Страница 2 из 18
– Ой, ты все о своем. И кто у нас на краю Мира вдруг завелся, чтобы младенцев-переростков подкидывать? – подбоченилась Брянка, приготовившись сражаться.
Было видно, что спор о Душане – дело привычное, и у каждой в арсенале неубиваемые доводы.
– Покрываешь ее, позволила одной жить. А я вот говорю тебе: ни одна древока не пожелает своему ребенку судьбы ивы. И даже такая мать, что бросила нашу чудинку, не стала бы совать ее под это темное дерево. Родилась она такая, и все тут. Помяни мое слово, Посвящение покажет, что ивовая Душаня, и по темному пути ей шагать.
Тут из дома Соечки донеслись крик и шлепок. Тетка всплеснула руками и кинулась в дом. Брянка грозно осмотрела холм, виднеющуюся из травы крышу и, не увидев притихшую за трубой Душаню, ушла к себе.
Душаня захлебнулась воздухом, закашлялась. Посвящение! И как она о нем забыла. Уже сегодня. Жуть: толпа древоков, вечно косящихся в ее сторону, настороженных и недовольных. И ей ли праздновать то, что она станет одной из них? Что может изменить глупое Посвящение? Древоки всегда будут отдельно, и всё потому, что у нее Песня. Песня в Древок-селении под запретом, и под запретом оказалась Душаня. Она поежилась и посмотрела на небо: если б можно было улететь прямо сейчас, как стаи пурушат, она, не задумываясь, взмыла бы ввысь.
Над краем крыши показались осторожные черные усики. Много-много пар. Они повертелись во все стороны, пока не сошлись в одном направлении – к белой древоке. Душаня моргнула, небо ослабило хватку – древока выпала из него обратно на крышу и уставилась на усики.
– Все в порядке. Правда, – ответила она шепотом. – Выползайте.
Буканожки с жужжанием облепили Душанины руки, плечи, ноги, голову красными шариками.
– Да, ночью пела. Я же нечаянно, – улыбнулась им древока.
– Жжж-жж-жж, – возмутились буканожки и спросили, – жжжж?
– Ага, видела теток. Брянка бушует, – пожала плечами Душаня, – наверное, еще кто-то слышал, но что я могу поделать? Если бы я могла не выпускать Песню, я бы не выпускала. Но она же бьется в горле и обжигается. Как не выпустить – сама ведь сгорю.
В ответ раздался сочувствующий вжик.
– После Посвящения? Думаете? – нахмурилась Душаня.
– Жжж!
Душаня просветлела и поползла с крыши в дом. Может, и правда, все будет в порядке, как нажужжали буканожки.
В доме манила к себе высокая кровать в углу, где каждый матрац в башне из матрацев до самого потолка обещал провал в глубочайший из снов. Тяжело ей давалась борьба с Песней. Душаня силой воли заставила себя отвернуться, не спеша растопить печку и медленно поставить чайник. С веревки над печкой стянула полотняный мешочек с сушеной смородиной и долго ссыпала ломкую горсть в кипящую воду.
– Кее! Куке! – раздалось нетерпеливое за дверью.
Душаня радостно хмыкнула и, сдунув оставшиеся кусочки листьев в кипяток, бросилась открывать.
Все шесть мускулистых и пушистых ног ангучи разом обрушились на древоку.
– Золотинка! – почти строго выпалила Душаня, отбиваясь от настойчивых попыток ангучи вылизать ее лицо. – Ну, Золотинкаааа же, – засмеялась древока и обняла ее за шею.
Ангуча рывком подняла древоку на ноги и ткнулась мордой в ее белую шерсть.
– Ты что, опять сбежала с выпаса?
– Ке, – ответила Золотинка и, повертевшись вокруг себя, недовольно добавила, мотнув коротким хвостом, – куууу.
– А, по-моему, ангучи очень красивые, – Душаня провела рукой по медовым завиткам ангучиной шерсти. – Вполне может быть, что ты не станешь такой же огромной, как твоя мама.
Душаня задумалась и добавила:
– Вообще-то, если честно, я тоже не хочу быть древокой. Только вот пока не придумала, как это устроить. Но все-таки зря ты не ешь траву.
– Кееее, – закекала ангуча, подталкивая носом Душаню на выход.
– Ладно-ладно, молчу. Все ушли? Уже? Сейчас, ведро только возьму.
Из закутка раздался грохот ведра, покатился медный таз, свалилась лопата.
– Я готова. Тихо, – прошептала Душаня.
Древок-селение опустело: похоже, что все и правда ушли на Посвящение и, кажется, про Душаню забыли. Притаившись в зарослях сор-травы, древока с ангучей разглядывали лежащее перед ними селение. Никого. Внизу под холмом замерла тишина. Душаня с Золотинкой переглянулись и, вскочив, с хохотом и кеканьем бросились наперегонки вниз с холма и дальше по улице между домами. За ними следом весело неслись пыль главной улицы, утренние запахи лепешек и жужжание пчел.
Хотя… нет, ушли не все.
Впереди, под круглыми, прохладными камнями колодца, в сырой траве играла орава мальков-древоков. Душаня мотнула головой и спряталась за упавшими на лицо прядями. Дети побросали свои игры и, вытянувшись, теперь внимательно следили за ней. В тишине противно бзинькнула кем-то прихлопнутая муха, у кого-то упала игрушка.
– Беги, Золотинка, – шепнула Душаня ангуче, нервно переступавшей рядом всеми шестью лапами.
– Слышали? – гоготнул мальчишка. – С ангучей говорит!
Компания взорвалась смехом.
– С ангучей! Они же не разговаривают.
– Она еще и с буканожками болтает, ой, не могу!
– Чудинка, лохмы заплети.
– Она сегодня Песню пела!
– Я тоже слышала.
– Песню…
– Песню…
Первый камень ударил неожиданно, сбоку. Ангуча жалобно заблеяла и умчалась за дома. Душаня скрипнула зубами, вцепилась в дужку ведра и отчаянно двинулась к колодцу. Дети вскочили и принялись швыряться мелкими камнями и песком. Но Душаня, наклонив голову как можно ниже, продолжала идти. Дети завизжали и кинулись врассыпную, напоследок покидав в нее словами пообиднее.
Подойдя к колодцу, Душаня привязала ведро к веревке и изо всех сил швырнула его в воду. Ведро жалобно зазвенело о камни, раздался негромкий всплеск, и веревка натянулась. Древока вдруг пожалела ведро, вытащила его на край колодца, прижалась щекой к запотевшему краю.
– Чевой это ты с ведром вздумала обниматься?
Густой голос Зии напугал ее. Так вот кого оставили присматривать за мальками, которые до Посвящения еще не доросли. Душаня вздохнула и повернулась к Зие. Эта так быстро не отстанет. Зия выжидательно смотрела на нее и, уперев руки в крутые бока, продолжила:
– Ой, ну что же ты все молчишь, чудинка нечесаная. А ну-ка поди сюда, косы заплету. Брянка с Соечкой даже вдвоем с тобой управиться не могут. Вот я уж за тебя бы взялась. Погоди, – вдруг дошло до Зии, – а почему ты не на Посвящении? Возраст самое оно.
Душаня сделала шаг назад. Из ведра на ноги плескануло ледяной водой, и древока подскочила на месте.
Зия прищурилась и ухватила Душаню за руку.
– Куда собралась? Беда с тобой, Душанька. Хоть и подкидыш ты, да любая древока рада тебя принять, как родную. Чего кочевряжишься?
На их разговор вышел из соседнего дома старый древок. Ему скоро в землю врастать, но он бодренько доковылял до Душани.
– Ничего-ничего, маленькая она еще. Придет в свой возраст, образумится чудинка наша, – он погладил высохшей, как щепка, рукой по спутанной шерсти Душани, – будет, как все мы. И петь вот уже перестала – порядок нарушать. Умница. А пока пусть играет, придумывает свои разговоры с ангучами и буканожками.
Душаня вырвалась, бросила ведро и кинулась бежать по улице. Вдруг резко обернулась и закричала:
– Я ни-ког-да не буду, как вы! Сами образуйтесь в болтливых древоков с огородами и косичками!
Глава 2. Посвящение
Она крутанулась для спасительного бега на холм, как…
– Вот ты где?
Душаня ударилась о древесный живот Соечки. Тетка вся разряженная, с витиевато уложенными косами, выглядела почему-то совсем не празднично. Складки на ее лице собрались в одно опасное выражение, хорошо знакомое Душане: еще немного, и Соечка вспыхнет, как хворост, и начнет трещать без умолку. Душаня попятилась.
– Нет уж, теперь ты от меня не уйдешь. Все подростыши на месте: Бетька, Шеманя, Крачек, Золка и Юниф – готовы к Посвящению. Одна ты шатаешься невесть где.