Лютый

— Лютый!

— Мммммда? — чуть ли не причмокнул этот наглец, как младенец, у которого изо рта вытащили леденец, с весьма характерным звуком, ловко ухватившись губами за другую грудь, отчего меня прошиб электрический разряд, как средство от морозного стоячего холода вокруг, что начинал покусывать тело, маня к еще кое-чему весьма СТОЯЧЕМУ, обо что можно было бы неплохо погреться. Еще раз.

— Там твой брат! — прохрипела я, обхватывая его голову руками, с наслаждением впервые зарываясь пальцами в его густую светлую шевелюру, от которой шел аромат колкого мороза и ледяной свежести.

— Я помню, — хмыкнули его губы на моей трепетной коже, отчего хотелось выгнуться навстречу, припасть к нему и начать все сначала, даже если было больно и весьма ощутимо жгло между бедер.

Если здравый смысл еще не стек вместе с логикой и мозгами в бедра, разрываясь новой вспышкой сладости и тянущего ожидания, то что-то внутри меня постанывало, что по хорошему надо бы сделать перерывчик, и дать телу элементарно прийти в себя, и чуток зажить….вот только тело хотело совершенно другого, подрагивая и становясь снова влажным и ожидающим.

— …Интересно, что, в конце — концов, возьмет над тобой верх? — вдруг улыбнулся Лютый, когда я все-таки смогла найти в себе силы, чтобы приподнять его голову, отрывая от своего жаждущего тела, отчего сосочки вмиг сжались в маленькие бусинки, оттого что жар и бархат его рта, сменился колким, кусающим морозом, глядя на меня лукаво и горячо, — Логика?

Его ладонь опустилась на мой лоб, проскользив нежно и аккуратно по кончику носа, шее, очерчивая грудь и слегка задевая чувствительные вершинки, словно намеренно играя и разжигая то, что уже можно было панически тушить, проскользив на живот и скользнув в бедра, отчего я ахнула, пытаясь зажать колени и не впустить его туда, где все и без того пульсировало и горело:

— …или инстинкты?….

Люди! Если я выберусь отсюда живой и вменяемой, не забудьте мне поставить памятник, потому что бороться против этого животного магнетизма и жалящего в каждом движении секса становилось просто сродни самоубийству!

Понять не могу, откуда во мне взялись силы, чтобы оттолкнуть его руку от себя, поспешно сползая на трясущихся ногах на ледяной пол, стуча зубами не то от этой обжигающе — жадной страсти, не то от этого пронзающего мороза, который радостно заключил меня в свои объятья, как только я осталась вне зоны действия жара тела Берсерка.

— Интересно, что обычно у ТЕБЯ побеждает? — язвительно поинтересовалась я, слыша приглушенны смех Лютого, такой невероятно сексуальный, вибрирующий и завораживающий, что снова сжала колени, безуспешно делая вид, что я активно одеваюсь и не кошусь на его великолепное тело во всей красе и полной боевой готовности, когда Лютый лениво поднялся с кровати, лукаво выгибая свою светлую бровь и промурлыкав в ответ:

— А что? Есть какие-то сомнения на этот счет?

Вот уж воистину не было!

Потому что стоило только ресницам приподняться чуть-чуть вверх, как взгляд тут же цеплялся за его величественную и нерушимую эрекцию, словно между нами ничего не было какое-то недалекое время назад!

— Было бы неплохо, если бы иногда у тебя побеждала сдержанность и… воспитанность! — шикнула я, прозрачно краснея от его смеха и этого пронзающего насквозь взгляда, который очень красноречиво говорил о том, что Лютый все прекрасно чувствует на мой счет, явно забавляясь тем, что я тут пыталась строить из себя приличную, образованную девушку, вспомнив в коем-то веки, что я именно такой была.

Когда-то.

То того, как попала в это ледяное царство вечной обжигающей страсти.

Говоря образно — смесь бульдога с носорогом, но зато какааааааая чертовски сексуальная смесь, когда стоило вкусить ее единожды, и ты начинаешь понимать, что больше без этого уже просто не сможешь. Кажется, теперь я не просто понимала, но и прочувствовала на себе, почему Мия так сходит с ума по Северу'….

Судорожно натягивая на себя термобелье и горнолыжный костюм под горячим пристальным взглядом Лютого, я прислушивалась к звукам в ледяном коридоре, вдруг со смущением подумав, что здесь даже дверей нет нигде…гну или там занавесочек каких-нибудь. Из шкур.

Вопрос в том, был ли какой-то из них толк и смысл при супер великолепном слухе этих мишек.

Я уже застегивала молнию на куртке, когда Лютый усмехнулся, проговорив:

— Входи уже, брат, входи, не жмись по стенкам, а то твой зад всю глыбу спалит!..

Я искренне старалась не думать о том, что слух Берсерков настолько хорош, что они слышат друг друга и нас — людей, за десятки и сотни километров, потому что начинала краснеть с каждой секундой все сильнее и сильнее, отчетливо понимая, что происходящее в этой ледяной комнате явно стало достоянием всего Полярного народа, в конце — концов от жара своего смущения даже немного расстегнув куртку сверху, вознося благодарственные молитвы за то, что к нам пришел именно Свирепый!

Не Янтарь, который ввалился бы с радостной улыбкой и огромной тарелкой наперевес, жуя сотню блинчиков, заедая их котлетками, поверх дранников и пирожков, припася еще пару десятков конфет в карманах своих свободных штанов, пробасив:

— Ну как дел, бро? Попал?! Может все-таки сгонять за свечкой?!..

И не Нефрит, который бы заплыл в комнату с видеокамерой, хмурясь и недовольно морщась:

— Вот вообще не то освещение! Готовы? Мееееееедленно раздеваемся…и больше эротичности, братик, больше страсти, и давай без вот этих вот твоих клыков!

Подожди, я сейчас музыку врублю!

И уж тем более не Ледяной, который влетел бы, даже не пытаясь остановиться, и тащя за собой какую-нибудь ошалелую, едва живую от паники женщину, пророкотав своим голосом:

— И это всё что ли?! Ну-ка кыш, малявки! Освободите ложе профессионалу! Слышь, сопля, в последний раз показываю! Смотри, как надо!..

Боги! Храните этого Бера, который вошел в комнату брата, не поднимая своих красивых, смущенных глаз и скромно остановившись у самого входа, держа в мощной руке огромную рыбину.

— …Простите, я не хотел мешать… — пробормотал этот красавчик с очаровательными ямочками на щеках, когда я покосилась на Лютого, который стоял полной противоположностью своего милого брата — наглый, обнаженный…ги прям до неприличного возбужденный!

— Лютый! — шикнула я приглушенно, почему-то покраснев еще сильнее и неловко переступив с ноги на ногу, потому что его возбуждение действовало не самым приличным образом и на меня.

— Мммм?

— Может, ты оденешься?

— Зачем?…

Челюсть клацнула от его невероятной наглости и этой харизматичности, которая в буквальном смысле выпирала так, что становилось неловко, кажется, даже этому льду вокруг. Я даже не могла понять, что мне ответить ему, покосившись на Свирепого, который стоял, не шелохнувшись и глядя лишь под свои ноги.

— Брат, я тебя смущаю?

— Нет.

— Вот видишь, кроме тебя никому нет дела до этой дубины, — лукаво и сладко промурлыкал Лютый, отчего хотелось по этой самой «дубине» заехать чем-нибудь потяжелее, и покосилась на рыбу в руках Свирепого, растянув губы в улыбке, копируя манеру речи его наглого брата:

— Не одолжишь её?…

Лютый хохотнул, хищно улыбнувшись и не обращая внимания на своего премилого братика, который осторожно проговорил:

— Я ее для вас и принес. Она последняя…подумал, что вы не захотите остаться без ужина.

— Спасибо, брат.

Свирепый скованно кивнул, переступив с ноги на ногу, и лишь кинул взгляд мельком на Лютого, добавив еще тише, смущенно откашлявшись:

-..и тебя отец зовет. Ты знаешь старика…ему не терпится узнать все подробности…

Хотелось хихикнуть, когда Лютый закатил глаза, кивнув последний жадный и жаркий взгляд на меня, и размеренно направившись на выход:

— Ей-богу, как — будто он не слышал все в подробностях!

Когда Лютый ушел, мы остались на пару со Свирепым в неловком и смущенном молчании, которое первым нарушил Бер, снова кивнув на рыбу и не поднимая своих длинных ресниц на меня: