Ретенция

– Не смей так говорить! Я никогда не жил в УГОДУ корпорации! – я ору и теперь все смотрят на нас.

– А что ты делал??? – она выкрикивает, разворачивается и отходит.

– Вы все ничем не лучше корпоратов! – вырывается у меня ей в спину. – Только и думаете, как решить свои проблемы.! Откуда мне знать, может у Митчела просто свой бизнес, и он делает на нас деньги?!

Тод подбегает ко мне, подтягивает к себе с земли и начинает яростно трясти.

– Заткнись, Коулман! Ты ничего не знаешь толком!

– А ты и ничего не рассказываешь!

– Потому что тебе нельзя ничего рассказать, – его лицо перекошено злобой.

– Это вам с Равартой ничего нельзя рассказывать!

Он трясёт меня ещё сильнее, пока я не плюю ему в лицо.

– Оставь его! – раздаётся сзади голос Хенрика.

Я и забыл, что он с нами.

– Не суйся!

– Он хороший человек и не заслуживает такого обращения.

Тод бросает меня на землю, и я больно ушибаюсь головой о ствол ели.

Я вижу, как Тод замахивается на Хенрика, но тут подходят Алекс и Абиг. Я знаю, что они готовы вступиться за меня, несмотря на то что Тод вроде, как и за главного. Тод пинает ногой мох и отходит в сторону. Алекс и Абиг помогают мне подняться. Резь в ноге. Рана опять начала кровить через посеревшую от влаги и мха повязку.

Я прошу друзей отпустить меня и иду в сторону Тода.

– Когда мы выйдем из леса, – говорю я, переполненный перкипевшей досадой, – мы разделимся. Я не хочу иметь дел с людьми, которые мне не доверяют.

– И что ты поплетёшься один? – с нескрываемым сарказмом в голосе спрашивает Тод.

– Да.

– Ну и проваливай, маменькин сынок.

– Придурок! – я разворачиваюсь и ухожу.

За спиной я слышу нарастающее гудение обсуждающих происходящее восстановителей. До моих ушей долетаю обрывки фраз, судя по которым не все они безоговорочно поддерживают Тода. В конце концов, я тот, кто бросил вызов корпорации в лицо, обведя её вокруг пальца. Я работал на Плазмиду и выкрал семена, раздав их людям. Все понимают, что меня сложно обвинить в том, что я всего боюсь и живу в угоду корпорации. Рядовой служащий так бы никогда не поступил. Хотя, если вспомнить, что я всё это делал ради сестры, то получается, что всё равно мною двигало желание счастливой и сытой жизни для своей семьи.

Тод командует всем двигаться дальше и вновь бредём по мокрому мховому ковру. В голову пробирается безумная идея о том, что возможно я сделал не верный выбор между Кристини и Равартой. Останься с Кристини, сейчас бы мы поженились на ней. Я бы переехал в роскошную квартиру. Очень вероятно. Что со временем я б мог даже занять место Поша. Нет, гнать метлой эти мысли. Я бы никогда не предпочёл Кристини Раварте. Это невозможно. Не в этой жизни. Не в этой вселенной. Потому, что я люблю Раварту.

Солнце уже не проглядывает среди верхушек. Там, где ещё совсем недавно были серо-голубые просветы, разливается сиренево-красная пелена. Стремительно темнеет. Внутри меня борются, эгоизм, самолюбование с трах потерять Раварту. Смогу ли я теперь без неё? Я впервые задумываю о том, что я, порой, веду себя эгоистично. Нори, Тод, Раварта и остальные восстановители приютили меня, предложили альтернативу моей жизни, а я требую с них ещё большего. Или всё-таки нет? В любом случае, уже поздно что-то откатывать назад. Я сделал, что сделал и сказал, что сказал.

Раварта идёт впереди и не оглядывается на меня. За несколько часов топтаний по мокрым корягам, она ни разу не подошла ко мне и не осведомилась как поживает моя нога. Мы оба два упёртых горделивца. Может нам и не быть никогда вместе. Бабушка как-то говорила, что в отношениях нужно уметь уступать друг другу. Любящие люди способны забывать о своей гордыне ради общего счастья.

– Останавливаемся здесь! – доносится спереди издалека голос Тода.

Мы разбиваем лагерь на относительно сухой, прореженной от деревьев местности. Поляна, если её можно так называть, узкая, но кажется бесконечной. Видимо когда-то здесь вырубали деревья, поэтому остались многочисленные полугнилые пни. Я отхожу к на край поляны всматриваюсь в черноту леса. Лёгкий шелест листвы перемежается с тихим свистящим гудением ветра в кронах. Ночью лес воспринимается зловеще.

– Как ты, дружище? – подбегает ко мне Алекс, освободившийся от тяжеленого рюкзака.

Я смотрю на то, как он потирает плечо и мне делается совестно от того, что я ничего не несу, а лишь пользуюсь услугами других.

– Да вроде легче, – отвечаю я, на время уже позабыв о ноге.

– Сейчас придёт Кэтрин и перевяжет.

Теперь я хоть знаю имя своей благодетельницы.

– Спасибо, – коротко отвечаю я, стараясь звучать дружелюбно, хотя из-за комка злости и обиды то ли на себя, то ли на Тода даётся это не легко.

– Трэй, мы с Аби с тобой….ну, – он переминается с ноги на ногу, – ну, в общем, если надумаешь уйти, мы пойдём с тобой.

О чём он говорит. Внутри меня начинается паника. Зачем им идти со мной?! Я не заслуживаю того, чтобы они оставили свою вторую семью. Что я им дам взамен? Горстку снобизма вперемешку с занудством и присыпанную гордостью?

– Эээ, спасибо, но я думаю, что это лишнее.

Чёрт! Зачем я так ответил.

– Я думал, что друзья нужны для того, чтобы выручать друг друга в трудные минуты, – в глазах Алекса читается упрёк. Таким хмурым я его ещё ни разу не видел.

Я ощущаю себя скотиной, ещё более эгоистичной, чем мог себе до этого вообразить.

– Алекс, пойми, я не имел ввиду, что мы не друзья, я просто хотел сказать, что вам не надо жертвовать своей жизнью…

Я не успеваю договорить “ради моей прихоти”.

– В общем, если снизойдёшь до нашей помощи, то мы пока рядом…если не умрём, – он разворачивается и оставляет меня наедине с растерянностью.

Вот я ещё и друзей отдалил от себя. Хочется горько заплакать. Я кусаю пальцы. Сначала указательный, а потом безымянный. Дурацкая привычка ещё со школы. Думал, что избавился, но вот она опять всплыла. Профессор нейрофизиологии нам как-то рассказывал, что любой однажды сформировавшийся рефлекс никогда никуда не исчезает. Мы его лишь можем угасить, но при определённых условиях рефлекс может опять возникнуть, да ещё и с большей силой. Похоже, это моя ситуация. Я кусаю пальцы так рьяно, что от боли начинают слезиться глаза, а слюна обильно стекает по тыльной стороне ладони. Благодаря свету печек можно разглядеть ямки на стволах массивных осин.

– Давай сегодня в нашей палатке, – раздаётся из темноты голос приближающейся фигуры Патрика. Он словно подслушал наш разговор с Алексом и выжидал подходящего момента.

– Да, можно, – я отнимаю пальцы ото рта, вытираю ладони об шершавые брюки и пожимаю плечами.

– Трэй, а всё-таки, почему ты вдруг решил отвалиться от корпоратов? – спрашивает Патрик, заходя чуть спереди и, стараясь заглянуть мне в глаза. – Сложно было слезать с сытого места?

К чему он клонит? Уж не упрёк ли это в его словах. Может, он считает меня шпионом корпорации? Да, ну глупость какая! Хорошо, хоть он не видит из-за темноты моего изумления.

– Никсе нужна была помощь. Хотел её вытащить из аллергического ада.

– И только поэтому рискнул украсть семена? – в его голос слышатся нотки сомнения, но мне плевать что там думает Патрик.

Оправдываться перед ним я точно не буду.

– Да, – сухо отрезаю я. – Семья для меня ценнее сытого места.

– Я рад, что ты с нами, а не с ними, – он кладёт мне руку и пытается развернуть плечо, чтобы обнять, но я остаюсь непоколебим.

– А я и не знаю уже – рад ли я.

– В любом случае…– он не успевает договорить из-за треска поломанной ветки где-то в середине ствола одного из ближайших к нам деревьев.

– Ты тоже это слышал?! – резко выпаливаю я.

– Да и даже что-то видел…

Тишина. Мы стоим и выжидаем. Спустя несколько секунд я потихоньку пячусь назад. Нас выследили? Или это местные жители?

Кто-то светит фонарём в нашу сторону.

– Эй, вы там надолго зависли?! – раздаётся голос Сьюзан.