Страница 91 из 94
- Кира?
Хватка у него всегда была железной, уж Кира это успела прочувствовать не раз. Она обошла кресло кругом и опустилась на колени – так, чтобы их с Владом лица оказались близко-близко. Его ладонь она положила себе на шею, туда, где бешено пульсировала кровь.
- Я не дура. Я ещё хуже, - с головой ныряя в эту бездну, произнесла она. – Думаешь, это у меня от избыточного сочувствия сейчас так колотится сердце? Из нежелания нанести тебе психотравму своим отказом?
- Кира…
Они целовались, пока этот грёбанный лифт ехал вверх, потом нажимали на сенсорной панели что-то и спускались, потом снова вверх. Кто-то входил, что-то спрашивал, что-то шутливо комментировал - какое это могло иметь значение? Было ли до этого дело? Не существовало ничего кроме этой ночи, прикосновений, дыхания, глупых, но таких необходимых слов.
Сколько это длилось?
Кира не знала. У бешеного водоворота нет протяжённости. Он просто крутит.
Где-то на краю сознания мелькнула Катька.
- Вы что до сих пор здесь? – хохотала она. – Валите уже!
- Куда? – ошалело смотрел на неё Влад, и таким растерянным Кира не видела его никогда.
- Куда, куда, - ворчала подруга. – В номера! К цыганам, гусарам и шампанскому!
Потом она так же, как все и всё растворялась в небытие. А они оставались. И смотреть в глаза неизбежности было так страшно, что невозможно не смотреть.
я его коснулась кожи, нежной, смуглой и горячей
точно мёд, в бокале чайном разведенный с красным перцем
будет больно, дорогая! - я не плачу, я не плачу,
я хочу такую птицу, на груди, вот здесь, над сердцем
- Пойдём? – нерешительно предложила Кира.
- Куда?- с непонятной горечью отозвался Влад. – В номера?
- Там нет цыган, - усмехнулась она, обрисовывая кончиками пальцев его скулу. – Ни цыган, ни медведей, ни Катьки.
- Кира, - он вдруг закусил губу, откинул голову и как-то безнадёжно рассмеялся. – Никогда не думал, что мне придётся говорить это. Но…
- Что?
Она действительно не понимала, что не так. Это была её сумасшедшая, самая невозможная ночь.
- Там будем мы. Вдвоём.
Он отвернулся, светлые пряди длинных волос скрыли лицо.
- И постель. И эта ночь. Кира, я не уверен, что могу предложить тебе что-то кроме подростковой романтики и поспать в обнимку.
Кира отвела волосы с его лба, взглянула в глаза.
- Разве я что-то требую? – спросила прямо. – Чего-то жду? Чего—то хочу?
- Я хочу, - твёрдо сказал Влад. – И ты должна хотеть, по всем законам природы. Если ты всё это время не притворялась, конечно. Но я не уверен, что что-нибудь получится.
- Дурак, - искренне сказала Кира. – Тебе сейчас хорошо? Сейчас, здесь, со мной?
- Очень.
- Мне тоже. Я уже забыла, что так бывает…
- Но ведь….
- Молчи. Я счастлива. Сейчас. Здесь. С тобой. У меня голова идёт кругом просто от возможности прикасаться к тебе, руками, губами, чувствовать твоё дыхание, запах твоей кожи. Я хотела бы, чтобы эти мгновения растянулись не в часы, не в дни даже, а в грёбанную вечность, понимаешь? Мне этого достаточно.
- Ты невозможная, - шепот тоже был лаской, невыносимо нежной. - Ты знаешь, что вот за это я тебя и люблю?
- Молчи.
…будет больно, дорогая! - я не плачу, я не плачу,
я хочу такую птицу, на груди, вот здесь, над сердцем…
Ночь и постель.
И они.
Вдвоём.
И какая разница, что так уже бывало не раз за этот сумасшедший год? Сейчас всё было по-другому. Будто впервые – видеть друг друга, слышать, ощущать.
Быть может, всё это было сном, а?
Не водоворот, нет. Не цунами. Всесметающий смерч, унёсший в бесконечное небо.
И неважно, что больше никогда не повторится, никогда не…
...колокольчик - голос ветра - разбудил нас на рассвете
алым, желтым и зеленым дуновением Китая
было больно, больно, больно!.. но, прекрасней всех на свете,
на груди горела птица, никуда не улетая
- А говорил «не получится», - пробормотала со смешком Кира.
- Ты плачешь?
- Нет. Спи.
Плакать было нельзя. Расплетать пальцы было нельзя. Не смотреть на усталое самое совершенное в мире лицо было нельзя.
Клетка из воткнутых в оконную раму острых ножей. Лети, птица-сердце!
Если кто-то Кире сказал, что всё будет так, она бы сбежала сразу. Или предложила вирт.
Потому что теперь со всем ужасом осознавала, что в её постели больше никогда не будет мужчин. Никого. Даже Дэна. Потому что после Влада это было немыслимо.
Когда-то Кира считала, что тело – темница души. Оболочка. Дополнение. И так у неё всегда и получалось. До Влада. С которым тело и душа вдруг стали едины.
Великий Рандом, какая несусветная чушь!
__________________________
* - Автор слов: Ольга Родионова