Лютый

— Найдете, дети мои, найдете…

Было ощущение, словно Ледяной собирался сказать что-то еще, когда вдруг его большое мощное тело напряглось и застыло, отчего напряглись все Беры, принявшись прислушиваться и быстро переглядываться между собой, словно они не чувствовали того, что чувствовал Отец.

Мы с Мией тоже вертели головами, словно могли что-то почувствовать, и не сразу поняли, что дело было в том самом мужчине-Бере из города, который в этот день привел к нам Алекса, так и не поговорив о чем-то с наши Отцом, чего он не слишком-то жаждал.

Этот мужчина смотрелся странно, вышагивая смело вперед среди обнаженных или полуобнаженных Беров, одетый, как обычный человек даже в куртку, и явно находясь не в очень хорошем расположении духа, судя по тому, как недовольно полыхали его серые глаза и как низко были сведены темные брови.

Он не пытался поздороваться или что-то сказать, вышагивая до нас даже немного нагло, остановившись рядом с нашими Берами, которые один за другим поднимались на ноги, не торопясь говорить и принимая позы, словно готовились к обороне.

Было жуткое гнетущее чувство, когда этот мужчина, наконец дошагал до нашей компании, впившись колкими, недовольными и тяжелыми глазами в Нефрита, который не дрогнул и не отвел своего зеленого прямого взгляда, даже когда Бер подошел к нему почти нос к носу, проговорив тихо и приглушенно, но яростно и злобно:

— Разве я не предупреждал тебя, что все люди этого города находятся под моей защитой, и никто не смеет трогать их без моего ведома?…

Нефрит не успел ничего ответить.

И я в ужасе зажмурилась, оттого, как вскочил Отец, с силой откидывая мужчину от него с громким раскатистым рычанием, от которого дрогнули ледяные стены дома, и мы с Мией сжались в напряженных руках наших медвежьих мужей.

— Это ты будешь приходить в мой дом, и угрожать моим детям?! ТЫ?!

Не знаю, как мужчина смог выдержать этот удар. в последнюю секунду сгруппировавшись и не улетев бесформенной тряпочкой, но явно не хило ударившись о ледяную стену. по крайней мере, оставшись на ногах, и готовясь в новому удару, когда Отец кинулся в нему с такой мощью и скоростью, что его не успели схватить ни Лютый, ни Свирепый, кинувшиеся к Отцу.

— Это ты будешь бить себя в грудь кулаками, изображая великого заступника?!

ТЫ?! Тот, кто впустил в свой дорогой город предателя?!

Судя по тому. как нахмурился мужчина, он не очень понимал, о чем сейчас рокотал Отец, отбрасывая его снова, на этот раз к выходу, и сгребая своими ручищами за ворот одежды, прорычав в его лицо горячо и злобно:

— Когда ты пришел к нам со своей человеческой женой, я поклялся защищать тебя и всех, кто будет жить в твоем чертовом вшивом городишке, будь то Бер или человек, и много десятков лет я храню верность своей клятве, а что делаешь ты?!

Отрекаешься от своего рода, строя из себя главу среди людей?! Защищаешь тех, кто предает нас и нападаешь на моих детей, которые отдали свою кровь и пот ради того, чтобы ты жил в своей гребанной шкуре мирно и спокойно?! Где ты был, мать твою, когда мои дети бились насмерть с Каратом на ледяном хребте?! Где ты был, когда мы с твоим братом латали наши раны и хоронили всех павших воинов, чтобы твои чертовы людишки не увидели кровавого месс ива на льду?!

Сердце обливалось кровью, оттого как кричал Отец, отшвыривая от себя мужчину, который не сопротивлялся и не пытался отразить удары, принимая их терпеливо, лишь иногда прикрывая глаза.

— …Я поклялся своей жене, что больше не обращусь в зверя…

Голос мужчины едва можно было услышать, когда Отец с ненавистью оттолкнул его от себя, буквально выплюнув ему в лицо холодно, колко и злобно:

— Поклялся после того, как убил её?…

Ахнули все, включая Севера и Лютого, лишь Свирепый поморщился, осторожно подходя к Отцу и ложа руки на его напряженные плечи, чтобы успокоить и вернуть к нам, у кого в головах крутились десятки вопросов, от которых в висках словно стучали сотня молоточков.

— Пап, идем….

В этот раз Ледяной не пытался отмахнуться от своего миролюбивого младшего сына, тяжело и шумно выдохнув, и сокрушенно качая головой, добавил тихо и грустно:

— Ты ведь знаешь, что убил не только женщину, Мрак, но и своего брата… ты раздавил душу того, кто доверял тебе и пошел против своего рода, ради вашего спасения. Уходи, Мрак… мне нет дела до твоих людишек.

— Кто-нибудь понимает. что здесь только что произошло?… — прошептала я, чувствуя, как дрожат мои пальцы, обхватывая руку Лютого, и прижимаясь щекой к его груди. где под горячей упругой кожей колотилось его сердце, и осторожно наблюдая за тем, как Отец возвращается на свое место, садясь на трон и больше не проронив ни слова.

— Идемте, — тихо проговорил Свирепый, легко и осторожно подталкивая своих братьев ближе к костру и подальше от Отца, который погрузился в свои тяжелые мысли, не обращая внимания ни на что вокруг.

— Ты знаешь этого Бера, брат?

Свирепый медленно кивнул, поморщившись так, словно ему было неприятно говорить об этом:

— …это кровный брат нашего Сумрака. Глава этого города. Первый изгнанный Бер, который остался жив со своей человеческой женой….

— Женой, которую он убил сам?!

— Да…

Глава 11

Нет ничего тягостнее ожидания.

Особенно, когда ты ждешь чего-то очень плохого и не знаешь. откуда прилетит эта огненная граната без тормозов с поэтичным именем Карат, который по совместительству был еще и дядей Севера.

Прошло уже четыре дня, а мы не сдвинулись в его поисках ни на капельку. Ну как «мы»?…

Наши Беры, которые сутками пропадали в дозоре, шастая по городу, Арктике и даже за пределами земель Ледяного, пытаясь отыскать следы Карата на свободных территориях, которые не принадлежали ни одному из четырех родов Берсерков.

Нам с Мией ничего другого не оставалось, как поддерживать наших мишек морально, а еще готовить и помогать с детьми, потому что Ледяной дал разрешение на то, чтобы мы могли входить в запрещенную территорию.

А еще я поняла нашу ясноглазую крошку. когда осталась без своих занятий и сотни беро-мужчин. которые постоянно бегали где-то рядом, отвлекая на все подряд и занимая весь мой день. Теперь я понимала, что тяжело жить ничего не делая, пока твои мысли скитаются в поисках правды, которую ты не всегда понимаешь. Теперь, как и Мия, я все время проводила на кухне или в общем зале, занимаясь готовкой, чтобы отвлечь себя и просто порадовать хотя бы чем-нибудь этих огромных необыкновенных мужчин.

Да, здесь. в этом ледяном царстве было гораздо сложнее.

Здесь не было печек и приходилось готовить на костре, не было практически ничего из того, что было крайне необходимо на кухне, не считая тарелок, казанов и пары ножей. А самое главное, не было двух десятков жен беров, которые каждый день приходили в наш общий дом, занимаясь готовкой для всей мохнатой братии, даже если Отец быстро построил своих парней помогать нам кто чем мог. Все женщины были под пристальным надзором в городе, который теперь охранялся сильнее прежнего.

Я скучала по нашему теплому, уютному, большому дому, где всегда было шумно, весело и где пахло сладкой домашней выпечкой.

Скучала по своим братьям, которые прибегали только чтобы перекусить и иногда поспать, смеясь, когда мы с Мией радостно кидались на них, еще долго не отпуская из своих объятий.

Теперь Янтарь практически все время проводил к городе, наблюдая за обстановкой и присматривая за нашим домом, где продолжали жить часть Беров, которые в случае необходимости должны были защитить город.

Свирепый и Нефрит вместе пропадали на границах, пытаясь отыскать следы Карата или кого бы там не было, появляясь только рано утром, чтобы завалиться спать до ночи и снова уходить в свой дозор.

Нас переселили поближе к девушкам-берам, в ту самую комнату убитой жены Отца. где было теплее, оттого, что эта комната была намного меньше любой ледяной спальни, и вся она была завешана шкурами и половицами, чтобы можно было разводить костер.