Танненберг

– Исполню в точности. Не извольте сомневаться.

На том и расстались. Лядова на руссобалте Самсонов отправил обратно в лагерь, а сам забрался в кузов грузовика, где солдаты с готовностью потеснились, и поехал в штаб.

Когда он вернулся в штаб, то сразу был огорошен свежей новостью – германцы выдвинули передовые части на нашу территорию, и уже заняли Липно и Рыпин на северо-западе, а Мышинец на северо-востоке. Подходят к Серпцу. Как всё сразу навалилось! Пограничники поспешно отступили, а небольшие кавалерийские разъезды тоже не могли оказать никакого сопротивления. По очень туманным сведениям, речь шла о силах в несколько батальонов. Скорее всего, ландвера. Про себя Самсонов облегчённо вздохнул, потому что буквально вчера из этих городков были уведены все составы и паровозы, мобилизованы паровозные бригады, находившиеся там. Опять же путейцы, набранные в ремонтные бригады. Если бы Лядов не подсуетился, то сейчас всё это богатство досталось бы противнику.[14] Интересно, насколько серьёзны их намерения? И есть ли что-то за этими первыми батальонами? В любом случае, он сильно сомневался, что германцы рискнут выдвигаться куда-то далеко от своих границ и своих же железных дорог. Сил у них в принципе немного, и отвлекать большие соединения, уводя их в пешем порядке по отвратительным дорогам, вглубь русской территории, было бы, по меньшей мере, опрометчиво. С другой стороны, пока они не углубились на нашу территорию хотя бы на два перехода, нет смысла посылать туда крупные силы, потому как ясно, что противник тут же отступит, завлекая наших на свои земли, где у него есть возможности для манёвра и быстрой концентрации превосходящих сил. Но прояснить это внезапное наступление надо обязательно.

Самсонов попросил связаться с авиаотрядом Пятнадцатого корпуса в Цеханове, и Шестого, который вроде должен быть уже в районе Замброва, что недалеко от Ломжи. И когда связь с ними была установлена, потребовал совершить разведывательные вылеты в районы предполагаемого нахождения противника, изучить обстановку и оценить его силы. После этого, ему на глаза попалось донесение от Любомирова, начальника Пятнадцатой кавалерийской дивизии в районе Млавы. Очевидно, внушение, сделанное ему за радиограммы, подействовало, и теперь он отправил отчёт о своих действиях по телеграфу. Оказывается, наши тоже не сидели без дела, и ещё вчера, совместно с Шестой кавалерийской дивизией, прорвали заслоны на границе, и вышли к железной дороге Зольдау-Нейденбург, разрушив пять вёрст полотна, два каменных виадука и полустанок Шлевкен. В донесении указывалось, что части всё время подвергались разрозненным нападением отрядов противника, неся потери. Тем не менее, кавалерия встала на ночлег на германской территории (как будто это само по себе было достижением), а утром отступила в район Млавы.

Самое главное, что отпугнуть вторгшиеся мелкие отряды было нечем. Даже имеющиеся в наличии корпуса были далеко от границы. Теоретически, можно будет попробовать посадить корпус Мартоса, или его часть, на поезда, и отправить в сторону Серпца разобраться с противником. Но Мартос сейчас марширует к станции, значит, грузить его в эшелоны можно будет только завтра. Но без станции сделать это будет затруднительно. Да и сами эшелоны не сформированы, вагоны разведены по разным местам. В общем, бардак в расцвете. Можно, конечно двинуть туда кавалерию, но во-первых, до того же Серпца довольно далеко оттуда, за день всё равно не успеют, а во-вторых, это оголит Млаву, ключевую станцию в планах Самсонова. Надо подождать, посмотреть, что на уме у германцев.

Оставалось уточнить информацию по дирижаблям, что они конкретно из себя представляют. То, что это не просто воздушный шар с пропеллером, уже и так было ясно. Поэтому Самсонов отправился к Орановскому, и поинтересовался, где сейчас могут быть отряды наших воздухоплавателей, и есть ли с ними какая-то связь. Тот сразу сообщил, что реально связаться можно только с ротой управляемых аэростатов в Белостоке. Решив начать с них, Самсонов запросил связь с командиром. В принципе, ему повезло, потому что каких-то особо глубоких познаний ответы на его вопросы не требовали, и воздухоплаватель смог удовлетворить его любопытство. А именно, что длина германских цеппелинов составляет около двухсот аршин (чуть менее 150 м), диаметр около двадцати (15 м), и знал даже скорость полёта, достигавшую семидесяти пяти вёрст в час. По всему чувствовалось, что говорившему хочется пожаловаться на скудость нашего воздухоплавательного парка, но Самсонов не дал ему развить эту тему, начав интересоваться, как можно поджечь дирижабль. Выяснилось, что сделать это действительно не просто, даже если пуля ударится о металлический каркас и высечет искру, потому что опасный водород находится внутри внешней оболочки в специальных газовых отсеках, которых там несколько. И сам по себе там не загорится, потому что для этого ему нужно смешаться с кислородом, содержащемся в воздухе. В идеале, для этого надо повредить только газовый отсек, чтобы водород из него начал выходить, и скапливаться внутри внешней оболочки, смешиваясь с воздухом. И чтобы была достигнута нужная концентрация. Мало воздуха – не хватит, много – смесь слишком редкая. Но хуже всего, было то, что такую дырку сделать невозможно, потому что пуля или осколок, скорее всего, прошьют обе оболочки насквозь. И тогда водород, выходя из газового отсека, как более лёгкий газ, будет подниматься вверх. Если бы внешняя оболочка была цела, то он там бы скапливался, а поскольку там тоже будут дырки, то через них-то водород и уйдёт. К тому же, внешняя оболочка была снабжена системой вентиляции через специальные воздухозаборники спереди и клапана для стравливания опасной смеси, которая итак там могла образовываться, что и препятствует её образованию во внешней обшивке. Разумеется, разного рода досадные недоразумения иногда случаются, и даже без посторонней помощи дирижабли, бывало, горели. Но система безопасности постоянно совершенствуется, и таких случаев становится всё меньше. Таким образом, о поджоге газа, конечно, можно рассуждать, но в реальных условиях для этого нужно стечение очень многих факторов, и сделать это очень трудно. Поэтому единственным надёжным средством для уничтожения дирижабля, было нанесение ему очень большого количества крупных пробоин, чтобы из него вышло как можно больше газа, и он в конечном итоге упал. И то, это, скорее всего, произойдёт далеко не сразу. Просто может не дотянуть до границы. Были ещё, конечно, варианты критических повреждений кабины или двигателей, возникновения пожара от загоревшегося топлива, но это если только очень повезёт. Если так рассуждать, то можно и просто экипаж перебить, который никакой защиты в кабинах не имеет.

Самсонов поблагодарил воздухоплавателя за обстоятельный ответ, и ушёл обдумывать информацию. Прежде всего, размер дирижабля, который позволит при помощи бинокля оценивать приблизительное расстояние до него, а, следовательно, момент открытия огня и время подрыва шрапнельных снарядов. Да, и для пулемётов с винтовками, чтобы раньше времени не начинать стрельбу и не спугнуть. Потом скорость движения. Хотя, она ещё наверняка зависела от ветра, но всё же есть на что ориентироваться. Так, если дирижабль летит на высоте километра, то пуля его достигнет через две секунды. А он за это время сместится на сорок четыре метра. Значит, если целиться в носовую часть, то теоретически попасть должны. В тонкости при наставлении можно не вдаваться, но если солдатам и артиллеристам на это указать, то шансы повысятся. Даже если стрелять на две версты, то суть не изменится. Всё равно своё длинное тело дирижабль за время полёта пули-снаряда не протащит мимо. Уже легче! А если ниже, то всё становится совсем просто. Вроде бы. Ну, и самое главное, это то, что поджечь его, кажется, действительно не просто. Значит, можно не ломать голову над этим. Хотя, мелькнула мысль, что аэроплан, стреляющий в него с прямого курса, в лоб, а не снизу вверх, как раз наделает в нём нужных дырок, каждая из которых будет прошивать все газовые отсеки насквозь, что существенно увеличит утечку. Только дырок нужно всё равно очень много. Сотни! Но будут ли германцы дожидаться этого? Могут ведь и довольно быстро уйти на высоту, недосягаемую для слабосильных аэропланов. В общем, решил пока ограничиться мероприятиями, которые в будущем стали именоваться системой ПВО. Самое главное, не забыть сообщить размеры и скорость дирижабля Мартосу, когда появится связь со станцией, чтобы он мог донести это до всех артиллеристов и офицеров. Ну, и чтобы солдатики не палили в воздух из винтовок почём зря, когда дирижабль ещё слишком далеко. А для этого указать, что стрелять можно только по команде ротного командира с биноклем, который определяет по нему нужное расстояние. А то патроны только пожгут без толку, а их, как «теперь помнил» Самсонов, очень скоро начнёт остро не хватать в армии.

14

Что в реальности и произошло.