Страница 1 из 3
Телефон звонил и звонил.
Надрывался.
Кому в наше время придет в голову звонить на стационарный телефон? Правильно. Только официальным лицам - или дальним родственникам, если случилось что-то очень нехорошее. Умерла двоюродная бабушка Ольга Петровна, например, или... Наталья отогнала от себя дурную мысль. Бабушку она не видела уже лет десять - Ольга Петровна жила во Владивостоке, из Москвы в гости ехать черт-те как долго и дорого, зато любила и регулярно с ней переписывалась, вот только не могла припомнить, давала ли ей номер мобильного...
- Алло, Наталья Сергеевна? Это Елена Михайловна, - резкий напряжённый голос классной хлестнул по нервам.
Слава Богу, никто не умер, с тоской подумала Наталья. Теперь главное - чтобы еще и никто не покалечился. А с Димкой ещё не того можно ожидать...
- Что случилось?
- Ничего не случилось, - с непонятным торжеством отозвалась Елена Михайловна, - физрук что-то забыл в спортзале и вернулся с полдороги! А то бы случилось! Ваш Димочка зажал Ингу Таранову, и неизвестно, что бы он с ней сделал, если бы не Олег Васильевич!
Олега Васильевича Наталья уважала. В отличие от Елены Михайловны и большинства преподавателей из Димкиной школы.
- Хорошо, я с ним поговорю, - устало сказала она.
- Нет, тут вы разговорами не отделаетесь, - злорадно возразила классная. - Родители Инги...
Наталья бросила трубку. К счастью, классная не стала перезванивать.
Можно было спокойно выпить валидол, корвалол, ещё что-то... и работать, пока Димка не вернется.
Работы у Натальи было не много, а очень много. Она работала по удалёнке, была на хорошем счету, так что заказы сыпались на неё как из дырявого мешка, однако муж её, Валерий, полагал, что "работа на дому" - это изящный эвфемизм безделья, при том, что зарабатывала Наталья неплохо. Настоящий мужик и глава семьи не прикасался ни к грязным тарелкам, ни к сумке для продуктов, ни к пылесосу, не говоря уж об унитазном ёршике, зато не упускал случая напомнить, что "в доме грязно", "нет уюта", "на хрена такая жена, если она даже подать борщ мужу не может". Иногда Наталья взрывалась и отвечала "а на черта нужен муж, от которого что ни день, то разит перегаром?", и тогда в доме полыхала ссора с воплями, криками, слезами и площадной бранью - хорошо хоть без рукоприкладства, Димка с неприкрытыми наслаждением прислушивался к ругани родителей, смакуя каждое оскорбительное слово, и заканчивалось это всё сердечным приступом. Наталья была сердечницей; муж отлично знал, что ей нельзя нервничать, однако то ли считал, что её болезнь - притворство и соплежуйство, то ли находил здоровье жены чем-то несущественным по сравнению со своим главенством в семье.
Будь они бездетны - давно бы развелись. Но у Натальи и Валерия был сын, и сын этот в последнее время причинял Наталье всё больше огорчений. Димка отчасти был под влиянием отца - потому что отец ничего не требовал, хотя частенько орал по поводу и без повода, - отчасти под влиянием улицы, обзорщиков, летсплейщиков, ю-тубовских блоггеров и всех, кто говорил, что учиться вредно, читать скучно, женщины суки, а секс и развлечения - главное в жизни. Мать он тихо ненавидел, так как Наталья резонно считала, что "ребенка надо готовить к взрослению", и заставляла его то пылесосить, то учить уроки, то ходить за хлебом, то меньше сидеть за планшетом. Иногда тихая ненависть превращалась в громкую, и Димка внаглую хамил матери, передразнивал ее, злобно кривляясь, оскорблял... В школе он тоже позволял себе грубость и хамские выходки.
А теперь он попытался изнасиловать одноклассницу.
Наталья, как всегда, искала свою вину в происходящем. В том, что муж пьёт и обращается с ней, как с прислугой, даже хуже. В том, что дом завален хламом, пустыми бутылками, грязью и пылью, а в туалете стоит вонь. В том, что она сама не занимает высоких должностей. В том, что не умеет себя поставить, внушить сыну авторитет, привить ему высокие моральные ценности. И единственное, что она могла придумать, - это ещё больше убирать, мыть, готовить, ещё упорнее молчать в ответ на обвинения и грубости, ещё усерднее работать, чтобы заработать побольше. Деньги уходили в песок, зато грязи и попрёков становилось всё больше и больше - а выхода Наталья не видела...
- Что я сделала не так? Ну, дрался, все мальчишки дерутся... Но девочку? - шептала она, вытирая слезы. - Как он мог? Почему? Наверное, он хотел и с ней подраться, ну не может быть, чтобы мой сын - и насильник! Дурак, грубиян - но не насильник же!
Хлопнула дверь.
Димка бросил сумку с книгами, чмокнул мать в щёку и сказал:
- Привет, ма! Как самочувствие? Я тут хлеба купил и молока по дороге.
Наталья ошеломлённо уставилась на него.
- Помощь нужна? - деловито спросил подросток, моя руки.
- Дима, - строго сказала Наталья, немного опомнившись от удивления, - надо поговорить.
- Чего? Мам, я не слышу, тут вода шумит!
- Ты ударил Ингу?
- Я? - Дима задумался. - Да я... - лицо его стало беспомощным, будто он не понимал, о чём говорит Наталья. - А! Я её подразнить хотел. Завтра извинюсь.
- Из-за твоих шуточек у нас неприятности, - губы у Натальи затряслись. Димка вышел из ванной, обнял мать и робко сказал:
- Ну, извини. Я вправду не хотел... Ну не сердись, мам! Давай я в комнате уберу - и за уроки, лады? А потом на стадион...
- Ты сегодня уже гулял, - Наталья всё-таки не удержалась и всхлипнула. - Небось, опять в Голосов овраг совались?
Они жили недалеко от Коломенского, и Голосов овраг был тем неприятным местом, куда все мамы микрорайона запрещали ходить своим отпрыскам. Отпрыски и сами не жаловали глубокий овраг, по дну которого бежал ручеёк, а примерно посередине прямо из земли торчало несколько высоких, похожих на клыки, валунов, - но всегда находились любители острых ощущений. Во-первых, склоны Голосова оврага были очень крутыми и заросшими колючим терновником. Во-вторых, уже на памяти Натальи и даже Димки там пропало несколько ребятишек. А в-третьих, поговаривали, что если бросить между валунов какую-нибудь вещь, она пропадёт. Через час, два, иногда несколько дней появится, но толку с неё уже не будет... Димка, конечно, мог бы сунуться туда просто из духа противоречия.