Ловушка для хищника

Но когда пошёл четвертый месяц, Заринэ стало абсолютно плевать, любит её Лео или нет. Он ей был нужен живым. Просто увидеть. Пусть не целует её, не трогает, не думает о ней, пусть просто ходит по Тигриному логу в мыслях о своей какой-то там барышне. Пусть вернётся. Заринэ стала охватывать паника, которой она не могла поддаться, ведь на ней был ребенок. Несмотря на то, что её присутствие здесь давно стало общеизвестным, и все относились к ней дружелюбно, незнание корейского языка становилось преградой для более близкого общения с кем-либо, даже с Хенсоком, который регулярно заглядывал посмотреть на Хо.

Шла восемнадцатая неделя без Лео. Заринэ не чувствовала холода, развешивая выстиранное мокрое бельё на веревках. Выпал снег и стояло ноль градусов. В сушилке не хватило места для всех простыней, которые она перестирала, чтобы отвлечься от расшатавшихся нервов, ставших постоянными спутниками её бытия. В ней кипела энергия, но на самом деле это был самообман, и уже второй день она ходила с повышенной температурой, которую не чувствовала, или не замечала. Один из младших адептов, мальчик немногим моложе неё, сидел возле переносной кроватки Хо и приглядывал за ним, пока мать занималась делами. Большинство учеников любило играть или сидеть с ребенком, когда выдавалась свободная минута. Прозвучал гонг, зовущий всех на обед.

— Заринэ! — позвал её подросток, видя, что она не оставляет дела. Она обернулась к нему. — Идёшь?

— Иди! — махнула она ему. — Я позже. — Пожав плечами, мальчишка укутал поплотнее Хо и отправился в столовую. Заринэ расправляла последнюю простынь, чтобы высохла ровнее. Когда-то давно, почти в прошлой жизни, она ненавидела домашний труд, за которым, была уверена, когда-нибудь скончается под крики свекрови. Но в монастыре она изначально сама напросилась на выполнение тех или иных обязанностей. Если бы с ней был Лео, она бы не спешила заниматься себя чем-либо, но когда его не было, невозможно было сидеть сложа руки и думать, думать.

Поддернув края простыни, Заринэ опустила занывшие руки, заметила, что они покраснели от холода и развернулась. Тут же едва не ушибившись об кого-то и испугавшись. Раскрыв глаза шире, она увидела Лео.

— А! — издала краткий вопль она и так и застыла, чувствуя, как по телу разливается жар, как к тем или иным конечностям возвращается чувствительность. — Лео… — выдохнула она вместе с паром. Наступала вторая её зима здесь, и вторая зима в её жизни. Прежде, до Каясан, она никогда не видела снега, и каждый раз, когда он начинал идти, Заринэ попадала в волшебный мир.

Мужчина взял её ладони и, сжав в своих, погрел дыханием, косясь краем глаза на сына.

— Он подрос, — озвучила она его мысли. Лео кивнул и, не отпуская её рук, подвёл к ребенку. Постояв так некоторое время, пока Заринэ исподтишка проверяла его на целость и сохранность, воин развернулся к ней и, изобразив, будто что-то пишет, кивнул ей. Он спрашивал о записке. Прочла ли она? Каким-то образом она научилась понимать половину его однотипных жестов совершенно по-разному, в зависимости от того, что подразумевалось.

— Да, Хонбин перевел мне, если ты о своем вопросе. — Лео успокоено выдохнул, что всё вышло верно. Его поняли, и, возможно, Заринэ поняла, что не стоит ей ждать от него чего бы то ни было. Возможно, ей встретится кто-нибудь другой, пусть даже из адептов. Как показала жизнь, и в таких местах рождается любовь. Лео опять покивал ей, вытягивая ответ. — Ты хочешь знать, что меня может сделать счастливой? — Согласие. Заринэ с усилием сомкнула свои пальцы на его пальцах. Взгляд опустился к ним, длинным и грациозным. — Будь живым, здоровым и невредимым. Делай то, что считаешь нужным, только не пострадай, — девушка заставила себя улыбнуться, потому что частично лукавила. Да, любви ещё хотелось, но за четыре с лишним месяца она поняла, что важнее и необходимее. Лео показал ей на глаза, нарисовав дорожки слез, и погрозил пальцем. Заринэ улыбнулась ярче. — Хорошо, больше не буду. — Как она повзрослела и выросла за год, с тех пор, как была увезена ими с родины! Лео заметил это. Поправив платок на её голове, но не ради приличия, а от холода, он наклонился и поцеловал её в щеку. В разлуке, пока он с Эном и Хисуи плутал в дебрях исламского терроризма, Лео чаще думал о Рэй, а не Заринэ, но это были совершенно разные по ощущениям мысли. При мыслях о Рэй он страдал, признавая неугасающую любовь, а при мыслях о Заринэ — беспокоился. К одной он хотел бы вернуться, но знал, что не должен, а к другой не то чтобы не хотел — не рвался, но должен был. И его ждали там, где он должен был быть. Это согревало и успокаивало. И любовь у него здесь тоже была; Лео посмотрел на Хо, по которому безумно скучал в разлуке. Ему хотелось видеть каждый миг его взросления, слышать первое слово, поддержать, когда он сделает первый шаг. Он отец, и он сделает всё, чтобы мальчик получил самое лучшее детство на свете. — Идём есть? — потянула его Заринэ, отвлекая от воображаемого будущего и планов на него. Подхватив дремлющего сына одной рукой, Лео взял другой ладонь Заринэ. Неисчерпаемая благодарность по отношению к ней проснулась в нём. С какой самоотдачей она выполняла материнский долг! Как странно, она вела себя именно так, как ему всегда представлялось, что должна себя вести женщина, самая лучшая и правильная, но любил он другую, гоняющую на мотоцикле и не думающую о замужестве и детях. Как бы поступила Рэй, родись у них ребенок? Осталась бы с ним или оставила кому-нибудь, а сама умчалась вслед за Лео? Он не знал точно, и предположения выстраивать было бесполезно. Зато он видел, как вела себя Заринэ, и поверх благодарности нарастало ещё и уважение. А ночью появилось и желание, и когда мужчина добровольно, без сомнений и угрызений привлек к себе персиянку, моментально откликнувшуюся на его разгорающуюся страсть, то он испытывал удовольствие, а не гнетущую похоть, от которой хотелось скорее избавиться. Он перестал считать телесное наслаждение преступлением, он наконец-то стал забывать о невыносимом детстве, потому что в его руках образовалось другое детство, доверенное ему судьбой, для того, чтобы он словно пережил его заново, но счастливо. «Спасибо, спасибо!» — хотелось ему прошептать Заринэ, но он не мог. Притягивая её к себе после занятия любовью — он почему-то назвал это теперь так, — Лео сжимал её едва ли не слишком крепко, но девушка не сопротивлялась, испытывая наслаждение от того, как цепко её стиснули. На грудь Лео упала капля и он, всполошившись, тут же сел и, дотянувшись до света, зажег его, посмотрев на Заринэ. Пойманная с поличным, она быстрее затерла глаза, вытирая слезы. Лео встревожено уставился на неё, не понимая, что произошло. Персиянка замотала головой, пряча глаза.

— Прости, я обещала, я знаю, но… но это не от печали, — Заринэ облегчено выдохнула, потянув Лео обратно в кровать. — Это от счастья. Я счастлива, Лео, очень-очень счастлива. — Замедлившись, он опустился на постель, где к нему прижалась обнаженная девушка, прикрывая их одеялом. В хижине всегда было достаточно прохладно, а у Заринэ, к тому же, явно поднялся жар, вызывая озноб, что ощутил мужчина, поцеловав её лоб. Он с беспокойством потрогал её щеки и плечи, тоже горячие. — Я счастлива, — ещё раз пробормотала она и, уложенная на подушку, стала засыпать, а во сне у неё началась лихорадка.

Девушка была в беспамятстве. Холодное полотенце опускалось на её лицо, но через две минуты уже снова было теплым. Лео не отходил от её кровати вторые сутки, держа за руку или вливая ей отвары и бульоны между губ. Мальчика забрал к себе мастер Ли, хотя Лео не хотел, чтобы его уносили, намереваясь справиться со всем сам. Но Заринэ была в очень тяжелом состоянии, и в результате он был рад, что поддался уговорам и теперь мог отдать всё своё время ей. Адепты, отзывчивые и добрые мальчишки, некоторые из которых подружились по возможности с персиянкой, а некоторые из которых тайно были в неё влюблены, приходили под двери, чтобы узнать, как она себя чувствует, но изменений не было.

Лео держал её руку и переставал воспринимать происходящее вокруг. Он проклинал себя за то, что позволил греху завладеть им. Он подумал, что секс — это допустимо, приготовился окунуться в собственное благополучие, позволил попытке завладеть счастьем свершиться. Он не имел права на личную жизнь, никогда не имел. Этого не должно было быть. Это всё он виноват — он погубил Заринэ! Если с ней что-то случится — всему придёт конец. Ему надо будет уйти подальше от людей, броситься в самое опасное дело и погибнуть там следом, но у него ведь останется сын! И он должен будет жить ради него, терпя всю оставшуюся жизнь муки совести. «Заринэ, пожалуйста, не покидай меня» — целовал он её руку, глядя на восковые губы на мокром от пота лице. Ресницы закрытых век дрожали. Да, они почти не разговаривали, да, он уходил на много месяцев и бывал с ней редко по сравнению с другими составляющими своей жизни, да, на расстоянии он думал о Рэй, а не о ней, но это не помешало Лео вдруг осознать, что Заринэ стала ему одной из самых близких, после Хенсока и лучших друзей. Она стала родной. Матерью его сына, настоящей, правильной женщиной, ради каких следует жить, совершать подвиги, которых следует защищать. Он только сумел сделать её счастливой, как она… нет, этого не должно случиться! Не должно. За всё то время, что он почти не спал, играя роль сиделки, Лео и не вспомнил, что когда-то почти так же выхаживал простывшую Рэй. Но та болела не так тяжело, и за её жизнь опасения не возникали, а с Заринэ был другой случай. И этот случай заставил его, наконец, хоть на несколько дней с тех пор, как вспомнил её, забыть Рэй. Забыть для того, чтобы понять, что его жизнь — не она. Любовь — да, но любовь — это не вся жизнь. И счастье — это не любовь. Вместе с ней, возможно, появляется какое-то кратковременное и хрупкое абсолютное счастье, но обычное, продолжительное состоит не из страстей и переживаний, а из хорошего самочувствия, сохранности близких, их наличия, крыши над головой, еды и тепла в сердце, маленького греющего огонька, который грозил потухнуть, если глаза Заринэ не откроются. Лео почувствовал себя тем маленьким мальчиком, который звал маму в темноте, но вместо неё приходила злобная содержательница борделя и выставляла его кроватку на холод, чтобы он замолк. Его Хо тоже будет звать маму, мать нужна любому ребенку. Он будет звать её и спрашивать у Лео, где она? Задыхаясь от невыразимых слез в горле, мужчина схватил Заринэ и прижал к груди, гладя её смоляные локоны, целуя их.