Страница 7 из 8
— О, я могу поехать и сзади, думаю, что вам с другом будет удобнее…
— Ну что вы, студент будет ехать впереди своего преподавателя? Никуда не годится, — сдерживаясь, чтобы фривольно не подмигнуть, Баскаев даже чуть-чуть склонился, приглашая.
— Классовое разделение и ущемление по социальному статусу? — протянул за их спинами Костя, — да, ты очень проникся лекцией, а, главное, изъял из неё основную мысль о том, что равенство — залог мирного существования.
— Будем считать, что тут сыграла роль половая принадлежность, — огрызнулся незаметно Тимур, хотя ему хотелось отвесить товарищу волшебного пенделя до мыса Доброй Надежды, — а теорию межполовых конфликтов я ещё не прослушал. Вы в этой теме так же хороши, как в сегодняшней?
— Не мне судить, — села Вероника вперед, поняв, что несмотря на ворчание, Константин всё-таки угнездится позади, — надо будет спросить у кого-нибудь, кто её услышит.
— Если не против, я бы мог заглянуть ещё разок, исключительно для подобной лекции, — устроившись на водительском, Тимур повернул ключ зажигания и стал выезжать со стоянки.
— Пожалуйста, приходите. — Думая, что сейчас речь сама собой зайдет об обмене номерами, Тимур просчитался. — Уверена, что ваш приятель, наблюдательный и ответственный студент, предупредит вас, когда мы приблизимся к этому разделу социологии.
— Всенепременно, — хмыкнул Костя, рассматривая за окном пока медленно проплывающие городские перспективы улиц, — я вовсе не ответственный. Просто пока ещё не потерял интерес к занятиям.
— А что, обычно быстро теряете? — обернулась Вероника Витальевна, придерживая на коленях свой портфель.
— Постоянно.
— Что ещё раз подтверждает ваш лекторский дар, — прокомментировал Тимур.
— Или говорит о том, что это лишь начало учебного года и вторая пара, — парировала доцент Черненко, успев заметить, что Костя достаточно замкнут в своих подспудных мыслях, в отличие от искреннего скептицизма, вылезающего наружу.
— О, это ещё ни о чем не говорит, — покачал головой младший, — можно потерять интерес и после первого раза.
Вероника не дотянулась лицом переглянуться с задним пассажиром, а Тимур не смог отвлечься от дороги во время поворота на большом перекрестке, но всех пронзила одна и та же идея: «Мы всё ещё говорим о занятиях? И если да, то занятиях чем?». Так как между доцентом и её аудиторией достаточно трудно незаметно завести беседу о сексуальной составляющей жизни, да так, чтобы это не было навязчивым, то Тимур решил не упускать момента и не соскользнуть с тонкой дорожки, пока на неё встали ноги.
— После первого раза интерес только просыпается, поверь мне, — менторски поднял палец вверх рулевой, хотя слова совершенно не соответствовали его поведению в жизни. На гастролях он мог пропустить за ночь через свою постель нескольких девиц, а потом даже не вспомнить, как они выглядели. Софистика Тимура, как ей и положено, была пустой и ничего под собой не имеющей, кроме желания добиться с её помощью определенных целей.
— Тебе? Тебе поверю, святой человек, — усмехнулся Костя.
— Что ж сразу святой? Никто не безгрешен, — он жалел, что позволил поехать третьему, не найдя никаких отговорок.
Не вовлекаясь в диспут, Вероника полезла за плеером, желая сделать это не привлекая к себе внимания, но Тимур заметил и тут же переключился с коллеги на более стоящий экземпляр.
— Включить музыку? Что вы любите слушать?
— Моцарт, сороковая соль минор? — предположил Костя, заретушировав насмешку в глубине имени великого композитора, нумерации его симфонии и обозначении тональности.
— Попса, как и соль минор двадцать пятая, — не на ту напал парень, — удивительно слышать от так глубоко вкапывающегося в материал студента такое поверхностное предположение о творчестве Вольфганга Амадея. Вы слушали другие его вещи?
— Разумеется, — вспыхнул Костя, не предполагая, что научный сухарь может что-то понимать в музыке. Ему захотелось заявить о своих успехах и знаниях в этой области, но поборов себя, он сдержался. — И если на то пошло, то я люблю более позднюю классику.
— Ну, а я отвечу на вопрос, — Вероника вернулась к Тимуру, предоставив «галёрку» и дальше самой себе, — я слушаю не музыку. Сейчас намеревалась Спенсера.
— Вот как? — понятия не имея, кто такой этот Спенсер, убрал палец от магнитолы водитель, — так, вы против попсы?
— Не против, но я в ней не разбираюсь. Музыка стала однотипной, искусственной и из-за студийных обработок слишком стерильной, что для меня равно мертвости звука. Я люблю живое исполнение, лучше оркестровое. Оно не ударяет басами по мозгам, разрушая их работоспособность. Вы ведь, наверняка, знаете историю музыки и современных направлений, не так ли? — уточнила женщина, не собираясь скрывать, что в курсе рода деятельности друзей. Редкий артист не имеет за плечами хотя бы музыкальной школы.
— О, так вы видели… мм… наше творчество? — сыграл приятное удивление Тимур.
— Мы знаем историю музыки, госпожа Черненко, — не сбился Костя.
— Творчество не очень, я видела ваши лица на плакатах по городу, — тихо и коротко посмеялась она, — так вот, поющие и кричащие из колонок песенки являются в наше время ни чем иным, как очередным ключом для манипуляции массовым сознанием. Замечали, что некоторые композиции совершенно не нравятся изначально, а потом вдруг вслушиваешься и втягиваешься? Это определенные ритмы и такты, обладающие способностью вводить организм в транс, или менять частоту пульса человека. А там и выброс адреналина, и своеобразное привыкание, сродни наркотическому… Многие мелодии за счет определенного ультразвукового сигнала вызывают резонанс частиц или отдельных органов. Но не все сигналы положительные. Если вибрацией «натуральных» инструментов: флейты, арфы, фортепиано — можно лечить, то техно-направления чаще действуют разрушительно. Нейроны страдают от неблагоприятного воздействия, и можно сколько угодно обвинять экологию и прочие социальные проблемы, но взгляните, что слушает нынешняя молодежь, и вы поймете, откуда столько глупых, бездушных, депрессивных личностей, нуждающихся в возвращении к гармоничному состоянию.
— Эм… — только и произнес Тимур, переваривая. Если на каждый мимолетный вопрос будет высыпаться такая тирада нравоучений, то его нейроны не выдержат первыми. Воздействие не просто неблагоприятное, оно губительное! — Вы хоть что-нибудь не знаете в этом мире?
— Очень, очень многого! — пообещала Вероника, но мужчине это обещание показалось неисполнимым.
— Как с вами сложно, Вероника, чувствую себя дураком… — ничего подобного не чувствуя, признался Тимур, если можно назвать признанием корыстный обман, претендующий на создание правдивого образа, — о, простите, ничего, что я по имени? Но я как-то… знаете, рядом с молодой женщиной всегда начинаю ощущать себя старше.
— Боюсь, старше меня вам не стать даже приблизительно, — заговорщически наклонившись к нему, она поведала лукавым голосом мачехи Белоснежки, предлагающей укусить яблочко, — давайте не будем называть меня по имени хотя бы при моём студенте, а то мой авторитет рухнет, как карточный домик.
— Женщина всё равно не может быть авторитетом для мужчины, — отозвался Костя, от которого и не скрывали заговор, — авторитет — это что-то вроде примера для подражания, и его нужно искать среди себе подобных. Женщина может вызывать лишь уважение и восхищение.
— Что тоже неплохо, — пожала плечами Вероника, — и кто же у вас авторитет? Ницше, трудоголик Кант, отшельник Шопенгауэр, кто-то ныне здравствующий?
— Стьюи Гриффин.[1] Сложно регулярно быть младшим среди большой группы людей… — серьёзно пошутил Костя, но не знающая американскую мультипликацию Вероника Витальевна не смогла оценить юмора, попытавшись припомнить услышанное имя.
— А кто он?
— Не берите в голову, это ирония, — исправил положение Тимур, спеша переключить внимание на себя, — я вот поклоняюсь людям, которые посвящают свою жизнь на благо других: меценаты, альтруисты, волонтеры. Был период, когда я увлекался гандизмом… а что насчет вас? У вас есть кумир?
1
Персонаж мультика «Семья Гриффинов», маленький мальчик, отличающийся мизантропством, но превосходящий интеллектом других, даже взрослых, персонажей.