Страница 7 из 147
Собираясь идти за Машкой на кладбище, Александр зашел домой, точнее туда, где раньше был его "дом". Ворота раскрыты настежь, во дворе гнетущая тишина, барские холуи не оставили даже цыпленка, выгребли все подчистую. А раньше было довольно шумно, Дарья держала пару коз, поросенка и конечно же, как все крестьяне, множество кур-несушек местной породы, и даже несколько уток у нее было и еще какая-то мелкая живность по двору вечно ползала, всех и не упомнишь. Дверь в избу словно испарилась, осталась только одна крайняя доска с кожанными петлями, внутри царил дикий разгром, словно после взрыва. Уцелела только та мебель, которую трудно было разбить и разломать, лавка и стол, все остальное превращено в щепки. Все женские "богатства", все приданное, что готовила солдатка дочерям, частью исчезло, частью превратилось в рваные тряпки на полу. Подарок штабс-капитана на свадьбу, чайный фарфоровый сервиз, которым женщины так гордились – "господская посуда", под грубыми сапогами рассыпался в белую пыль и мелкие черепки. В довершение картины разрушений в "красном углу", исчезла икона и все остальное, что за ней прятали от вездесущей Машки, остатки раскрашенной доски Александр потом обнаружил в печке, зато появилась огромная и отвратительно воняющая куча в дальнем углу избы, там где раньше стоял синий пластиковый бочонок с питьевой водой.
Сразу же возникло дикое желание хоть кого-нибудь обязательно убить, рассчитаться прямо здесь и сейчас, не откладывая в долгий ящик, пистолет как живой сам прыгнул в руку. Но видимо немецкий бог хранил управляющего "Карлу" и его подручных, на единственной уцелевшей полке под самым потолком Сашка случайно обнаружил чистое лоскутное одеяло, то самое, что Глаша шила в тот день, когда они впервые "познали любовь". Ярость отхлынула, Александру не без труда удалось обуздать в себе проснувшегося бешеного зверя, не время сводить счеты с мелкими барскими холуями, сколько бы они ему в душу не нагадили, надо сначала позаботится о Маше. Это единственное, что у него осталось от семьи.
Девочку унтер-офицер обнаружил лежащей на земле, как раз посередине между могилами матери и сестры. Они при жизни так и спали обычно, пока у Глаши не появился Сашка, младшая всегда ложилась между сестрой и матерью. Так теплее, а Машка всегда боялась холода, но теперь ей похоже все равно, пусть и лето еще, август стоит на дворе, но земля вечером уже весьма прохладная.
Он поднял ребенка и бережно завернул в одеяло, как бы не простудилась и не заболела, единственное, что осталось от семьи, не хватало потерять еще и ее. На погосте он долго оставаться не стал, никогда Александр не любил надолго задерживаться в таких местах. Хотел, он было сначала вырезать на крестах Глаши и Дарьи фамилии, инициалы и дату смерти – как положено в веке 21-м, но раздумал. Черт его знает, как местная власть на такое отреагирует, как бы "подстрекательство к бунту" не усмотрели в безобидной надписи, у этих дураков ума хватит, еще ведь недавно за случайно вылетевшие "прелестные слова" людей хватали и пытали в застенках. Посидев немного и как бы простившись, Александр собрался было идти со своей ношей – Машкой на стрельбище, больше все равно некуда, но в последний момент девочка в руках у него завертелась и забрыкалась, пришлось сделать остановку и временно дать Марии свободу.
– Ну что такое, что ты мне хочешь отдать? Не надо. – удивился Сашка, по пришлось ему забрать у Маши тот мелкий предмет, что ранее она крепко сжимала в своем маленьком кулачке.
Это было серебряное колечко Глаши, одно из тех двух, что он сам изготовил после венчания из монеты. Опыта работы с ювелирными изделиями у Александра не было, ошибся при снятии мерки немного, на "глазок" это украшение сделал. В результате получилось, так, что молодая жена постоянно роняла символ супружества, пальчики у нее слишком тонкие оказались, совсем еще детские, вот и соскальзывало колечко то и дело. Глаша теряла обручальное кольцо и не раз и не два, и не три, но каждый раз пропажа находилась и благополучно возвращалась к хозяйке. В последний раз колечко она обронила уже будучи в лапах охранников графа, деревенские дети подобрали, нашли этот небольшой кусочек серебра в дорожной пыли и отдали Маше…
– Иван Федорович, позаботитесь о моей маленькой свояченице, может быть, у вашей Софьи девочка поживет пока?
– Да конечно, прямо сегодня Гришу с ней отправлю в Москву, – штабс-капитан с тоской смотрел как Александр спешно собирает себе в дорогу свой рюкзак: патроны, гранаты, немного продуктов и прочее необходимое имущество. В углу скромно ждал своего часа упакованный в водонепроницаемый чехол карабин Шарпса.
Еще днем, как только приехали из Сосновки, прибежал запыхавшийся мальчишка-посыльный, ничего конкретного они не поняли из сбивчивого рассказа паренька, но Александр тут же кинулся в деревню. Сашка брал ТТ с собой в первопрестольную, там временами "пошаливали" разбойнички, так с ним и убежал разбираться. Штабс-капитан в свою очередь прихватил в поездку на всякий случай револьвер, такое оружие ему привычнее, почти как обычный однозарядный пистолет, распространённый в 1800-х. Последовать за Сашкой в Сосновку Денисов не смог – не успел, едва он собрался идти, как на полигон прибыл военный министр, генерал от инфантерии Барклай-де-Толи и еще люди с ним. Намечалось какое-то крупное дело, и высокий гость сразу же вызвал штабс-капитана к себе. Потребовали и унтер-офицера, пришлось объяснить, что он будет только через час-другой и невиданное дело – генерал вдруг решил подождать его, какого-то ничтожного нижнего чина. Денисов хотел было послать за Сашкой своего денщика, но ему не разрешили.
Нет, так нельзя… человек пропадет ни за что, и не факт, что сумеет совершить задуманное. Пока он доберется до Санкт-Петербурга, убийца может уже оказаться за границей, да и в городе до графа добраться непросто, его неплохо охраняют. Раз уж граф по деревням с такой командой телохранителей ездит, то сколько же у него "бойцов" в столице? Долго скрывать отсутствие унтер-офицера Денисов не сможет, а значит времени "за все про все" у Сашки – неделя максимум, затем его начнет ловить полиция. С учетом дороги – как уж повезет, на расправу с графом остается всего два-три дня, и куда он денется потом?
– Может, обождешь немного, недельку? Ведь будет следствие и суд? Они там в Сосновке много чего натворили, такое заметят обязательно! Сашка, коли начнешь сам правосудие вершить таких дров наломаешь! – попытался он отговорить подчиненного, все равно приказывать ему уже бессмысленно, не остановится.
– Иван Федорович, вы же говорили мне, что в России нет закона, есть столб, а на столбе корона? Вас самого по справедливости осудили, или просто захотелось кому-то власть показать, да очередной чин и орденок в петлицу на громком деле сделать?
– Мы можем графа Аракчеева попросить, неужели не снизойдет до нас, столько ведь для него старались?
– Сильно он лично вам с Софьей помог, что развел со старым мужем ее? И судимость до сих пор не снял, а ведь ему достаточно пальцем было пошевелить! Не нужны мы ему теперь, после того как винтовку протолкнули. – категорично заявил Сашка и надо сказать в его словах была изрядная доля истины. Действительно, после успешного показа нового оружия царю и принятия решения о постановке на вооружения, Денисов и Сашка уже не являются такими "ценными кадрами" для временщика, как раньше. Очень сомнительно, что ради какого-то нижнего чина осторожный Аракчеев будет портить отношения с потенциальным наследником престола.
– Есть еще вариант, этого графа-насильника обязательно накажут по закону, но если только дело дойдет до государя. За двойное убийство – пожизненная каторга, хуже только смерть.
– До бога высоко, да царя далеко! – напомнил начальнику известную народную мудрость Сашка и продолжил сборы в дорогу.