и задал четкий вопрос:

– Вам знаком Волгин Феликс?

Маргарита удивилась.

– Конечно, знаком, это мой пациент! – Она подошла к столу и, поискав среди разных бумаг, извлекла историю болезни Волгина. – Интересно… Его привезли в тот же день, что и Юлю, в сопроводительных документах написано «из общественного места».

Она полистала «историю» Волги и спросила:

– А по какому адресу было собрание этих философов?

Я назвал адрес.

– Точно! Его оттуда и привезли. Вот, пишут, стал неадекватным, кричал, бросался на людей и так далее.

– А про галлюцинации? – напомнил я.

– Я вам и так скажу, он видел какого-то Аримана, – уверенно ответила Марго.

Я ожидал это услышать, но мне все равно почему-то стало не по себе. Я рассказал, что и в Юлиных галлюцинациях присутствовал Ариман! Значит, кто-то, назвавшийся Ариманом, был на этом сеансе и вызвал психоз у этой парочки. Мне показалось это логичным, хоть и мистическим, но Маргарита абсолютно равнодушно отнеслась к этому совпадению.

– Вероятно, там фигурировал какой-то субъект, который теперь является в виде патологической продукции мозга у этих пациентов, – спокойно сказала она. – Многие алкоголики чертей видят, но это же не значит, что…

У нее зазвонил телефон. Пока доктор разговаривала, я еще немного подлил себе коньяка.

– Ну, хорошо, – согласился я. – Пусть они вдвоем галлюцинируют одним Ариманом, и это никого не удивляет. Но есть еще одна проблема, связанная с Волгиным!

– Да, – усмехнулась доктор, – есть такая проблема! Он страдает шизофренией. С детства. И как только перестает пить лекарства, видит всяких ариманов…

– Скажите, а шизофреники часто убивают своих матерей? – спросил я, пропуская мимо ушей ее представление о причине галлюцинаций.

– Бывает, – кивнула Марго. – Дело в том, что родители заставляют принимать лекарства, запрещают играть в компьютер и, тем самым, становятся злейшими врагами. Только причем здесь Волгин?

– При том, что по дороге в больницу он убил свою мать.

Повисла пауза.

– Не может этого быть! – не поверила Маргарита. – Я хорошо знаю его маму, и это тот редкий случай, когда у них хорошие отношения… она его постоянно навещает в больнице…

Я молча смотрел на доктора.

– Хотя, постойте, – нахмурилась Маргарита. – В эту госпитализацию она ни разу не приходила…

– Я читал полицейский отчет, – кивнул я, – и нет сомнений, что в день своей госпитализации, в 20.30, Феликс Волгин убил свою мать. Дома. Топором.