Ретенция

– Но, как ты понимаешь, есть и другие, кто играет против нас по-крупному. Они всегда будут за сильную Корпорацию и жёсткую монополию, – добавляет Тод.

– Это кто-то из шишек «Плазмиды»?

– Да.

– Например?

– Камила Мерсер, – твёрдо произносит Тод, глядя мне прямо в глаза.

Я её никогда не видел лично – только в новостях. Женщина с мерзкой улыбкой и глазами озлобленной хищной птицы. Мама однажды обозвала её кудрявой душнотой – за ее средней длины волнистые волосы. Именно Камила Мерсер выступала за ужесточение санкций в законах, предусматривающих наказание за выращивание натуральных овощей и фруктов. Она буквально душила фермеров и садоводов.

– И, наверное, Бойм, – добавлю я. – Они всегда друг другу подпевают… как будто тайно поженились.

– Да, и Бойм из правительства тоже с ней. Ты прав.

– Это же он предложил казнить за выращивание натуральных продуктов в больших объёмах? – уточняет Раварта.

– Да. Недоносок, – злобно цедит Тод.

Его явно задело напоминание об этом факте.

– Господь всё видит, – вставляет Нори, медленно кивая. – Однажды и он, и она предстанут перед великим судом, и поверьте, им не будет пощады. – Она говорит так, будто сама уже подписала приговор и Бойму, и Мерсер.

После трапезы все постепенно начинают расходиться. Раварта подходит ко мне и усаживается рядом. Её рука едва касается моей левой ноги, но мне этого достаточно. Когда она рядом, я словно перехожу в иное измерение, в мир, где нет ни Корпорации, ни ГМО, ни начинающейся гражданской войны. Там только я и Раврта.

– Трэй, у меня к тебе вопрос, – Элиас встаёт рядом с нами и обращается ко мне. Я смотрю на его белоснежные тонкие волосы. Отсюда они кажутся почти прозрачными.

– Да. Конечно, – я пожимаю плечами.

– Тод сказал, что ты сейчас работаешь над универсальным нейроинтерфейсом?

– Пытаюсь, я бы сказал.

Раварта незаметно проводит кончиками пальцев по моей ноге, и ощущение, похожее на приятный электрический ток, бежит к животу. Это мешает концентрироваться на разговоре, но мне удаётся совладать с собой.

– Ага. Уверен, у тебя получится. Но у меня более простой вопрос – а ты смог бы подобрать нейроалгоритм к лазерному указателю?

– Что ты имеешь в виду? – я подаюсь вперёд и убираю руку Раварты.

– Мы хотим подключить его к электродам на голове. С помощью обратной связи новичок сможет быстрее обучаться самообороне. Ну и в целом это поможет повысить точность ударов.

– Вообще-то алгоритмы есть, просто их надо настроить под лазерный указатель.

– Они универсальные? – уточняет Элиас.

– Ну, почти. Мне надо довести до ума несколько параметров. И тогда мы сможем подключать к любому… то есть алгоритм будет быстрее производить калибровку под нового человека.

– Ага. И за сколько?

Раварта поднимается, стараясь двигаться как можно тише, и уходит. Наверное, ей тоже хочется побыть наедине со мной, но она понимает, что сейчас есть вещи важнее.

– Я думаю, что секунд за десять-пятнадцать, – отвечаю я, глядя ей в спину.

– Это было бы прекрасно, – улыбается Элиас.

– Ага. Я как доделаю, так принесу тебе в файле.

– Договорились! – Элиас кивает и пятится назад, вновь погружаясь в свои мысли. Он мне напоминает электронно-вычислительную бионическую машину, которая решает задачи внутри себя, а когда надо, выходит во внешний мир, общается людьми, получает нужную информацию и вновь погружается в себя.

Абиг на прощание протягивает мне руку. Алекс, уже успевший переодеться, обнимает меня и хлопает по плечу. Они разворачиваются и уходят. Раварта помогает Нори убрать со стола. Какое-то время я не могу оторвать от неё глаз. Потом я направляюсь в зал для тренировок, но меня хватают за локоть. Я уже знаю этот хват.

– Да, Тод? – спрашиваю я, ещё не успев до конца развернуться.

– Хм, – он чуть удивлён скорости моей реакции. – Трэй, надеюсь, ты понимаешь, что насчёт членов правления «Плазмиды» – это закрытая информация?

– Ага… которую только за столом и обсуждать.

– Мы доверяем друг другу, – произносит Тод, почти скрипя зубами. Он явно недоволен.

– А мне, как я вижу, пока нет…

– Ну ты же понимаешь, что ещё не прошло достаточно времени и…

– Ладно. Я всё понял. Никому ни слова о членах правления.

– И ещё… Постарайся пока не портить отношений с Кристини Инваритте. Ты ведь знаешь, кто её мать. Она… в смысле, Кристини – это мост к ещё одному члену правительства.

– Да, я всё понял. Мы с Равартой уже об этом говорили.

– Хорошо, – он одобрительно кивает. Потом чуть отводит взгляд в сторону и резко поднимает, глядя мне прямо в глаза. – Ты нам нужен, Трэй. Ты даже не представляешь, насколько ты ценен.

– Угу, – растерянно отвечаю я и, развернувшись, иду в зал для тренировок.

Я им нужен? Какая чепуха. Либо это очередная манипуляция Тода, либо я и правда представляю какую-то ценность для восстановителей. Неужели только потому, что я украл эти семена? Или есть какая-то другая причина?

Уже подойдя к скамейке, внезапно вспоминаю, что я всё ещё в шортах, и их надо переодеть. В зале Шелена и Дана, они переобуваются на скамейке у стены. Марвин ковыляет за Диланом вдоль шкафов с оружием. Когда я смотрю на то, как Марвин подволакивает левую ногу, жалость вновь размягчает моё сердце, превращая его в желе сплошного сочувствия. Мне больно видеть сутулую спину Марвина. Дверца одного из шкафов приоткрыта. Дилан заглядывает туда, фыркает и, остановившись, ждёт Марвина. Когда тот подходит чуть ближе, Дилан резко пинает дверцу ногой, и она расшибает Марвину лоб. Он хватается обеими руками за голову. Я замечаю, как тёмные капли пятнают пол под ногами Марвина.

– Упс, не думал, что так сильно заеду, – Дилан корчит гримасу, изображая нарочитую растерянность.

– Ты совсем ненормальный, Дилан! – кричит Марвин и бьёт его в плечо.

Дилан в ответ толкает Марвина обеими руками. Марвин вновь бьёт Дилана, но уже в грудь. Как мне показалось, совсем несильно. Дилан свирепеет и набрасывается на Марвина, колотя его изо всех сил.

– Хватит! – вопит Шелена.

Я понимаю, что драка зашла слишком далеко. В школе мы никогда не вмешивались в драки между братьями. Обычно родственники всё решали сами, но здесь Дилан явно ведёт себя как подонок. Я вижу несправедливость, и костяшки моих сжатых в кулаки пальцев белеют. Я мчусь в сторону Дилана, согнувшегося над Марвином, и наношу ему удар в рёбра. Затем ещё один. Он встаёт, и взгляд у него как у свирепого оборотня. Шелена и Дана подскакивают к Марвину и пытаются помочь ему подняться.

– Что, ты и тут захотел погеройствовать?! – орёт он, занося кулак.

Дилан намного здоровее меня, он пробивает мою защиту, и я получаю удар в челюсть. Я пытаюсь его ударить, но встряска слишком сильна. Мой кулак летит мимо. Ещё один удар. Я падаю. От боли мои веки сжимаются. Что-то твёрдое врезается в мой правый бок, затем ещё и ещё. Что-то хрустнуло в области нижнего ребра. Во рту скапливается горечь.

Сердце бешено стучит. Вздохнуть почти невозможно. Чтобы не думать о боли, я представляю себе физиологию процесса. В мозг приходит информация об опасности и боли, железа под названием гипофиз стимулирует надпочечники, которые выбрасывают в кровь коктейль из кортизола, адреналина и норадреналина. Сердце начинает колотиться быстрее, дыхание учащается, стенки сосудов кожи смыкаются, сужая просвет для кровотока. Внутри мышц сосуды, наоборот, расширяются и наполняются кровью.

Это очень древний механизм, он позволял нашим предкам убегать от опасности, с которой не справиться. Но мне некуда бежать, да и нет сил. Дилан выбил силы, заместив их болью от ударов. Злоба, отчаяние и страх перемешиваются в моём сознании, когда я слышу крики Шелены, затем голос Тода. Шлепок на пол, хрусты и крики – теперь уже Дилана. Кто-то подхватывает меня и несёт. Мой позвоночник слегка ударяется о что-то твёрдое и плоское.

Через полчаса боль понемногу стихает. Внезапный холод на моём лице заставляет вздрогнуть. Я приоткрываю глаза и вижу склонившуюся надо мной Раварту. Она прижала к моей челюсти кусок льда, завёрнутый в ветошь. Мне хочется отвернуться, но я не могу оторвать взгляда от её лица. Я всё ещё в тренировочном зале, но теперь лежу не на полу, а на скамейке.