Страница 16 из 28
- По рукам, - кивнул кормчий. - Дождусь уж вас, а потом с Фарнаком вместе в Умбар тронемся...
Тан Фарнак, несколько огрузневший, постаревший, весь седой как лунь, встретил трех друзей еще более гостеприимно, чем Хьярриди. Его тоже не пришлось долго уговаривать.
- Море перестает кормить, - вздохнув, посетовал старый тан.
- Что, рыба перевелась? - попытался пошутить Малыш.
- Рыба? Да что ты, гном! Мы ж все-таки не рыбаки, мы воины! Пока был Гондор... богатый и изобильный, с ним мы то воевали, то мир заключали - по надобности. А теперь... Нынешний Гондор - блеклая тень былого, в Арноре истерлинги, наверное, только теперь, разинув рот, глядеть на каменные башни и дворцы перестали. Отону еще строить и строить, а про всю мелюзгу, что в Минхириате расселась, я и не говорю. Харад богат и силен, но уж слишком властен, да и морской торговли у них почти нет. А мы и так лишились почти всех покупателей... Земля нужна как никогда! - Он горько усмехнулся: - Вот ведь оно как получилось, друзья... Те, кто шел с Олмером, собрали немало добычи... Они сейчас верховодят в Умбаре. Мне с ними не по дороге. Так что, думаю, войско мы наберем легко. Вот только зачем королю эта война?
Фарнаку хоббит и гномы могли сказать все же больше, чем молодому Хьярриди.
- Так, так, так... - Кормчий покряхтел. - Понятно... Тут скорее не землю приобретешь, а к Морскому Отцу отправишься: с истерлингами тягаться - будь готов, что полдружины положишь. Да и королевское слово... Как бы не стал Эодрейд... гм... беспокойным соседом. Не ровен час, нашими руками уберет пришельцев из Энедвэйта, захватит Тарбад, а потом и мы ему мешать станем. Не хотел бы я против его конницы драться... Разве что хирд в союзниках имея!.. Но и отказать Эодрейду - как? Он один нас поддерживает, пошлины его низки, а товары хороши, их наверняка продать можно - хоть истерлингам тем же. Но почему ему вообще вступила в голову такая мысль? Я его знал как воина чести...
Друзья переглянулись. Нет, о своих догадках говорить Фарнаку было рано. Пока рано.
- Сами не знаем, - развел руками Малыш, - но дело свое посольское делаем. Хотя нам все это не по нутру.
Фарнак только и покачал головой.
- Уж больно кусок лаком, - признался он со вздохом. - Верно Хьярриди сказал - тут и десять тысяч воинов легко набрать можно. И все-таки с такими силами войну против Терлинга затевать - проще самому зарезаться. Он же легко сто тысяч выставит! А Тарбад показал - командовать его воеводы умеют. Их с налету не возьмешь! Да, не было печали...
- Только нам все равно надо в Умбар, - как бы вскользь заметил Фолко. У нас там одно очень важное дело.
- Ну, дело так дело. Мне-то что? По старой дружбе отвезу бесплатно.
- Послы короля Эодрейда не могут плыть так. - Торин вытащил из-за пазухи увесистый кошель. - Если сам не возьмешь - пусть твои молодцы угостятся как следует!
- Себе и впрямь не возьму. - Фарнак потемнел лицом. - Но братия моя гульнет, конечно, с преизлихом... - Он взвесил кошель на ладони. - Хорошо! Как там еще с походом получится, даже Морской Отец не ведает, а раз вам в Умбар - я отваливать велю, как только вы вернетесь. Пока до устья, да там перегружать... Время и пройдет.
Хьярриди и Фарнак отправились к себе на судно; Фолко, Торин и Малыш решили в последний раз наполнить прощальную чашу.
В углу внезапно послышался шорох.
- Крысы! - завопил Малыш. Этих тварей Маленький Гном терпеть не мог. Недолго думая, он со всей силы швырнул туда только что опустошенную деревянную кружку.
В углу ойкнуло.
- Мастер Холбутла! - послышался робкий голосок. Из дальнего, полутемного угла внезапно выступила невысокая, очень тонкая фигурка, чью хрупкость не мог скрыть даже свисавший до земли бесформенный грубый плащ.
Фолко так и подпрыгнул:
- Эовин! Силы земные, что ты здесь делаешь?!
- От те на! - остолбенел Малыш. - Не зашиб я тебя?
- Да нет вроде... - раздалось в ответ.
Девушка стояла, сцепив руки так, что пальцы побелели. Под распахнувшимся плащом виднелась обычная одежда молодого всадника, на тонком поясе - кинжал, за плечами - небольшой охотничий лук.
Щеки девчонки пылали.
- Я хотела... я думала... - пролепетала она и, словно устыдившись этого лепета, гордо вскинула голову. - Возьмите меня с собой! - выпалила она одним духом.
Малыш впервые в жизни поперхнулся пивом.
- Тебя?.. С собой?.. - Фолко растерянно глядел на Эовин. - Куда?
- Куда угодно. - Она покраснела. - Куда угодно, хоть на край света... не могу я больше сидеть за крепостными стенами! Имя, которое я ношу... нет сил... Я тоже хочу стать воительницей! - пылко закончила девушка.
- Что ж, нам теперь плестись обратно в Хорнбург? - как бы невзначай поинтересовался Малыш.
- Зачем? - удивился Торин. - Она из дома сбежала! Сдадим роханскому сотнику. Пусть отправит к родным, чтобы как следует выпороли!
- Я Эовин, дочь Эотара, - глаза девушки сверкнули, - и я ни перед кем не держу ответ! Мои родители погибли, а сестра выходит замуж. Не хочу я племянников нянчить! Я с оружием умею обращаться, раны врачевать...
- Пироги печь... - проворчал хоббит.
Эовин покраснела еще гуще.
- Да, и пироги! - Голос ее зазвенел от чудом сдерживаемых слез. Потому что без пирогов хуже, чем с ними!..
Гномы усмехнулись.
- Возьмите... - жалобно протянула Эовин, вновь теряя свой воинственный вид. - Возьмите, я вам пригожусь...
- А если тебя убьют, что мне делать? - сердито нахмурился Фолко. Совсем у тебя, верно, в голове помутилось! Там, куда мы направляемся, тебе ну совершенно делать нечего!
- А ну как найдется? Вспомните меня, да поздно будет!
- Да уж найдем, как без тебя справиться! - язвительно отрезал хоббит. Все, разговор закончен. Малыш! Ты там роханский патруль не видишь?..
- Я все равно за вами пойду! - Эовин стиснула кулачки.
- Девчонка!.. - Фолко уже терял терпение, и тут Торин вдруг слегка тронул разошедшегося друга за рукав.
- Она ж влюблена в тебя по уши, - прошептал гном на ухо хоббиту. - А коли так - дело серьезное. Роханских дев не знаешь? В реку бросится, утопится, к хазгам в лапы попадет, а от своего не отступится!
Гномы к делам сердечным всегда относились с небывалой серьезностью, делая в жизни один-единственный выбор - или не делая его вообще. И в их глазах мешать кому-то в подобном значило тяжко согрешить против установлений Махала. С точки зрения Торина, Фолко уже сейчас поступал против совести.