Страница 57 из 73
То, что она сказала, так сильно задело меня, что, кажется, будто меня выпотрошили. Разбросали мое сердце и внутренности по всему полу в кровавом массовом беспорядке. Я оглядываюсь на ее дверь, мои руки сжимаются в кулаки, когда на автомате делаю шаг в направлении ее комнаты.
Она может не хотеть быть моей, но я – ее, мое тело и душа. Она, блять, владеет мной, так что ее тощая стервозная задница застряла вместе со мной. Что если ей это не нравится?
Чертовски. Жаль.
Я близок к тому, чтобы распахнуть ее дверь и ворваться туда, когда рациональная часть моего мозга говорит мне, что это не лучшая идея. Во мне включается такой мерзавец, когда дело касается Саванны, и он довольно требовательный, так что если я пойду туда неподготовленным, то точно наворочу еще больше дел.
Я сжимаю мышцы челюсти, когда располагаю руки на косяк ее двери. Каждый инстинкт кричит бороться за нее, зайти в комнату и найти путь к ее сердцу, но я не стану рисковать, отталкивая ее еще больше. Я уже наделал ошибок, благодаря моему маленькому трюку в душе.
Я действительно думал, что она попытается отомстить мне аналогичным образом, но вместо этого она оказала мне холодный прием. Также сильно, как я ненавижу это, я должен признать, что это был хороший ход. Последние две недели не разговаривать с ней, не видеться с ней, но знать, что она всегда рядом. Это был ад.
Я даже пытался отплатить ей той же монетой, избегая ее, но уверен, что она не обратила внимания. В конце концов, как она могла заметить, что меня нет рядом, если сама отсутствовала?
И сегодня вечером ведет себя, как ни в чем не бывало.
Какого черта.
Я не могу приспособиться к ее перепадам настроения. Она пытается отстраниться от меня? Или это очередная прелюдия?
Я имею в виду, если ей хочется секса, то все, что необходимо — попросить. Ей не обязательно проходить через представление с «ужином», особенно с тех пор, как перестала ждать меня вечером.
Черт побери, чем больше я думаю об этом, тем сильнее злюсь, и не могу успокоиться прямо сейчас. Мне нужно с умом подойти к решению ситуации. Каждое действие, которое предпринимается относительно этой девушки, выходит инстинктивно, и посмотрите до чего я докатился: пытаюсь выяснить сам с собой, когда пересек границы и началось то безумие, которое собирается стать Третьей Мировой войной. Саванна своими словами: «Ты потерял на это право», — сама первая бросила гранату, которая удачно приземлилась. Этот бой разорвал меня на куски, но я все еще встрою.
И если я пойду туда и открою ответный огонь, то, вероятно, уже не останется выживших, к тому времени, как мы закончим. Мне просто нужно перевести дыхание и уйти. Поговорю с ней, когда немного поумерю пыл. Мы оба на взводе, и если я буду пробиваться к ней с гневом и болью, то это только больше обострит обстановку от плохой до красного уровня опасности.
Я знаю все это, но мое чутье все еще подсказывает мне не уходить. Оно говорит мне, что я должен бороться за то, что я хочу.
Я в аду безумия, и ненавижу, но все еще хочу ее. Черт побери, да. Я хочу ее больше, чем когда-либо кого-то желал.
— Блядь, — ругаюсь я, отстраняясь от ее двери. Я следую по коридору, дергая себя за волосы, чтобы не ударить кулаком стену, и в это время в моем кармане вибрирует телефон.
Я рассеянно вытаскиваю его и смотрю на экран, видя сообщение от Блейка. Проводя своим большим пальцем по экрану, я читаю: «Собираюсь в «У Пэдди» сегодня. Ты как?»
Я поворачиваюсь на дверь Саванны, думая, что было бы неплохо выйти из дома ненадолго. Я не смогу еще больше все разрушить, если не буду здесь… верно?
***
Звук воды заставляет меня открыть заспанные глаза, и как только я делаю это, тут же жалею об этом. Стоная, я прикрываю их снова.
Святое дерьмо, это солнце прямо у меня в комнате? Почему здесь так чертовски ярко? И почему от него мои глазные яблоки чувствуются так, словно их выковыряли ржавыми ложками и поставили на место?
Убийственно болит голова. В моем рту суше, чем в Сахаре. Вдобавок к чувству стыда и сожаления я чувствую что-то липкое на моей коже и, очевидно, что я сделал что-то глупое прошлой ночью. Знаете, помимо того, что я в хлам набрался виски.
Когда я поднимаю свои веки, то вижу старую спальню в доме своих бабушки и дедушки. Она такая же, как и тогда, когда я покинул этот дом, хоть дом и принадлежит сейчас Блейку. Вообще-то меня это не удивляет. Что еще ему делать с запасной спальней, кроме собирания в ней пыли?
У меня булькает в мозгу, безусловно, может быть галлоном Wild Turkey (прим. название виски), когда я медленно сажусь. Боль рикошетом отдает в моей голове, заставляя меня сжать переносицу носа, и я моргаю, пытаясь сфокусироваться на различных плакатах, застилающих каждый дюйм стены.
В то время, когда я понимаю, что я голый, я также понимаю, что звук льющейся воды исходит из ванной, которая соединяет мою прежнюю комнату со старой комнатой Блейка. Вытянув свою шею, я вижу, как полуголая девушка чистит зубы, на которой нет ничего, кроме нижнего белья. Моя кровь холодеет, и я смотрю на нее, замерев от страха, пока она не замечает, что я наблюдаю, и улыбается вблизи своей зубной щетки.
— С добрым утром, солнышко.
Ее глаза бродят по мне оценивающе, и я подтягиваю плед выше своей талии.
Я этого не делал. Святая Матерь Божья, пожалуйста, скажи мне, что я не делал этого.
У меня сворачивает желудок, но это не из-за выпивки. Я напрягаюсь, фильтруя туманные воспоминания о прошлой ночи, но не припоминаю секса.
Тогда почему полуголая цыпочка выглядит такой знакомой?
Страх прокатывается по моему позвоночнику. Освобождаясь от паутины сна, я десятки раз изо всех сил пытаюсь вспомнить прошлую ночь. Я вспоминаю встречу с Блейком в «У Пэдди» и …
Брюнетка, что сейчас в ванной, была там. Она подошла ко мне, когда я был вдрызг пьяный. Раньше она бы устроила меня со своей обтягивающей, ничего не скрывающей одеждой и превосходным макияжем, но я не был этим заинтересован. Я помню, как думал, что губы этой девушки не будут столь мягкими, как у Саванны, и не будет так сладко слышать свое имя, пока я внутри нее. Почувствовать себя хорошо — во время секса всегда так — но я не хочу просто «хорошо», не тогда, когда у меня есть рай, который ждет меня дома.
Злюсь я ли нет, Саванна остается моей, и я бы не... я имею в виду, что не думаю, что я ….
О, Господи. Этого не могло случиться.
Безумное чувство страха наполняет меня, когда я понимаю, между мной и Саванной действительно все кончено. Все умерло, и я единственный, кто забил последний гвоздь в гроб.
Я медленно моргаю, когда все кажется таким нереальным. Чувствую, будто бомба взорвалась у меня в груди, я пытаюсь собрать кусочки воедино, стараясь дышать через боль.
Я сплю. Это должно быть какой-то кошмарный сон.
Как только я начинаю учащенно дышать, девушка выключает воду и делает шаг в мою комнату, вытирая рот тыльной стороной руки.
— Прости, если разбудила тебя. Блейк сказал, что я могу воспользоваться твоей ванной.
Я поднимаю на нее взгляд с широко открытыми глазами.
— Блейк сказал это?
Хмурясь, она кидает быстрый взгляд на открытую дверь моей спальни, затем в пустой коридор. Выглядит почти так, будто она боится, что я не верю ей.
— Да…
— Так ты подцепила Блейка прошлой ночью.
Не меня.
Ее брови сходятся вместе от моего выражения лица, и я могу сказать, что мы оба думаем об одном и том же: «Как можно было столько пить прошлой ночью?»
— Что-то типа того, — говорит она.
О, Господи, спасибо.
Облегчение накрывает меня, и я на некоторое время зажмуриваю глаза. Думаю, что постарел лет на десять за последние десять минут. Вот дерьмо.
— Необязательно так выражать свое облегчение.
Ее раздражающий тон заставляет меня вновь взглянуть на нее, и я вижу небольшие разводы от макияжа на ее подкрашенном лице.