Попутчики

И врач действительно не стал спорить.

Всё казалось очень простым. Раз в неделю подпитывать сестринскую батарейку — невелика забота. Да и кто сказал, что эта батарейка вообще понадобится?

Тина держалась прекрасно. Для человека, не представлявшего своей жизни без поля, она держалась просто идеально. И при врачах, и при друзьях, и при родителях. Крис тоже старательно делал вид, что всё нормально. В конце концов, глухая пустота, которую он чувствовал, принадлежала не ему. Он мог заслониться, спрятаться за привычными барьерами. Стоило только захотеть. Но вместо этого первым же вечером он уничтожил одну из энергетических стен своей домашней крепости. Ту, которую возводил самой первой. Ту, которая отделяла его от комнаты сестры.

Произошедшее после Нового года показало, что предосторожность не была напрасной.

Крис не сразу понял, от чего проснулся. И лишь когда новый удар сотряс поле, подскочил с постели. Пространство вздрогнуло, прогнулось, будто прутья клетки, в которые врезается всей массой обезумевший от заточения белый медведь. Удары продолжались, и в ответ на них окружающая энергия колыхалась, вздымалась тяжёлыми волнами.

Дверь в комнату Кристины была заперта, и Крис несколько раз настойчиво ударил в неё кулаком. Ничего не изменилось. Вокруг по-прежнему царила тишина, и только невидимый зверь ритмично и с каждым разом всё сильнее врезался в прутья невидимой клетки.

— Тин, что бы ты ни делала, прекрати немедленно, или я вышибу дверь!

В подтверждение своих слов он забарабанил по дереву. Никакой реакции, только в другом конце коридора раздались быстрые шаги — стук и тревожный голос разбудили родителей. Ломать дверь Крис не стал — вскрыть замок полем было проще и быстрее. В комнате сестры царил идеальный порядок. Даже стопки книг, занимавшие почти все свободные поверхности, казались необходимыми элементами интерьера. Кристина мирно спала, по-детски подложив ладони под щёку, и улыбалась во сне.

— Тин! — позвал Крис, приблизившись к кровати. — Давай, просыпайся

Сестра не заметила его присутствия, и даже когда брат настойчиво потряс её за плечо, лишь нахмурилась и перевернулась на спину.

— Солнышко, что случилось?

Не обратив внимания на вопрос остановившейся в дверях матери, Крис коснулся чёрных символов на ладонях Тины. Блокирующие чары кололи пальцы, но в этом не было ничего необычного. А вот то, как дрожали сдерживающие поле печати, Крису совершенно не понравилось. Он резко тряхнул Тину за плечи, уже понимая, что это её не разбудит. Голова сестры лишь мотнулась из стороны в сторону. Волосы рассыпались по подушке замысловатой чёрной вязью.

— Что происходит?

На этот раз вопрос исходил от отца.

— Она ломает блок, — ответил Крис. — Не спрашивайте. И не мешайте.

Сжав руки Тины, он закрыл глаза и потянулся к её полю, и дальше, насколько позволяла связь родственных сил — к эмоциям, к мыслям, к снам. От чувства пустоты не осталось и следа. Здесь была лишь энергия — свободная, мощная, яростная. И рядом с ней стена блокирующих чар казалась удивительно хрупкой. Она всё ещё выдерживала натиск, но Крис не был уверен, что это продлится долго. И в том, что сможет остановить таран, не был уверен тоже. В конце концов, он действительно гораздо слабее.

«Братьям и сёстрам, кажется, положено драться, — отстранённо подумал он. — А мы ведь ещё толком не пробовали».

Крис, который сидел на кровати в маленькой комнате, глубоко вдохнул и закусил губу.

Крис, который был бестелесной энергией в сознании сестры, ринулся вперёд.

Тонкие силовые нити вились вокруг дикого урагана, пытаясь связать, удержать, остановить. Если не получится — хотя бы хлестнуть побольнее, выдернуть из опасного сна. Следующий штурм блокирующих чар ему удалось ослабить, и разбушевавшаяся энергия рванулась к нарушителю границ с угрожающим напором. И Крис ударил. Так сильно, что пространство дрогнуло, пошло трещинами, зашлось болезненным стеклянным звоном — и осыпало обидчика дождём бритвенно острых осколков. Он задохнулся, выскальзывая из сна в успокоительно материальную безопасность комнаты.

Крис ещё не открыл глаза, когда запястья Тины вырвались из его рук, а сильный удар в грудь («Ладони, — успел он обрадоваться. — Не поле») бросил назад, на деревянную спинку кровати.

— Что ты наделал?!

— Кажется, не дал тебе завалить испытательный срок. — Крис потёр ушибленную спину и поднялся. — Ты против?

Заплаканные серые глаза впились в него с отчаянной яростью.

— Кто тебя просил вмешиваться? — прошипела Тина, и Крис невольно попятился. — С чего ты взял, что можешь вламываться сюда и что-то решать?

Она встала и шагнула вперёд, вынуждая брата отступить ещё дальше.

— Ты же ничего не знаешь! Не понимаешь, каково это!

— Я понимаю, Тин, — тихо возразил Крис. — Я чувствую.

— Чувствуешь? — взвилась сестра. — Ты, значит, такой чуткий, да? А я вот не чувствую! Ничего не чувствую! — Её голос истерически звенел, слёзы текли по щекам, но Тина их не замечала. — Ты не знаешь, каково это — постоянно, каждую минуту понимать, что части тебя нет! Как будто левая половина тела ходит и двигается, а правую отрезали, и кровища хлещет, а ты всё ходишь, как под анестезией, видишь, что руки нет, и ноги нет, и от головы — половина, и умереть не можешь, и вообще ничего не можешь!

— Тиночка, солнышко…

Анита хотела подойти, но дочь бросила на неё огненный взгляд, и мать остановилась.

— Вы ничего не можете знать! И какое вам дело? Почему для того, чтобы я стала «солнышком», от меня надо было отпилить кусок?! Почему мне нужно было стать беспомощной, чтобы обо мне хоть кто-то начал беспокоиться?

— Очень скоро ты поймёшь, что неправа, и тебе будет стыдно, — тихо предупредил Крис.

— О, у меня, оказывается, есть отличный консультант по стыду! — Её голос ломался от слёз и гнева. — Человек, который всегда делает что взбредёт в голову и из любого дерьма выходит чистеньким!

Тина не глядя схватила с тумбочки книгу и швырнула в брата. Крис поймал том на лету и осторожно отправил на стол.

— Отличная способность! — Вторая книга полетела через комнату и тоже была поймана в воздухе.

Останавливать снаряды полем было бы куда проще, но Крис давно изжил привычку инстинктивно прибегать к колдовству. И сейчас эта сдержанность пришлась как нельзя кстати.

— Всеобщий любимчик! — Книг под рукой было много, и Тина не собиралась их жалеть. — Драматичный герой с провокационной и опасной мечтой! Даже судьи прониклись! Баловень и позёр! Поле — зло, да? Болезнь, да? Ты ввязываешься в авантюру, которая чуть не уничтожает всех магов в округе, и даже это сходит тебе с рук! Я только один раз нарушила правила! — Книги закончились, и вместо них в полёт отправилась узкая деревянная шкатулка. — Один долбаный раз! — Снаряд ударил Криса под рёбра. Шкатулка раскрылась, и по полу разлетелись амулеты, которые Тина больше не могла использовать. — Это тебе должны были заблокировать поле, ясно?!

Стеклянный шар с искусственным снегом пролетел над плечом Криса и разбился о стену. Подставка упала на пол. Фигурка оленя заскользила по паркету и скрылась под столом. А звон стекла всё звучал. Звенела повисшая в спальне тишина.

Кристина застыла, уронив руки и глядя на брата широко распахнутыми, покрасневшими от слёз глазами. И как будто хотела, но всё не решалась вдохнуть, чтобы сказать что-то ещё. Что-то совсем другое. Что-то, что заглушило бы этот напряжённый, натянутый звон.

Крис резко выдохнул, в несколько шагов пересёк комнату и обнял сестру. Очень-очень крепко. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем безвольные руки Кристины дрогнули и легли ему на спину.

— Полтора года — это чертовски много, Тин, — прошептал Крис. — Но ты же справишься, да?

Лишь дождавшись слабого кивка, он смог её отпустить.

Родителей в комнате уже не было, но Крис знал, что они ждут его за дверью. Потому что Тина права, и они действительно не всё способны понять. По крайней мере, без объяснений. А ещё он знал, что теперь может — и должен — уйти. Потому что всё обошлось, и ничего плохого уже не случится. По крайней мере, сегодня.