Тонкая линия

Ровно через два часа князь М, как всегда в безупречном новеньком мундире, и при орденах прибыл в штаб, где утреннее совещание уже давно закончилось. Ничто в его облике не говорило о бурных ночных и утренних похождениях, он был как всегда вежлив и корректен в обращении с людьми. В последнее время для завоевания симпатий штабных офицеров шампанское большими корзинами неизменно присылалось им к ужину и завтраку. Сурового адмирала Нахимова, противника всяческих излишеств не стало, предпочитавшего изысканному французскому "Клико" дешевую местную кислятину не стало, и "жизнь стала лучше, жить стало веселее", еще бы с этой надоевшем господам осадой разобраться окончательно. Ждать уже не долго, назначенный царем новый главнокомандующий генерал от артиллерии князь Михаил Дмитриевич Горчаков в пути и прибудет со дня на день, а там говорят и войне конец…

Глава 5. Явление галактического императора

Сашка оглядел напоследок домик и сад отставного штурмана Спицына, словно сфотографировал цифровой камерой своей "бездонной" памяти. Было такое ощущение, что он тут побывал в последний раз. Отчего – неизвестно, ядра и бомбы коалиции, щедро вываливаемые господами "европейцами" на город пощадили этот удаленный уголок, не залетали сюда и ракеты, ставшие настоящим бичом для севастопольцев. Старик здорово сдал за последнее время но привычек своих не оставил, трофейный ром добытый у приятелей-пластунов пришелся очень кстати. Посидели, выпили чайку с обязательной "морской" добавкой вместо сахара. В конце разговора Виктор Иванович напомнил Александру о его старом обещании позаботиться о девочках, если что случиться… ранее такие обязательства Сашка давал только в шутку, но вот теперь все очень даже серьезно получается. Уходя прихватил на кухне у Аксиньи немного яблок и винограда нового урожая, сегодня он должен навестить еще и подполковника Романова в госпитале, старый знакомый на днях поймал шальную пулю.

После того случая со спиртом он старался держать подальше от местной медицины, хорошо хоть со времени последнего штурма прошло немало времени и отрезанные руки-ноги уже не валяются под окнами старого госпиталя. Тут сейчас хозяйничает Пирогов, говорят умный мужик, анестезию вроде применять начал и навел наконец порядок и чистоту. До него слово "лазарет" практически было синонимом "кладбищу", все кто сюда попадал как правило не выживали, особенно страдали нижние чины, о которых не могли позаботиться друзья и родственники.

Симпатичная медсестра долго не хотела пускать Сашку в офицерскую палату, все расспрашивала, кто да к кому и зачем. С большим трудом удалось сломить сопротивление и прорваться мимо этого цербера в юбке. Появление фельдфебеля господа офицеры, соседи Романова встретили радостным гулом, прибыл обещанный подполковником турецкий табак. К сожалению сам Всеволод Юрьевич Романов разделить радость соседей по палате не мог, он уже который день жестоко страдал от горячки. Александр осторожно присел на краешек кровати и положил немудренные гостинцы на тумбочку.

– Что брат, плохо я выгляжу? – с трудом сквозь хрипение произнес подполковник.

– Бог с Вами, все в порядке…

– Не верю братец, не обманывай, подойди поближе!

Александр послушно придвинулся, и Романов подтащив его к себе за воротник защептал обдавая горячим дыханием:

– Саша револьвер мне дай! Боюсь как бы ногу не отрезали, эти проклятые так и бегают тут с пилами, ежели сомлею вконец, так и спрашивать не будут, утащат на операционный стол…

– Всеволод Юрьевич, что вы задумали? Может не надо?!

– Так не стреляться же я собрался – грех, а пугнуть наших лекаришек, коли опять придут за мной! У меня просто горячка, "антонового огня" нет – а им диаволам таким все равно. – Романов тяжело улыбнулся и на его умном лице отразилось страдание и надежда, – Я не помру, ей-богу, болезнь отступит…

Глупость конечно, но нельзя ему отказать в такой просьбе и Сашка улучив момент незаметно вытянул из кобуры свой Адамс, почти точную копию того, что утратил на Альме. Еще секунда и оружие уже скрыто под подушкой, никто ничего не заметил. Повезло, они успели буквально перед самым обходом, только Сашка застегнул кобуру, как в палату ввалилась целая делегация, возглавляемая невысоким заросшим бакенбардами врачом. Медики разговаривая между собой на дикой смеси латыни, русского и немецкого языка осмотрели и расспросили больных и раненых, уделив особое внимание подполковнику Романову, все остальные в палате были что называется "выздоравливающие". Поначалу на Сашку внимания не обратили и он собрался было "уйти по английски", но не получилось.

– Господин фельдфебель! Кто вас сюда пустил? Ах сами прошли? Потрудитесь дождаться меня в приемном покое! – бородач в потертом сюртуке, он был у этой медицинской банды за главного, сердито хмыкнул и потащил свою свиту дальше по госпиталю, словно полководец с адъютантами и штабными офицерами, обходящий войска перед боем.

– Ничего он тебе не сделает, сердитый сегодня правда, – Романов поспешил успокоить старого знакомого, – Это сам Пирогов, слыхал поди?

– Приходилось Всеволод Юрьевич, давайте обязательно поправляйтесь! – ответил Сашка, и почти шепотом добавил, – Револьвер заряжен – все пять камор, будьте с ним поосторожнее пожалуйста, предохранительного механизма эта система не имеет.

– Премного благодарен братец, передавай привет начальнику своему. – Романов осторожно пошарил рукой под подушкой и нащупав рукоятку успокоился, – Теперь живем, не возьмут!

Простившись Александр направил свои стопы в этот самый "покой" дожидаться разноса со стороны Пирогова. Можно конечно было смыться, начальник госпиталя – гражданский чиновник и ему как-то не принято даже честь отдавать, но на войне "шаг до медсанбата" и портить отношения с людьми в белых халатах не хотелось. Поскучав немного в обществе все той же сердитой сестрички, разговаривать с ним молоденькая девица не захотела, вероятно и ей попало за допуск в палату "левых" посетителей, Александр дождался Николая Ивановича Пирогова. Сашка представился, как положено по уставу, и даже встал во "фрунт". Но главный хирург Севастополя только рукой махнул и разразился короткой и злобной лекцией на тему: "На кой черт вы таскаете с собой револьвер?". Оказывается уже двое умельцев отметились: один ногу себе прострелил, другой руку поранил. К счастью знаменитый врач увлекся своей речью и не заметил, что кобура на сашкином боку пустая, ничего засунуть туда для имитации он не успел.

– Постойте любезный, фамилия ваша мне знакома… Вы часом не автор ли брошюрки по оказании первой медицинской помощи, что отпечатали во флотской типографии?

– Так точно ваше благородие. – Сашка был безумно рад, что собеседник отвлекся от прежней темы, – Я сперва хотел только для своих в телеграфной команде, но начальник мой отнес книжечку к Нахимову, и посему велено было выпустить большим тиражом. Адмирал говорят еще пошутил тогда, что мол душеспасительная литература, не все же нижним чинам молитвы и жития святых читать.

– Великий был человек, большая потеря для флота, для России… – Пирогов на секунду задумался, словно не решаясь задать вопрос, но потом все же не выдержал и спросил, – Что у вас там братец слышно, не словили пластуны часом ли того английского штуцерного-охотника? Грозились ведь найти и до начальства представить убийцу Павла Степаныча.

– Нет пока ничего не известно, на последнем перемирии разговаривал с ихними солдатами, я немножко английский знаю. Вроде никто специально адмирала не выцеливал, может шальная пуля?

– Может быть… – на лице Пирогова отразилось глубокое сомнение, – Признаться я в первый раз такую рану увидел, словно стреляли из мелкого калибра. Разве что похожие были у тех оболтусов, что баловались с английским "машинками".

Недавнее происшествие на Малаховом кургане и в самом деле было загадочное, разные слухи ходили по городу, но Сашке было не до сплетен. Одно он знал точно – никаких снайперов и "особых стрелков" для охоты на офицеров у противника не было и нет. Этот миф он с помощью Романова и Петровича сам создал, для того что бы спасти Нахимова. Выходит все же не уберег, получается, что от судьбы не уйдешь, и адмирал смог прожить всего на год дольше, чем определила ему история.