Страна, которой нет

– Ты посмотри, он не знает. То то рожа мне не знакомая. Полиция мы местная. Кстати, предъявите-ка документы, а то ходят тут неизвестно кто, жрут в неположенные местах, да ещё ведут себя нагло.

– У вас самих то документы имеются, граждане полицейские? А то ходят тут всякие, никаких документов не напасёшься показывать.

Полицейские недоуменно переглянулись. Наверное, для них было в диковинку, что кто-то посмел заинтересоваться их документами.

– Ха, вот наши документы. – Усмехнулся один из них и выразительно поиграл дубинкой.

– Так что, умничать будем или может быть с нами в участок пройдёте? – Добавил второй и тоже картинно покачал дубинкой.

– А то что? – Похоже мирным путём назревающий конфликт разрешить не получалось.

– Мужики, да вы что? – Выбежал между нами Хобин. – Меня что ли не знаете? Из деревни я, может видели, когда дань собирать приходили? А это паломник, по святым и героическим местам путешествующий, человек божий.

Если бы перед этими полицейскими выбежала с лаем собака, то эффекта это произвело бы гораздо больше. Уверенные в своей силе и безнаказанности, идти на мировую они явно не желали.

– Ты в сторону подвинься, а то зашибём ненароком. Сейчас мы этого божьего человека одарим ромбом святым как следует, а потом с тобой потолкуем.

Хобин еле сумел отскочить в сторону от полицейских, ринувшихся на меня, как быки на матадора. До последнего момента я ещё на что-то надеялся. Но дело, похоже, принимало нешуточный оборот.

Перехватив посох за один его конец, я пустил его по дуге точно по ногам нападавших. Ожидавший что-то такого, первый из них моментально подставил дубинку, блокируя удар и пытаюсь выбить суковатую палку из моих рук.

Дубинка и посох сошлись сильно и глухо. Посох задрожал, как натянутая струна, дубинка срикошетила в заоблачную даль, а полицейский получивший неплохой разряд, сложился колобком и откатился далеко в сторону, едва не сбив с ног своего коллегу. Коллега, не поняв, что произошло, решил завершить дело одним ударом и, выпучив глаза от натуги, сделал сильный замах на удар сверху. Вообще то, если бы такой удар достиг цели, то в живых я не остался бы точно. Но, держа перед собой посох, ещё натужно вибрирующий от пережитого столкновения, я, не задумываясь, ткнул им второго одарителя, надеюсь что в живот.

Не сумев до конца сублимировать энергию первого столкновения, посох тут же скинул её, воспользовавшись таким случаем. Больше всего это напоминало игру в бильярд. Полицейский полетел подобно бильярдному шару, получившему сильный удар опытного игрока и скрылся среди деревьев, ломая ветки и стряхивая ещё не пожелтевшую листву.

– Хобин, мне кажется нам здесь не рады. Засиделись мы у негостеприимных хозяев землицы общей. Пора и честь знать. Не передумал ещё в гости звать? А то смотри, от меня можешь неприятности нажить. Я не обижусь, пойму, если что.

– Кому мы нужны? Все равно я уже засветился, вспомнят небось, если только богу душу не отдали. Пошли.

Хобин почти всю дорогу шёл молча, постоянно косившись на посох, а потом не выдержал:

– Нет, здорово мы их, а? Как там они говорили – «Мы его одарим…» Ха, а одарены сами оказались.

– Да, друг Хобин, ромб животворящий это сила… Как говорится, кто к нам с ромбом, так тому и этим ромбом.

Мы снова замолчали, вспоминая минувшую стычку, но думая каждый о своём. Нужно было менять тему, и я стал расспрашивать Хобина о его деревне. Выяснилось, что она довольно большая по здешним меркам, есть школа, фельдшер, рынок, несколько магазинов и торговый центр.

– Чем местные жители занимаются? – Удивился я, не услышав ни слова о каком-либо заводе или фабрике. – Неужели все сельским хозяйством?

– Нет, что ты! Есть, конечно, и такие, но больше для себя если только. Налог на сельхозку большой. Почти три четверти приходится отдавать, если выращиваешь на продажу.

– На что же все живут? – Не понял я.

– Как на что? – В свою очередь удивился Хобин. – На зарплату конечно. В основном все служащие у нас. Ну и подрабатывают конечно. Кто огород содержит, кто сталкерством, как я, занимается. Все приработок какой-никакой.

– Зарплату то кто платит?

– Государство, кто ещё? Конечно, кто у частника работает, тот от него деньги получает, но большинство – от государства, потому как служащие.

Что-то мне казалось неправильным. Была какая-то нестыковка, которую я не мог сразу уловить.

– Если вы ничего не производите, то откуда же берутся продукты и другие товары, которые вы покупаете?

– Это богатство наших недр. А недра принадлежат народу. Мне, тебе, другим людям. Мы все хозяева этих богатств. Это даже в книге записано. В самой главной. Чтобы разумно тратить эти богатства созданы специальные министерства. Они занимается их добычей и рациональными тратами.

Вроде бы все правильно сказал, убеждённо, но понять до конца услышанное я все равно не мог:

– Что-то я не понял, про какие продукты из недр ты говоришь, про картошку что-ли?

– Какую картошку? – Не понял в свою очередь Хобин. – Про обыкновенные, что все едят, колбасу, сыр, хлеб…

– Постой, постой. – Я даже замер на месте. – Ты хочешь сказать, что колбасу добывают в недрах земли? А булки на деревьях у вас не растут?

– Про булки ничего не знаю, а колбасу добывают. – Насупился Хобин.

Принимать за чистую монету слова Хобина вряд ли следовало. Деревня то он деревня, но только номинально. Откуда ему знать про животноводство и мясокомбинаты, если он в деревне простой клерк? По-видимому, образование тут ниже плинтуса – какая-нибудь церковно-приходская школа. Азбука да закон божий – вот и вся наука.

– Ладно, ладно. – Сказал я примирительно. – Я знаю места, где вообще всякую несъедобную дрянь из-под земли достают. И ничего – нормально живут.

Помолчав, добавил:

– А некоторые даже очень.

Так потихоньку, между разговорами, мы подошли к большому плакату, на котором красовался с микрофоном тип, похожий на певца из Бременских музыкантов, рядом с ним блистала не одна, как это было в оригинальном произведении, а целых три принцессы.

– Ага! – Закричал Хобин, когда плакат стал уже хорошо различим. – К нам приезжает с гастролями группа «Давай». Я их издалека узнать могу – самая лучшая музыка мира! Кстати, мы пришли – за плакатом деревня собственно и начинается. До моего дома рукой подать.

Я остановился, разглядывая девушек на плакате, вытер со лба пот и пробормотал:

– Пришли наконец-то. Здравствуйте, девочки.

***

Тем временем, в полицейском участке страсти кипели не на шутку. Плотный пожилой мужчина с витиеватыми вензелями на пузе громко распекал двух других, помоложе по виду, но гораздо неопрятнее по форме. Измазанная травой и землёй, порванная в разных местах амуниция этих бедолаг наводила мысли о попадании их в эпицентр небольшого урагана. В виду таких потрясений, их форма приобрела камуфлированную окраску бойцов спецназа, только что переживших артобстрел и героически отразивших последовавшую атаку мотострелкового взвода, усиленного неполной танковой ротой, под прикрытием пары боевых вертолётов.

Однако их неопрятность только формой не ограничивалась. Оба имели признаки насильственного воздействия в виде ссадин, синяков и царапин, как бы намекающих, что, скорее всего, поле боя осталось все-таки за противником, а эти небоевые ранения оба получили в результате поспешного бегства сквозь заросли крапивы и терновника.

– Что такое!? – Вопил начальник. – Как вы посмели появиться в участке в не начищенной обуви? А?

Когда начальник начинал с деталей, это значило, что разговор, точнее монолог будет долгим и обстоятельным, а самое главное – не предвещающим ничего хорошего.

– Господин комиссар… – робко начал один оборванец.

– Молчать, я вас спрашиваю!

Двое подчинённых попытались изобразить дебилов, улыбающихся с виноватым видом, при этом стараясь не выдыхать перегаром в сторону начальника, но набитые синяки на распухших лицах и всклоченные волосы делали их похожими на ухмыляющихся бандитов, что только подливало масло в огонь начальственного гнева.