Страница 4 из 12

Слово Арна

Каховская Анфиса

- Ну, всё же в порядке, Пармен, - миролюбиво сказал Северин, - завтра мы будем в Столице. А от книги Иларий сегодня же избавится.

Последнюю фразу он произнёс, выразительно посмотрев юноше в глаза.

- Ни за что! - тут же отозвался тот.

- Вот почему Северин понимает, что ему говорят, а ты нет? - вздохнул Пармен. - Он тебя ненамного старше, зато гораздо умнее. Ты думаешь, что показываешь свою любовь к Королю? Нет, ты показываешь только свою глупость и безответственность. Любить Короля - это не значит выучить наизусть его биографию. Потом, когда он вернётся на престол, - а я верю, что это будет скоро, - вот тогда можно будет демонстрировать свои чувства. А сейчас, кстати, от нас зависит, насколько скоро наступит это время. И я не хочу, чтобы из-за самонадеянности глупого недоросля сорвалась тщательно подготовленная операция, на которую вся страна - да, вся страна! - возлагает надежды. Мне тоже дорога эта книга. Но её надо уничтожить. И не спорь! Поверь, мне очень тяжело это говорить, тем более, что я... - он помолчал, - начал уже писать пьесу о нашем Короле. И книга бы мне очень пригодилась. Но сейчас она опасна для нас, и надо от неё избавиться.

Все молча опустили глаза, будто речь шла о покойнике. Иларий вздохнул:

- Я завтра её выброшу. Сожгу. Днём. Утром.

- Так, - сказал Пармен, тем самым ставя точку в этой сложной теме. - Дорога ещё долгая, будем ехать и ночью. Чем раньше приедем, тем лучше. Сейчас разоблачаемся. Каролина, у моего камзола опять пуговица оторвалась. И надо бы здесь прибраться после этих служителей порядка.

- Служителей беспорядка, - вставил Иларий пришедшую на ум остроту.

- Траву надо сложить аккуратно.

Но не успел Пармен это произнести, как Урош протянул ему их сокровище, которое, и правда, напоминало сухой веник. Да, по сути, им и являлось. Бы. Если бы не та роль, которая предназначалась этому венику в истории страны.

- С другой стороны, и хорошо, что она выглядит так безобидно, - сказал Урош, бережно передавая Траву Пармену, - эти дураки ничего не заподозрили.

- Но это не значит, что можно расслабиться, - Пармен обвел всех заговорщиков суровым взглядом командира, - нам ещё надо добраться до Столицы и передать Траву в целости и сохранности. Ладно, все устали, все поволновались. Час на отдых. Урош, ужин на тебе. И в путь.

Артисты разбрелись. Сняли с себя пышные костюмы, смыли грим и превратились в обычных людей. Старшие, Пармен и Урош, словно стали меньше ростом, сдулись, обесцветились. Да и младшие как-то одномоментно изменились. Породистый могучий атлет Северин стал похож на простого крестьянина с детски наивным выражением лица. Иларий, гордый царевич, вдруг оказался худеньким юношей, каким-то беззащитным с виду. Даже эффектная красавица Каролина, смыв грим и принявшись за уборку, неожиданно поблекла и стало заметно, что она гораздо старше, чем казалась на сцене.

Разговаривали мало - вся энергия было потрачена на прошедший спектакль. Несмотря на напугавшее всех происшествие, отголоски спектакля ещё витали в воздухе над ними. Так было всегда. Хорошо отыгранный спектакль оставлял в их душах приятное послевкусие - с ним не хотелось быстро расставаться. И хоть цель их пребывания в стране была далека от мира искусства, всё же они были артистами. Настоящими артистами. И представления были для них не столько работой, сколько жизнью.

Иларий сидел на земле в стороне от повозки, грустный, задумчивый. Он прощался со своей книжкой. Уже порядочно стемнело, и, чтобы разглядеть буквы, надо было сильно напрягаться. Но ему и не надо было вглядываться в слова. Он давно знал всю книгу наизусть. На обложке было крупно написано “Пьесы”, но это была фальшивая обложка. Настоящее начиналось дальше. Там был титульный лист, от которого Иларий так и не смог избавиться, одевая книгу в чужую “шкуру”, хоть и знал, что это огромный риск - не окажись тот стражник таким непроходимым тупицей, он прочитал бы: “История славного короля Якова Восемнадцатого, написанная Каромыслиусом Третьим”. А любой человек в стране знал, кто такой Яков Восемнадцатый. И каждый стражник знал, что полагается по закону делать с теми людьми, у которых находятся подобные книги. Иларий тяжко вздохнул и перевернул страницу.