Спасения не будет

Я потушила свечу и сжала на груди артефакт серебряной птицы. Перед глазами стали мелькать картины из необыкновенной жизни Мулоус. Она ведь любила Шампуса, любила глубоко и страстно. И это чувство было взаимным. Я будто слышала тихий смех Мулоус, которая в словах Шампуса видела признание в любви. Он говорил, что она болевая точка, которая сводит его с ума. Она с улыбкой на устах отвечала, что тоже любит его. Однако этой любви не суждено было выжить.

Стало трудно дышать, я в потемках накинула плащ и вышла в сад. Бредя по узкой каменной дорожке и пытаясь утихомирить неспокойное сердце, я не сразу заметила Шампуса. Удерживая меня взглядом, он вышел из темноты и склонившись так, чтобы я смогла почувствовать ток его черной энергии, тихо и спокойно произнес:

— Это я убил Мулоус.

Глава 32

Не дав мне опомниться, Шампус добавил:

— Твоим выбором всегда будет тьма.

Голос темного, словно льющийся воск, обездвижил и раскалил прохладный воздух, заглушив аромат просыпающегося сада. Я словно очутилась в непроницаемом коконе тумана, где многократным эхом повторялись эти страшные слова, съедая способность мыслить, стирая волю в прах. Вдруг что-то во мне стало меняться, но набежавший свежий ветер унес с собой неясное чувство тревоги. Я пошатнулась. Шампус поддержал меня одной рукой, второй успокаивающе коснулся моих волос и чуть заметно усмехнулся.

— Тебе нужно отдохнуть. Идем, я провожу тебя…

Ранним утром я уже крутила в руках артефакт Мулоус, поворачивая его то одним боком, то другим, любовалась гармоничной игрой зернышек, очерченных высшим светом эфира. Я уже знала, для того чтобы оживить эту силу, мне необходим камень, добытый в самом дальнем уголке нашего мира. Тут же пришла идея навестить Коммела Фонранта. Сердце зашлось от предвкушения запустить свои ручки в коллекцию его камней. К счастью, судьба оказалась ко мне благосклонной, и я застала мага на больничной койке.

Неторопливо макая имбирное печенье в вино, добродушный лекарь как раз уговаривал босого аристократа пройтись по палате, чтобы оценить проделанную работу. Справившись о здоровье больного, я присела в заботливо предложенное лекарем кресло, и призвав на помощь все свое самообладание, завела непринужденную беседу. Комелл слушал молча, периодически бросая на меня напряженный взгляд. Когда же он смекнул, что может отделаться от меня всего одним камнем, тут же протянул бархатный мешочек с разрешением забрать их все.

Радости моей не было предела!

Вернувшись к себе, я вытряхнула содержимое мешочка на кровать, застеленную множеством покрывал. Мне повезло — здесь были редкие экземпляры: янтарь, радужный обсидиан, хрусталь, проросший тончайшими иглами кристаллов, и даже зеленый сапфир с уникальным, не побоюсь этого слова «лукавым» отливом. Камень почему-то напомнил мне взгляд Фициона, и не задумываясь, я выбрала его.

Накинув на плечи белоснежное меховое манто, я вышла на открытый балкон и, сжав на груди артефакт Мулоус, устремила взгляд в бездонное синее небо. На короткий миг я представила себя птицей, готовой распахнуть свои широкие крылья навстречу свободе. Я даже услышала, как в хаотичном шуме воды растворяются последние секунды, отделяющие меня от мечты.

— Молю, только не подведи, — прошептала я, после чего активировала артефакт, вдавив сапфир в «корону» шипов, сформированную на голове серебряной птицы, и к моему невообразимому счастью растаяла в воздухе подобно Мулоус.

Я даже успела почувствовать волнующую радость парения. Как вдруг недоступная моему пониманию сила сдавила грудь, и все вокруг заволокло отвратным черным туманом.

Тьма отступила, впечатав меня в жестокую реальность.

— Следовало ожидать! — нервный смешок сорвался с моих уст, и я уронила голову на грудь темного.

Собственная глупость меня позабавила. Ну правда, неужели Шампус позволил бы столь раритетному артефакту, аналогов которому нет в мире, перейти в мое безграничное пользование, не будучи уверенным, что его действие не распространяется на весь дворец?! Чувствуя, как радость сменяется злостью и разочарованием, я попробовала выскользнуть из объятий темного, но сильные руки Шампуса удержали меня на месте.

— Простите что без предупреждения навестила вас, — начала я учтивым тоном. — Я пока плохо понимаю, как это работает…

Глядя на серебряную птицу, я внимательно всмотрелась в чистейшей воды горных хрусталь, в котором большая часть маковых зерен вернула себе привычный черный цвет.

— Сбежать не получится, — озвучил мои мысли Шампус. — Свобода к которой ты стремишься — всего лишь иллюзия. Ты умная девочка. Не обманывай себя. Не пытайся схватить в воде отражение луны.

Слова Шампуса оставили меня совершенно равнодушной. Мне мало дела до «луны и ее отражения», когда нить моей жизни зажата в руках бессменного короля, черная аура которого с жаждой обволакивает мое тело всякий раз, когда я оказываюсь близ него. Сегодня Шампус особо нуждался во мне. Я чувствовала воздействие его темной силы — оно причиняло мне физическую боль.

Понимала я и то, что поцелуя не избежать.

Небесные, как же я хочу сказать «нет».

Ненавижу темного.

Ненавижу его разрушительную ауру.

Ненавижу его губы, его колючую щетину ненавижу тоже, — думала я, внутренне вся сжимаясь. И какого же было мое удивление, когда Шампус, не позволив ни одного лишнего прикосновения, меня просто отпустил. Отступая, я невольно ускорила шаг, резко распахнула дверь, но вдруг обернулась и тихо спросила:

— Мулоус. Вы сказали, что убили ее. Но это не может быть правдой? … Вы могли погубить всех, но только не ее.

— Это было непросто.

— Я не верю.

Шампус вышел на узкий балкон, оставляя мне выбор, сбежать или пойти за ним. Я не любила ничем не сдерживаемую высоту (слишком много негативных воспоминаний), однако окинув взглядом утопающий в темноте лестничный пролет, тихо закрыла дверь.

— Я мог сделать ее счастливой, но Мулоус решила иначе.

Шампус подал мне руку, и я ступила на балкон.

— Она была слишком встревожена здоровьем своей матушки, и тем, что продолжает причинять ей боль. Она любила ее. Любила так сильно, что готова была принести себя в жертву, лишь бы положить конец ее страданиям…

— Мулоус дала свое согласие на брак с имперцем, — догадалась я.

— Это был ее выбор. Вот только я… не смог уступить ее другому. Владея неограниченной силой, движимый ревностью, я ворвался в церемониальный зал, чтобы уничтожить Салт де Фиера. Она встала на пути выпущенного мной смертоносного заклятия… С последним ее вздохом, я впервые потерял контроль, и черная всепожирающая энергия взяла верх над разумом. Многие в тот день взглянули в лицо неизжитой Тьмы и погибли.

В словах Шампуса не было ни сожаления, ни ненависти, ничего. Воспоминания не причиняли ему боли, ведь вместе со своей любимой он похоронил и свою душу.

Моя рука поднялась и коснулась щеки Шампуса, и в этом жесте я не узнала саму себя. Мгновение и привычный мир расцвел чудесным неземным светом, который никому кроме меня не дано было видеть. Сильнее и ярче всего сияли артефакты. Они буквально разлились плотным радужным ореолом, вместившим в себя невероятное количество разнонаправленной магии, сплетенной меж собой энергией эфира. И я коснулась этой энергии. Коснулась осторожно, словно боялась повредить древний узор, проросший на тончайшем крыле бабочки, боялась нарушить его гармоничное звучание.

Чужая, отмеченная эфиром магия, проникла сквозь кончики моих пальцев. И я впустила эту магию в себя. Впустила ее в свои вены.

Огненный ветер обжег мои легкие, черная вода наполнила тело прохладой. Игла мертвого знания царапнула душу, вынуждая набрать полную грудь воздуха, но тут же магия земли, сплетённая с магией духов, очистила, успокоила, и вернула меня в реальность. Всего на миг. И меня вновь накрыло волной могущественной силы.

Во мне сплелись свет и тьма, вода и пламя, жизнь и мертвое знание…