Страница 85 из 94
***
Дома легче не стало.
Дэн метался от стены к стене и от него только что искры пламени не летели.
- То есть весь год, весь этот год, ты живёшь в получасе лёту от меня, ходишь по тем же самым улицам, общаешься с моими знакомыми, а мне врёшь, что в твоей жизни всё по-прежнему? Ты бросила моего ребёнка для того, чтобы… чтобы что, Кира? Что тебя с ним связывает?
Кира молчала. А что она могла ответить? Какое правильное слово могло бы определить то безумие, что связало их с этим человеком?
- Ты его любишь? Думаешь, что любишь? И давно вы вместе?
- Год, - обречённо прошептала Кира, глядя на свои переплетённые пальцы. – Но это совсем не то, что кажется.
- Да неужели? И то, как он твой живот гладил – не то? Какой месяц хоть?
- Месяц? – Кира в недоумении уставилась на Дэна, уставшего метаться, рухнувшего обессилено на край кровати. – О чём ты?
Он криво ухмылялся. Бесовские глаза наполнились такой мукой и такой ненавистью, что смотреть в них было физически больно. Он не любил её, нет, уже давно. Не той любовью, которой принято любить жену или просто свою женщину. Не той, которая возвышает человека, на которого направлена, до идеала. Не той, которая отравляет кровь жгучей немилосердной ненавистью. Чувство, что их связывало, было сродни одному спасательному кругу на двоих. Или вернее так: когда адово холодно, и вы забились в нору, прижались друг к другу тесно-тесно, потому что так теплее, и вас засыпало снегом. И никого нет роднее и ближе, и нечего стесняться, нечего бояться, и чужая лапа ощущается как своя.
- Дэнька, это не беременность, нет. У нас нет отношений. В смысле того, что люди обычно так называют.
- Тогда что? – устало спросил он.
Кира без слов задрала майку.
Это было некрасиво и совсем неэротично. Её резкий жест – отчаяния и бравады. Шрам на голом животе, совсем не похожем на загорелые животики девочек, всегда в изобилии вившихся что вокруг Дэна, что вокруг братьев Корниловых.
Дэн коснулся её легко и без намека на отвращение – как всегда. Сначала так же, как Влад, обвёл кончиками пальцев контур шрама, потом приложил ладонь, а свободной рукой привлёк Киру к себе на колени.
- Что ты опять натворила? Что случилось?
Кира привычно уткнулась носом ему в шею. Так было хорошо и правильно. Уютно, тепло, надёжно. Пусть она и прекрасно знала, что это только иллюзия.
- То, что меня связывает с Владом Корниловым. Мы теперь кровные родственники, и даже чуть больше. Близнецы с одной парой почек на двоих.
Дэн грязно выругался и прижал Киру к себе ещё плотнее. Уткнулся губами ей в макушку.
- Дурища, - прошептал.
- Ага, - не стала спорить Кира. – Но ты же знаешь эту историю. Не мог не слышать. Про Влада и аварию говорили везде.
- Слышать-то слышал. Только мне и в голову не могло прийти, что всё это как-то связано с тобой. Что ты можешь быть к этому хоть сколько-нибудь причастна. Как это произошло? Почему? Несчастье с Корниловым случилось где-то год назад, насколько я помню. Или больше?
- Чуть-чуть.
Дэн, не отпуская Киру, передвинулся по кровати – так, чтобы опереться спиной на стену. Набросил на них обоих плед, тот самый, что им когда-то дарили на свадьбу. Теперь они получились как бы в коконе.
- Рассказывай.
- Я была тогда с ним. С ними. В горах. В той поездке. В той треклятой пропасти. И в больнице тоже. А потом год бессонных ночей и изнурительных дней здесь, рядом, пока он решал жить ему или сдохнуть. Руками. Ногами. Глазами. Волей к жизни. Как в чертовом девочковом романе про спасение раненных рыцарей самоотверженными прекрасными девами. Вот я и сама стала такой девой, дожила…
Кира говорила, захлебываясь словами и слезами. Надо же, как оказывается давно ей необходимо было выговориться! А ведь казалось, что ничего такого. Ничто не мучает, ничто не отягощает увлеченную спасением ближнего душу. Но стоило оказаться в объятиях единственного человека, которому она доверяла – и не раз! – свою жизнь, как силы утекли вместе со слезами, которых было так непростительно много. Кира рассказала Дэну всё. Про весь тот кошмар, в рамках которого она жила все эти месяцы. Про то, как отчаяние сменялось проблеском надежды, и – обратно. Про черную, вечно кровоточащую дыру в груди, которая все не зарастала, не зарастала. Про то, как её сны давно уже состояли из месива крови и костей.
Дэн слушал, не перебивая, только гладил по волосам. Как ребёнка или кошку. И только когда поток её сбивчивых откровений наконец иссяк, спросил:
- И при этом между вами ничего нет?
Кира поймала его ладонь, прижала к пылающей щеке.
- Мы не спали. То есть не предавались страсти. Даже не целовались, если тебе это интересно. У меня не было мужчины с того самого раза, здесь, с тобой.
Дэн улыбнулся.
- Безумная, безумная женщина. Ты понимаешь, что именно за это я тебя до сих пор люблю?
Кира нервно рассмеялась.
- За то, что рискуя здоровьем, спасаю жизни чужих мужиков?
- И вот за это тоже. Но в основном за полное непонимание того, как можно и как не положено.
- Так ты не сердишься на меня?
Кира привстала – так, чтобы проще было заглянуть в это живое, легко выдающее все эмоции лицо.
- Сержусь. За то, что так рисковала. Но больше за то, что молчала так долго.
- Мне было страшно.
- Меня? Что приревную и обоих убью топором? Тоже мне, нашла Отелло…
- Что будешь вмешиваться. Ты мне очень дорог, Дэнька. Настолько, что при тебе мне слишком сложно настраиваться на кого-то другого. Ты словно занимаешь собой весь мой обзор. Я ловлю каждое твое слово и, говорят, даже корпусом поворачиваюсь в твою сторону, куда бы ты ни переместился. Я зациклена, сосредоточена на тебе. А тогда мне нужно было установить почти такую же связь с ним.
- Получилось?
- Да. Не сразу. Потому что на жалости и стремлении совершать подвиги такие вещи не строятся. Но медленно-медленно ниточка между нами крепла, врастала в сердце – хотя бы мое. И теперь он не менее важен для меня, чем ты. Я этого не планировала, но так получилось. Это было неизбежно, нас связали вещи слишком интимные. Ближе, чем секс, но дальше, чем совместный ребёнок.