Тонкая линия

– Это так, просто почудилось… вот пытался и не смог… – и Александр указал на разбросанные по столу письма.

– Больше не наводи револьвер на его императорское величество, мне все равно, но найдется поганый человечек и глядишь напишет донос, подведешь всех под монастырь. – ответил Петрович и поспешил успокоить Сашку, – Я знаю брат, сам такое переживал, в первый раз тяжело, первая дочка у меня прямо на руках угасла от болезни, врачи не помогли.

– И что мне теперь делать? Я ведь отчасти виновен?

– Себя винить дело пустое, тут каждый день народ гибнет и по одному и скопом, дело военное. На царя чего взъелся, считаешь он виноват?

– А кто же еще?

– Скор ты братец на расправу, я погляжу, а ежели он такой же как и мы "раб судьбы" и обстоятельств, тогда как?

Александр вместо ответа только головой покачал, ему стало неловко за минутную вспышку гнева, в самом деле глупо вышло.

– Ты мне скажи, кого ты такими хорошими словами вспомнил если не секрет? – Петрович уже давно узнал о происхождении нашего героя, отчасти благодаря рассказам Сашеньки, умная у старика Спицына дочка растет… да и сам дошел, трудно за столько времени не заметить странностей в поведении человека. Шила в мешке как говорится не утаишь.

– Был у нас такой, вернее будет еще, редкостный гад, из тех, что раз в тысячу лет появляются. Даже вспоминать не хочется.

– Это не из тех ли, что до Мамаева кургана под Царицыном дошли? Угадал? – начальник вспомнил давнюю оговорку Сашки спутавшего названия, в само деле похоже звучит Малахов-Мамаев, оба курганы.

– Они… но тогда мы победили, пусть и дорогой ценой.

– Ладно, не терзайся, я отнесу письма в штаб. Там среди писарей есть умелец, статьи пишет в "Московские Ведомости" и в питерскую "Северную пчелу" о наших подвигах… вранье конечно, но публике нравится, особенно барышни довольны. Что-нибудь глядишь этот наш новый Пушкин и отпишет.

– Спасибо, выручил. Пожалуй так лучше будет. – согласился Сашка, а что ему еще оставалось.

– Еще вот давно тебя собирался спросить, все недосуг… Ты зачем вместе с нами тут "лямку тянешь"? Мог бы убежать десять раз за эти годы, или в плену там на Альме остаться? Я вот присягу давал царю, а ты нет свободен. Что Царьград тебе не нужен, я знаю, уж слышал неоднократно.

– Сам не знаю Николай Петрович, просто не могу бросить ни вас всех, ни начатое дело… – Сашка еще раз взглянул на портрет императора и зло добавил, – А этого мудака, я бы пристрелил с радостью, попадись он мне. Нет даже забил бы просто, пулю на такое убожество тратить жалко. Жили ведь раньше более-менее нормально, только все устроилось…

– Лучше отдохни, тебе еще работать ночью предстоит. За лопатами больше на вылазки не ходи, не надо, нашел одного барыгу, обещает за спирт достать.

Не успела закрыться за начальником дверь, как Александр снова уставился на портрет, чего он так взбесился, ранее за ним такого не водилось? Может что-то необычное есть? Нет, стандартная мазня провинциального уровня автор явно не Рафаэль и не Пикассо, если присмотреться, то видно, что перерисовывали по квадратикам, кусочками. Не иначе Сашку суперпамять подвела, точно в одном из фильмов про войну есть эпизод, где герой стреляет в портретик бесноватого. Но это искусство, дед-ветеран рассказывал, что всех этих бесчисленных фюреров, размноженных пропагандой сразу отправляли в печки или в костер. Исключение только для ковриков, гобеленов, попадались и такие – ими сперва ноги вытирали, далее на ветошь. Оригинал Гитлера вроде тоже сожги на помойке за бункером, или удрал в Аргентину и сдох там позднее? В этом вопросе ясности не было… Ладно страхи прочь, вот окончится война, и я тебя царек бестолковый в качестве ростовой мишени буду в тире использовать, на что ты еще сгодишься убогий? Вновь обретший душевное равновесие Сашка напоследок не удержался и щелкнул копию его величества по носу, авансом так сказать…

Старое мрачное помещение опустело, Александр ушел отдохнуть перед очередной "трудовой ночью", забыв погасить лампу-лампадку, и только император на портрете казалось сурово смотрел вслед нашему герою, дерзость солдатика его шокировала: "Не уйдешь от возмездия, палки на твой спину уже заготовлены!" – читалось в его немигающем оловянном взгляде.

Штабные борзописцы раздули короткую ночную стычку до масштабов маленького, но жутко героического сражения, соответственно отличившихся ждали награды. Сашка с удивлением узнал из газет, что он оказывается, участвовал в "лихой разведке" под руководством полковника Х. Обычное дело, Петербург требует, публике нужны победы для воодушевления, там далее еще шло примерно такое:

Этого писаку бы сюда пригласить, из Петербурга война выглядит совсем по-другому. Не перстом и шпагой, а многими тоннами металла осадная артиллерия коалиция поражает город и укрепления. Видимо господин рифмоплет принадлежит к другому миру, для него нижние чины – просто дешевый расходный материал, которым империя снабжена в избытке, чего его жалеть? Мужика в России много, он все сдюжит, любую глупость властей…

Примерно через две недели Сашку наградили солдатским георгиевским крестом, так называемым Егорием. За спасение офицера положено по статусу, а что помер по дороге, так и на то и война. Никаких преимуществ этот скромный крестик не дает, теоретически положена пенсия, но это уж как чиновники в Питере решат. Ах да еще от телесных наказаний Егорий освобождает, вот только "их благородия" обычно забывают об этом, лучше и не напоминать. В Москве один солдатик попробовал права качать, так в итоге забили беднягу насмерть, несмотря на заступничество на самом высоком уровне. Хотел Сашка отказаться было от незаслуженной награды, но передумал, здесь так не принято: "Дают – бери, бьют – беги!". Крамолу еще чего доброго усмотрят или подрыв устоев, пусть лежит в сундучке, носить на войне этого Егория не обязательно. Начальство в последнее время кресты раздает щедро, чем дальше тем больше, благо их прямо в Севастополе и фабрикуют. Первый крест, потом будут и другие, но этот он запомнит на всю жизнь.

Минул год как Севастополь осажден, впрочем это слово неточно отображает сложившееся положение, полностью блокировать город противнику не удалось, возникла как бы "линия фронта". Пока инженерный гений Тотлебена и стойкость защитников успешно противостоят силам коалиции, к которой недавно примкнули еще и никому не ведомые сардинцы. Время от времени, накопив боеприпасов враг устраивает массированную бомбардировку, затем пытается штурмовать отдельные, ключевые позиции. До сих пор господа европейцы в этом особо не преуспели, все поползновения удалось отбить. Попытка бомбардировки с моря силами соединенной эскадры потерпела крах, союзники не захотели разменивать дорогостоящие корабли на наши укрепления.

Что же изменилось по сравнению с нашей историей, спросит дотошный читатель, неужели наш современник не смог оказать абсолютно никакого влияния на ход войны? Да, если брать за эталон знаменитую панораму, то невозможно заметить хоть какое-нибудь малейшее, хоть микроскопическое отличие. Другое дело если сравнить труды военных специалистов посвященные осаде Севастополя, вот тут уже появляются некоторые существенные расхождения с историей нашего мира. Но у нас не учебник по фортификации, поэтому мы возьмем другой источник, знаменитые "Севастопольские рассказы." Льва Николаевича Толстого, а что он не только писатель, но и офицер-артиллерист, следовательно такому очевидцу надо верить. Невнимательному читателю покажется, что и тут как с панорамой все один в один, но это не так. Различия начинаются с 20-ой страницы, минная проволока, о которую автор рассказов чуть не запнулся вдруг превратилась в телеграфную. Дальше больше, внимательный глаз писателя заметил "телеграфные" аппараты на бастионах и в наблюдательных или обсервационных, как тогда говорили пунктах. И совсем должна убить нашего современника следующая фраза в устах одного из офицеров: "Я с этим дураком вчера три часа по телеграфу разговаривал, так и не смог ему ничего втолковать…". Предложенный Сашкой термин "телефон" не прижился, любое средство связи по прежнему именовали телеграфом, был телеграф оптический, а этот звуковой – вполне логично, хоть слух нашего современника и режет. Кажется и все, но нет, сравнив оба варианта, реальный и альтернативный современный читатель заметит, что второй короче, из него полностью исчез один эпизод! Ближе к концу у Льва Николаевича должна быть сцена, где рота сидящая в резерве на тыловой стороне укрепления буквально головами ловит все перелеты: раз бомба рванула прямо посреди солдат, затем другая… тяжелые и бессмысленные потери. В альтернативном варианте этот кусок отсутствует, просто нет теперь необходимости держать людей в опасной зоне под обстрелом, подкрепления вызовут по телефону, как только в них появится необходимость. Это небольшое и с виду не принципиальное отличие позволило защитникам города при тех же ресурсах продержатся лишний год. Ходила правда байка, что новое средство связи добавило решительности низовому командному звену. Ранее колебались, что делать – а вдруг высокое начальство не одобрит, инициатива во все времена – дело наказуемое? А тут звякнул в штаб и сразу получил ценные указания по существу дела, иногда правда такие, что на бумаге изложить нельзя, непечатные.