Страница 307 из 311
– Сашка не делай так более! Я эдак спужалась, так спужалась, думала помру! – горячо шепнула девушка на ухо солдату, и он постарался заверить, что все в порядке и больше безобразие не повторится, хоть сам и не был в этом уверен. Слишком уж долго у него не было женщин, редкие мимолетные встречи не в счет.
– Больно было? Прости меня дурака… – он снова повторил и робко заглянул в бездонные голубые глаза своей маленькой подруги, девушки-девочки, женщины-подростка и как ему показалось тогда прочел там полную индульгенцию и этому преступлению и всем прошлым и даже будущим. В этот момент он понял, что его любят и принимают как есть, вместе со всеми "грехами"… а значит это и есть то, чего ему так долго не хватало все эти долгие годы. Сомнений не было, это она и есть – любовь, а все что раньше было проходит по другой категории.
– Машка постой! – первой опомнилась и вырвалась из объятий солдата Глаша, но уже поздно. Мелкая и проворная не по годам мелкая уже успела удрать на улицу, прихватив с собой две пачки, два бело-красных "столбика" аскорбинки. Машенька времени не теряла и пока глупые "старшие" обнимались и целовались в углу на лавке успела залезть в аптечку, забытую Александром на полу и порядком ее "раздраконила", по всей избе валялись упаковки таблеток, пузырьки, шприцы, бинты и прочее медицинское барахло.
– Надо ее догнать, как бы не объелась. Плохо ведь будет. – решил он и высказал это намерение вслух, в детстве бывало и по целой упаковке этих витаминов глотали, но сразу две – явный перебор. Да и девочка слишком уж маленькая.
– Саш не надо, пущай бежит! – удержала его старшая, когда уже двинулся к выходу, – Машка у нас добрая, она с робятами завсегда сластями поделится. Поди уж пуд леденцов и сахара им раздала, мы сами только малую толику скушали.
– Она вот еще и жгут резиновый с собой утащила и презервативы, упаковка должно быть красивая, с картинкой… – проверил по перечню содержимое аптечки Сашка, – На кой черт ей это сдалось? Остальное все на месте, надо будет убрать коробку подальше.
– Сашка миленький! Матушке то что скажем? – спросила Глаша, когда влюбленные вернулись к прежнему занятию, к объятиям и поцелуям, – Грех ведь такой вышел!
– Грех, грех… – прорвало Александра, теперь уже все равно поздно, раньше надо было думать, – Грех это когда ноги вверх! Ты их задирала? Нет? Значит у нас не грех.
– Нет Сашенька… но ить бабы говорят! – испугано зашептала округлив глаза Глаша, но Александр устыдившись минутного порыва поспешил ее утешить и приласкать.
– Тебе сколько лет? Тринадцать в этом году будет? – безапелляционно решил он после очередного жаркого поцелуя, рано или поздно, когда-то это надо сделать, – В субботу Дарья приедет от помещика, возьмем денег и пойдем к бурмистру вашему, а от него прямо в церковь. И там – венчатся! Все!
Тут стоит сделать сделать небольшое и не совсем лирическое отступление, пожалуй в этом назрела необходимость, и кое-что объяснить С точки зрения классической русской литературы девица Глаша, которую унтер-офицер изнасиловал, "обесчестил", или как тогда говорили, "обидел" – если по-народному, поступает донельзя странно. Она не только не утопилась и не повесилась, но даже и не прогнала прочь обидчика-солдата. А как же классики, неужто обо всем нам врали? Да нет, скажем так, они некритично переносили нормы поведения "своего" класса или сословия на весь остальной народ, кто искренне заблуждался, а кто и умышленно – в воспитательных целях. Другое дело ученые-этнографы, что они пишут об "исключительной православной нравственности" российского простонародья? Давайте почитаем, сразу же ой… в одной губернии девушки до замужества вполне официально "гуляют" с парнями, проводя ночи у избранников, ну сами понимаете… В другой у нас еще "православнее" – муж упрекает жену, что в девках никому не понадобилась и досталась ему "целой" – переняли, показавшийся разумным, обычай от инородцев, угро-финов. Про всякие "нехорошие" песни и частушки распространённые повсеместно лучше уже и не упоминать, и без того факт общеизвестный, кое-где это "непотребство" и до сих пор в ходу. Церковно-казенные установки никогда не отражали понятия и обычаи русского народа, а только лишь взгляд властей на эту проблему. Ну конечно, у нас ткнут носом в авторитеты, хорошо давайте посмотрим внимательно. Есть такой хороший пример, можно сказать – классический, так у нас одно время считали, что российский солдат 100 % православный, и 100 % монархист, за царя всех порвет. В этом приятном заблуждении все отечественные и зарубежные "авторитеты"-знатоки пребывали до самого 1917 года. А там вдруг выяснилось явочным порядком, что истинно верующих среди "серой скотинки" едва ли 15 %, а монархистов не смогли набрать и пару батальонов для усмирения восставшего Петрограда. Нельзя делать категоричные выводы, опираясь только на кого-то одного, каким бы авторитетным человек не казался, всегда стоит сперва посмотреть, а кто он по убеждениям, с какой позиции излагает свой материал, не проводит ли на этой "идеологической основе" выборочный отбор.
Ладно, не убедильно… рассмотрим вопрос с другой стороны. У нас ведь в ходу патриархальность и народность пополам с самодержавием и крепостничеством? При этой системе право и "лево" насиловать крепостную или дворовую женщину имеет сам барин, барские холуи и управляющие, затем чиновники, родственники мужа и даже казаки и солдаты на постое – список любителей халявного развлечения длинный, всех и не перечислишь. Если бы все женщины из низов, коих таким образом "обидели" топились, то за 200 лет крепостного права народ бы просто вымер. Ах да, забыл-забыл, у нас ведь еще "вольные" есть и всякие там инородцы, но не волнуйтесь вы так за них – об этих бедолагах вместо помещика позаботится российский чиновник, этот господин своего не упустит и мимо красивого женского тела равнодушно не пройдет ни за что.
В любом случае Глаша правильно поняла Александра и простила, ведь насилие над ней совершил любимый человек. А что до "запретной темы", то в деревне она таковой никогда таковой не была, разве что для самых маленьких детей, близость к природе невольно сказывается. Никто не стал уподобятся тургеневской Муму, хотя большой и глубокий пруд поблизости был в наличии. Не стала Сашке устраивать истерик и Дарья, матери не особенно понравилось, что дочку сделали немного раньше положенного срока женщиной, но в деревне девка в 15 лет уже на выданье. Женский век у крестьянок в 1800-е короток, с 12 по 15 – девка, 15–25 молодуха, 25–35 – баба, далее уже старуха.
Прежде чем идти молодым под венец пришлось соблюсти некоторые неизбежные формальности, писанные и неписанные. Так в деревне испокон веков положено, чтобы парень сперва чем женится, хоть раз должен "вывел в свет" свою избранницу, ну или не свою… как уж потом получится. Решит бурмистр, что Акулька должна выйти за Епишку и баста, если заупрямятся они, то будет им "страсть", выдерут обоих розгами на конюшне и отправят силком в церковь. Поскольку происшествие случилось в понедельник, то ко вторнику Сашке велели явится к вечеру при полном "параде", для того чтобы сводить девчонку на посиделки. Ранее Глашу, не имевшую еще по малолетству постоянного кавалера, туда не допускали. Отпросился он у Денисова, почистил мундир и сапоги, надел своего "Егория" и пошел. Глаша как увидала, так сразу аж просияла вся и кинулась собирать "гостинцы", Машка пыталась увязаться вслед за ними, но ее подкинули на время соседям. С пустыми руками приходить было не принято, все несли разное угощение – кто что мог, так сашкина пассия захватила сахар и чай. Глафира, как взрослая девица, надела первый раз в жизни женскую юбку, своей у ней не было и пришлось позаимствовать из гардероба матери. Собиралась деревенская молодежь по давней традиции обычно у какой-нибудь вдовушки или солдатки. Главное условие – большой дом, но если народу приходило много, то при хорошей погоде вытаскивали столы и лавки прямо во двор и там располагались. Александр приготовился было к худшему, но вышло все на редкость благопристойно, водку если и пили, то совсем немного и только парни, девицы не притрагивались к зелью. Ничего удивительного, средний возраст "девок" 13–14, а "женихов" едва ли 15–17 лет, фактически еще подростки, если даже не дети. У крепостных крестьян в ту пору ранние браки были очень сильно распространены. Тон такому течению задавали сами помещики, ведь каждая супружеская пара, это полноценное "тягло", какое словечко специфическое, так и подумаешь, что имели ввиду рабочий скот, а не людей. С тягла берется уже нешуточный оброк или накладывается барщина, а вот с девки обычно семья ничего не платила, за исключением особых случаев, как у Дарьи например. С холостых молодых парней, живущих в семье родителей брали больше, но все равно относительно немного. Официально возраст для вступления в брак, начиная с 1800-х подняли с 12-ти до 18-ти лет для женщин, но это Россия, и сельскому попу, особенно нетрезвому, такие ограничения не указ. Поэтому насчет "обвенчают – не обвенчают" Александр даже и не заморачивался, тем более, что у Дарьи имеется знакомый священник. Его занимало другое – невеста у него крепостная, фактически рабыня по состоянию, а вдруг ее не отпустят? Упрется барин и не продаст, никто его принудить не сможет.