Солдат… не спрашивай!

Все шло своим чередом, была у них и свадьба, впрочем очень скромная. Со стороны невесты были в основном подружки Дарьи и Глаши, а со стороны жениха Григорий, да штабс-капитан Денисов. Обручальные кольца Александр лично изготовил из серебряной монеты, хотел он было пожертвовать на такое дело последний "трофейный" луидор, но теща запретила, крестьянам украшения из золота носить не положено. Народные деревенские свадьбы в ту пору были относительно "тихие", без особо разгула с недельными пьянками, редкое исключение из общего правила – богатые торговые села, но такие можно было по пальцам пересчитать.

Жизнь потихоньку налаживалась, днем Александр обучал прибывающих из полков людей обращению с новым оружием, а вечером спешил к молодой жене.

К тому времени, первую небольшую партию винтовок изготовили на тульском оружейном заводе. Аракчеев просто запретил всем, как частным, так и казенным мастерам заниматься работами "на сторону", пока они не выполнят его срочный заказ, и спорить с ним желающих не нашлось.

С Глашей у Сашки со временем все более-менее наладилось, но постоянно приходилось соблюдать осторожность. Слишком консервативно оказалась молодая жена при любовном акте, никак ему не удавалось заставить ее принять более приемлемую положение, предпочитала страдать под Александром. Лишь один раз он ее уговорил на "стоя-сзади", да и то случайно получилось и больше никак не соглашалась. Хрупкой и "малахольной" Глаше, обычная поза при соитии явно не подходила. Ее и так считали непригодной для работы в поле, отчего столь легко Сашке управляющий и уступил девку, нормальное тягло из девчонки бы все равно не получилось. Но пока обходились и так, была правда у Александра надежда, что со временем положением выправится, или Глаша подрастет и окрепнет, или наконец передумает. Пока был только единственный плюс – молодая супруга еще пребывала в том возрасте, когда забеременеть не могла физически, и не было нужды кормить ее сомнительными противозачаточными таблетками.

Но самая настоящая беда была не в этом, главное горе носило вполне конкретное имя – Мария и приходилось теперь Александру родственницей, свояченицей. Не то девочка обиделась, что венец подержать в церкви ей не дали, не то еще что-то, но Александру мелкая объявила настоящую войну и вела ее по всем правилам, как бы показывая, что не позволит нижнему чину единолично распоряжаться Глашей.

 – Машенька вот тебе сахарок, вот леденцы поди с ребятами поиграй,  – выпроваживают ее поочередно то Александр, то старшая сестра. Вроде бы уйдет, но потом вдруг откуда ни возьмись опять появляется, и надо же приноровилась набегать в самый ответственный момент.

Приходится в таких случаях Александру немедленно прерывать любовный акт и изображать, что якобы просто обнимает Глашу, заодно потихоньку незаметно подтягивать и застегивать штаны. А эта мелкая пакостница еще радостно и ехидно улыбается, однажды он выдержал и даже за ремень сгоряча схватился, но жена не дала тогда наказать любимую сестричку. Ночью получалось еще хуже, спит Машка вместе с сестрой и сон у нее чуткий, лишь под утро полностью отрубается, вот тогда на пару часов и удается Александру заняться женой. И так пять-шесть дней в неделю, по выходным появляется Дарья и можно хоть ночью отделаться от прилипучей Марии, отдав ее на попечение матери. Под конец придумали хитрый трюк, Александр вроде бы уходит на полигон, но на самом деле прячется в лесу за деревней и там поджидает свою ненаглядную Глашеньку. Так на смех всей деревне все они все лето по кустам и скрывались от бдительной Машки. И Александр с ужасом прикидывал, что же придется им делать осенью и зимой, когда погода, мягко говоря, не благоприятствует любовным похождениям на природе.

 – Боится она, что сестру у нее заберешь?  – предположила тогда Дарья, сама Машка сколько не пытались расспросить, объяснить свое поведение никак не захотела, а может и просто не смогла,  – Не хочет поди отдавать?

Александру однажды пришло в голову, что девочка его самым натуральным образом ревнует, как бы то ни было, но жизнь она молодоженам отравляла качественно.

Ближе к концу мая, когда наступили почти летние дни, Сашка вспомнил, что как-то ни разу не видел свою жену без одежды. Когда занимались любовью, Глаша никогда полностью не обнажалась, обычно девушка лишь приподнимала до живота подол рубашки. Мытье в маленькой сельской баньке не в счет, там то Глаша стыдливо веником прикроется и зажмется в уголок, то Машка лезет на руки с упорством достойным лучшего применения, и все это удовольствие при скверном освещении огарком сальной, неимоверно коптящей свечки. Нет, где еще может быть такая дурацкая ситуация, человек женился, и даже ни разу не видел супругу голой, да он даже тещу случайно в "одеждах Евы" застал в предбаннике, а вот законную "половину" – пока никак… Послала его туда Глаша за чем-то, не подумав, что матушка у нее еще не закончила мыться. Моментально у унтер-офицера созрел коварный план и однажды он якобы случайно предложил молодой жене сходить на пруд освежится. Какие в начале 19-го века купальные костюмы, да еще в деревне – сами можете себе представить, только те что у Адама в раю были, придется скромнице по-любому показать мужу свои прелести.

Только тут на Псарском пруду он наконец и разглядел впервые с кем его свела судьба. К слову, название водоема сперва Александр запомнил неправильно, как "Царский", но ему рассказали, что в незапамятные времена не то барин псаря своего тут утопил, не то слуга сам утоп по пьяни, история темная и давняя.

Глаша в обнаженном виде оказалась вполне симпатичной, обычной девушкой-подростком, не красавица, но и не дурнушка. По местным меркам фигурка у нее не привлекательная, слишком уж худая и угловатая. Про подобных обычно говорят в народе, что даже ущипнуть девку не за что. Но такие худенькие как раз и нравились всегда Сашке, в отличие от аборигенов, слишком упитанных девиц он никогда не жаловал. Глафира обнаружив, что ее откровенно, словно товар на витрине разглядывают опять чуть не расплакалась, и попыталась прикрыть ладошками как маленькие свои соски, так и низ живота. Александр ей этого не дал сделать, схватил за руки и развел в стороны в шутку пригрозив, что в следующий раз свяжет ей запястья веревкой за спиной.

 – Саш брось глаза пялить! Я ить некрасива, разлюбишь эдак.

 – Почему?

 – Девки говорят, ни рожи ни кожи, невеста без места!  – и тут Глаша похлопала себя ладонью по тощим ягодицам, наглядно показывая что имели ввиду подружки. Да это действительно так, со спины если не приглядываться, то ее можно было и за мальчика принять.

Александр тогда только весело заржал, и потом как мог развеял сомнения подруги, не стоило ей так беспокоится по поводу внешности.

 – Глаша ты ведь растешь еще? У твоей матушки грудь есть? Вполне, даже двоих выкормила – Глашку и Машку и пардон за мой французский… жопа тоже имеется. И у тебя будет, только не реви и не изводи себя понапрасну. Все еще будет!

Они зашли в пруд и с наслаждением искупались, поплавали в свое удовольствие в прохладной воде. Не обошлось и без "эротики", потискал Сашка молодую супругу немножко, приласкал. Александр все прикидывал, как бы тут заняться с Глашей любовью, ведь все благоприятствует кроме одного… Мария, ну как без нее, увязалась с ними, пришлось на руках тащить ее через весь лес, опасались как бы не напоролась на острый сучок босой ножкой.

Чем она там занята? Сперва сестренка Глаши барахталась на мелководье у берега, затем принялась сооружать что-то вроде муравейника из песка. Сашка тогда еще обратил внимание, как девицы здорово различаются, даже кожа у них разного оттенка, вон как Машка сверкает смуглой попкой склонившись над своим сооружением. Мелкая как раз маячит в той позе в которую все никак старшую поставить не удается, а надо бы, столько бы сразу проблем отпало. У нее вообще восточные черты и в лице и в фигуре преобладают, а Глаши наоборот западные – пошла в мать, родные сестры, а такие разные на вид. До того увлеклась малышка, возводя замок из песка, что даже язычок свой розовый прикусила, и кажется совсем забыла про старшую сестру… прекрасно.