Лютый

А главное, каким образом глаза Лютого стали неожиданно излучать мягкий голубой свет?…

Я не знаю, был это истерический смех или я так рыдала, икая и захлебываясь, когда передо мной показалась встревоженная мордашка Мии. Бледная, сосредоточенная и такая, словно она боялась и одновременно извинялась.

— Злата…. - прошептала это создание, будто не зная с чего начать, и осторожно опускаясь на стул рядом, напряженно сжав колени и положив на них кулачки.

— …а сейчас ты мне скажешь, что там, в лесу это был не медведь, а Лютый, и что он оборотень! — не здорово весело и дергано улыбалась я во все зубы, которые стучали, не обращая внимания на все еще дергающийся глаз, видя, как подружка опустила глаза на секунду, отрывисто выдохнув и умоляюще изогнув темные брови, медленно и осторожно проговорила:

— …Не оборотень.

Минуточку. Остановите землю — я сойду!

То есть первую часть моего вопроса Мия не пыталась отрицать"'!..

Тяжело сглотнув и стараясь не выпускать истерику и вопли, я прохрипела:

— …Понятно. Не оборотень….

Мия виновато посмотрела на меня, приглушенно проговорив:

— Лютый скоро придет в себя и сам тебе все расскажет…

ОЙ, не надо! Можно я просто усну, а утром проснусь, и все сделают вид, что ничего этого не было, а я пойму, что мне просто приснился странный сон?

— …расскажет, значит. Чудненько… — пролепетала я, находясь где-то между темнотой и невесомостью, когда мозг закоротило, и свет в глазах отключился, на секунду оставляя лишь часть слуха, когда послышался вопль Мии и очередной грохот, вот только я не понимала — это снова я упала со стула, или Мия перевернула табуретку, ломанувшись за мной…

Глава 3

Я даже не могла сказать, сколько времени сидела на краешке своей кровати, просто глядя в деревянную стену…

12 минут? 30? Час? Три часа? Или может быть несколько дней подряд, не замечая смены дня и ночи? Ладно, если бы я могла подключить свою треснутую логику к сети, то поняла бы, что несколько дней просидеть в одном положении вряд ли получилось бы…как минимум, организм просился бы в туалет. А в целом. Боже. Я была раздавлена тем, что чувствовала себя единственным здоровым и здравомыслящим человеком в этом странном мире, где все было как-то не правильно.

Я слишком полюбила эту мелкую отважную девчонку с невероятными глазами, чтобы называть ее «сумасшедшей», но неужели она действительно свято верила в то, что мне говорила на кухне?…

Т.е она реально считала, что человек…пусть даже такой огромный, как Лютый… способен взять и превратиться в медведя? Да у нас ДНК с медведями разное…

Очевидным было только одно — Мия надышалась озоном слишком сильно, и кажется, он подействовал на нее, словно наркотик, вызывая видения и галлюцинации.

Ладно, допустим, на данный момент я не могла состыковать, откуда Лютый узнал о происшествие в лесу, а еще тот факт, что был ранен, очевидно, в том же месте, что и тот белый медведь, но это был совсем не повод придумывать себе сказки! Как говориться — истина где-то рядом! И сколько бы Малдер и Скалли не искали зеленых человечков, а все упиралось в банальную логику и науку.

Поэтому я была подчеркнуто спокойна, и настроена решительно убедить Мию завтра же в том, что ей все просто приводилось, не в силах думать о том, что ее придется вести к психологу….даже если мозжечок нервно подрагивал и пульсировал от странных импульсов, выталкивая в мою голову лишь две картинки — клыки, выступающие из десен Лютого, и его нереально полыхающие глаза.

С этим я разберусь позже.

Вероятней всего, всему этому бреду есть простое и логичное объяснение.

Главное не паниковать.

Особенно тяжело это было сделать, когда в коридоре не было слышно звуков шагов, но в дверь постучали. Отрывисто и как-то резко. При чем, не положенных три раза, а два.

Не знаю почему, но я была уверена, что это Лютый.

Морозный и агрессивный нарушитель покоя, от которого мое сердце в миг вздрогнуло и встрепенулось, почему-то не испугавшись его холода.

Я вытянулась на кровати, словно натянутая стрела, демонстративно скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. Да я бы даже пальцы на ногах скрестила, если бы только могла, чтобы выразить свой немой протест против его методов общения!

Пусть не думает, что я простила его за то, как он разговаривал с милейшей Мией! И уже тем более, пусть даже не помышляет разговаривать в таком же духе со мной!

— Не откроешь? — раздался за дверью его мягкий, но вместе с тем отрешенный и такой колкий голос, что я только демонстративно вздернула подбородок, словно он мог это видеть через дверь, буркнув:

— Нет!

За дверью раздался сдержанный выдох. Напряженное молчание и вкрадчивый голос, который пробирался, словно бешенная зверюга, готовая к нападению:

— Я тебе успокоительное принес.

Вот только звучало это, не как попытка помощи, а скорее, как угроза, отчего каждый волосок на моем напряженном теле затрепетал и встал дыбом…вот только от страха или возбуждения, я старалась не думать. Было в этом жутком типе что-то такое чертовски эротичное и совершенно животное, что мое тело пульсировало массой эмоций, определение которым я бы даже не решилась дать вот так сразу.

Жуткий магнетизм! Просто воистину жуткий!

Вот только я была не пещерной женщиной, которую можно огреть дубинкой, и уволочь в пещеру! А цивилизованным, городским до мозга костей человеком, привыкшим сдерживать свои эмоции, поэтому хмыкнула, злорадно выгибая бровь:

— До аптеки медведем бежал или как?…

За дверью повисло ледяное молчание, от которого буквально мороз прошелся по моим ступням, но ответивший голос, был как всегда подчеркнуто спокоен, колюч и морозен, как ледяной еж:

— Я не могу разговаривать в облике медведя, и никаких аптекарей не напасешься, если я буду бегать до аптеки на каждую твою истерику.

Глаз дернулся. Дважды. Но ладно. Я приняла решение быть спокойной и максимально логичной.

Снова повисло напряженное молчание, во время которого я не меняла своей воинствующей и подчеркнуто непокорной позы, даже если Лютый ее не видел, ау меня уже все затекло, когда снова раздался его голос — скучающий и холодный:

— Может все-таки откроешь?…

Не знаю, как он смог услышать через дверь мой отрывистый отрицательный шик, когда тяжело и напряженно вздохнул, пробормотав что-то приглушенно о том, что Туман его кастрирует, и снова притих.

И вроде бы можно было расслабиться, и подумать, что, ничего не добившись, этот морозный громила ушел восвояси пить валерьянку в гордом одиночестве и выть на луну. или что там на луну медведи делают?…вот только все пошло не по плану.

Вообще-то у меня была нормальная дверь. Ну, если не считать ее невероятных замеров.

Дверь, которая спокойно открывалась обычным нажатием на дверную ручку от себя, если только не была заперта изнутри. Но в этот раз случилось какое-то чудо, не иначе, потому что, противно заскрипев, дверь проехала немного вперед.

Вместе с косяком и двумя выпавшими кусками бетона.

А потом и вовсе отъехала аккуратно в сторону, словно я была в вагоне-купе ей-богу!

Я ошалело смотрела на белокурого мужчину, который осторожно прислонил дверь к стене, держа ее без какого-либо напряжения всего одной рукой.

Вошел.

Поморщился, когда за ним на пол упали еще пара кусочков бетона, а потом немного щепок. Оглянулся.

И так же аккуратно приставил дверь обратно, вместе с косяком, словно так все и было, выпрямляясь во весь свой огромный рост и глядя сверху на меня холодно и скучающе, пока я пыталась справиться с собственным шоком и негодованием.

— Ну, спасибо, что хотя бы не сломал, как в классе…

— Пожалуйста, — сухо ответил он, оглядывая мою комнату и опуская взгляд своих пронзительных холодных голубых глаз на меня….глаз, которые продолжали гореть, как тогда на кухне, словно внутри них был чертов фонарик, отчего меня бросило в холодный пот. Было жуткое ощущение, что их нереальное горение даже стало еще сильнее, отчего хотелось истерично хохотнуть, а потом завопить во весь голос, дав деру отсюда.