Страница 19 из 126
— Папа, зачем ты сразу так? — поджала губы Габриэль. — Я хочу, чтобы он женился на мне! И вернул мне мою честь и доброе имя, которое бессовестно посмел растоптать!
— Девочка моя, я сделаю всё, что будет возможным. — Гордений горько прокряхтел. Ему было не трудно представить, каково будет затаскивать под венец кого-то из князей! Пожалуй, легче научить немого разговаривать.
Первым делом граф Леонверден вернулся к Бруно Тревору. Консул слыл умнейшим человеком королевства, недаром и его сын, Бернардо, уже в двадцать лет был допущен в дипломаты, выполняющие важные миссии. Мужчина, когда услышал о произошедшем, посоветовал идти напрямую к королю, поскольку влияние МакДжойнов и их несметные богатства, не могли быть притеснены больше никем, кроме него. Гордений попросил срочной аудиенции у его величества, которую ему и назначили на вечер. Габриэль всё это время не находила себе места. А что, если у отца не получится добиться справедливости? За Сторианом и его братом стоят не только огромные деньги, которыми можно подкупить любых судей, но и принц, другие придворные молодые люди из шайки наследника. Что они, Нови, могут предоставить против этой могущественной силы? Даже расположение Беллоны держалось на волоске, и если принцесса не простит подругу за то, что та стала поводом дуэли маркиза с князем, то пиши — пропало…
— Итак, мой дорогой Гордений, для чего вы просили такой неотложной встречи со мной с глазу на глаз? — Рядом с королём стоял вечный Стенли Фиерман, хитрый, но верный своему государству и монарху человек, которого никогда не считали за отдельную личность.
— Ваше величество, — медленно поклонился граф, для которого эти придворные манеры с возрастом составляли большую сложность, — я хотел поговорить о моей дочери…
— Ну-ну, что вы остановились, я внимательно слушаю вас дальше.
— Дело в том, что я боюсь, как бы вы не поняли превратно случившегося и не подумали о моей Габи плохого…
— Пока что она не давала для этого повода. Я весьма доволен её присутствием при нас и нашей дочери.
— Мне лестно это слышать, ваше величество, но, дело в том, что мою Габи смели обесчестить…
— Что?! — Робин Третий даже слегка привстал от услышанного. — Кто? Где? Когда это произошло?
— О, это случилось прямо у нас с вами под носом, здесь, во дворце, не более трёх недель назад. А имя этому негодяю — Сториан МакДжойн.
Король неспокойно заёрзал на троне. Так-так, вот так дела. Кажется, подвернулся удобный случай избавиться от этой ходячей напасти, носящей княжеский титул. Если выгодно для себя повернуть дело, то сын не сможет уже ничего сделать. Ему придётся смириться с тем, что его ненаглядный дружок будет в приказном порядке обвенчан и окольцован, а если нет — отлучён или изгнан. Потому что одно — насиловать и убивать своих крепостных и слуг, но совсем другое — совершать свои бесчинства в королевских владениях и, возможно, прикрываться именем государевой семьи. Это уже непростительно! Это можно выставить как измену, настоящую государственную измену. Робин Третий потёр друг о друга кончики пальцев. Хорошие же будут палки в колёса этим зазнавшимся МакДжойнам.
— Значит, вы, любезный граф, требуете справедливости?
— Я лишь прошу вас об этом. Может ли смиренный подданный требовать что-либо от своего сюзерена?
— Конечно, конечно. Но мы расположены рассмотреть вашу просьбу. Непременно, мы не оставим это дело и не станем откладывать его в долгий ящик. Вы можете быть свободны, я извещу вас, если что-либо изменится.
Гордений Леонверден удалился, пятясь до самого выхода, так как никто не имел права (кроме самых близких друзей и родственников) поворачиваться к помазаннику Божьему спиной. Король велел позвать сына и подозвал своего главного советника.
— Что ты об этом думаешь, мой друг?
— Я думаю, что вам следует снова отправить князя под домашний арест. На некоторое время.
— Что? Уж не свихнулся ли ты? — изумился Робин Третий произнесённым словам. — С чего это я должен быть с ним столь добросердечен? В этот раз я обязательно накажу его по заслугам.
— Не горячитесь, ваше величество, — наклонился ближе к нему Стенли Фиерман, — подумайте лучше. Что будет, если наказать МакДжойна? Это же сразу зацепит вашего сына! Народ, может и промолчит, но это снова будет ещё одна крупинка из тех песочных часов, которые начали сыпаться этим летом. Это снова будет подрывать его репутацию! Или посмотрим немного с другого ракурса. Осуждение МакДжойна, друга принца — это лишь подтверждение, что такие высокопоставленные персоны так же приземленны, как и все простые граждане и их можно наказывать, унижать, принижать. Если это дело дойдёт до огласки, поверьте мне, беды не избежать!
— Ты говоришь ерунду! Я заставлю Сториана ответить за всё, а при возможности, закину крючок и на его брата! А эта Габриэль — строптивая виконтесса, я думаю, она сможет приструнить этого дьявола, поэтому я женю их!
— Ваше величество, вы ведь сами знаете, что нельзя имея огромную власть, поддаваться своим симпатиям, а именно из-за этого вы берётесь помочь графу Леонвердену и его дочери. Поступитесь её местью и лучше подумайте о положении своего сына!
— Я только и делаю, что думаю о нём! — взорвался монарх. — И именно для этого пытаюсь избавиться от МакДжойна — чтобы моя голова больше не болела о том, что следующее я узнаю о похождениях Робина! К тому же, у меня самого есть дочь, и я прекрасно понимаю, что может чувствовать Гордений. И эта девочка подруга Беллоны! Разве я могу так обидеть дочь и не помочь ей?
— Однако, ваше величество… — советника прервал вошедший наследник.
— Отец, ты звал меня?
— Да, присядь рядом, я хочу сообщить тебе не очень приятную новость…
— Что? — побледнел принц. — Только не скажи, что с Сержио снова стало плохо?
— Сержио? Маркизом о'Лермоном? А что с ним случилось? — в недоумении посмотрел на сына король. Видя, что тот растерялся и прикусил язык, мужчина повернулся на советника. — Что с зятем князя Эскорини?
— Мне точно неизвестно, ваше величество. Знаю лишь, что лежит у себя в покоях уже более десяти дней. Ранен, ваше величество.
— Что? Да как же такое приключилось? У меня во дворце не только бесчинства, но ещё и покушения? Робин, что случилось с твоим другом?
— Отец, это всего лишь дуэль… Я присутствовал при ней, никакого покушения не было! — заверил принц.
— Вот как? И с кем же он дрался и за что? — Робин Третий понял, что больше и слова не вытянет из сына, поэтому обо всём догадался сам. — Отлично, это был наш несравненный князь, не так ли? Наш безжалостный дуэлянт? Честное слово, скоро я поставлю на рассмотрение новый закон под названием «Любая драка со Сторианом МакДжойном приравнивается к запланированному самоубийству или злостному убийству»!
— Отец, это не смешно!
— А я разве смеюсь? Я как раз из-за него и звал тебя. Мне нужно сообщить тебе кое-что о твоём любимом товарище, что, надеюсь, наконец-то докажет тебе, что ты водишься с самым подлым и коварным человеком, которого только можно представить. Нет, это даже не человек — это чёрт!
— Ты снова за старое? Мне уже надоедает с тобой это обсуждать! — недовольно поморщился наследник.
— Я буду обсуждать это столько, сколько посчитаю нужным, ясно? Так вот, слушай: князь настолько обнаглел, что свершил надругательство над виконтессой Леонверден не выходя из нашего дворца. — В глазах принца не появилось ни капли удивления, хотя он и охнул, словно от большой неожиданности. — Господи, да ты всё знал? Ты давно всё знал и ничего не сообщил мне?
Робин-младший попытался возразить, но потом опустил взгляд.
— Ты был в курсе всего происходящего…я глупец! Занимаюсь политикой, в то время как у меня за спиной происходят страшные вещи! Но ты, Робин, как ты мог прикрывать такое? Как ты можешь попустительствовать далее такому злодейству? Ты изувер, не меньший, чем твой друг! Вы не люди, а животные!
— Отец, перестань преувеличивать! Мы ничего не сделали такого, чтобы заслужить всех оскорблений, которые ты обрушил на наши головы! Сториан ничего ужасного не сотворил с этой Габи. К тому же, она сама напросилась. Нет, даже не так! Она ни на что не напрашивалась, она просто сама этого хотела и её поведение оставляет желать лучшего. Поэтому даже если бы Сториан не прикоснулся к ней пальцем, она бы нашла приключений на свою пятую точку!