Ретенция

В коридоре меня вылавливает Пош, будто специально ждавший меня у выхода из лифта.

– Трэй, как жизнь? – бодрым голосом начинает он.

– Всё хорошо, мистер Пош. А у вас?

– Хм… Нет, у нас, у всех, Трэй, мы же все не чужие люди. В одной лаборатории, теперь почти в одной семье.

Мне не совсем приятен тон моего начальника, но я натягиваю маску – мягкую улыбку – и киваю ему.

– Да… конечно.

– Вот и замечательно. Трэй, я хочу, чтобы ты помнил, что мы здесь в лаборатории трудимся над невероятно важными проектами. От них зависит будущее всей страны, нет – целой планеты! Кроме нас ведь и нет больше никого.

Мне хочется возразить, что этого никто не знает наверняка, но я продолжаю глуповато улыбаться.

– Да, я знаю, – пытаюсь хотя бы не выглядеть безмолвной мумией.

– Нам поручено важнейшее задание. Необходимо доработать протоколы нейроинтерфейса. Особое внимание нужно обратить на генераторы в височных долях мозга, в лобных и, конечно же, на поясную кору и стриатум.

– И орбитофронтальный комплекс? – уточняю я.

– Ну разумеется! Он в лобных долях… Основные структуры принятия решений и планирования! Без этого же никуда, ты и сам знаешь.

– А что конкретнее? Наш протокол и так неплохо работает с нейродинамическими показателями этих областей.

– Трэй, – голова Поша чуть наклоняется, и он одаряет меня взглядом, которым смотрят на непонимающего первоклассника. – Нам нужно доработать технологию так, чтобы прибор учитывал индивидуальную вариативность на более глубоком уровне.

– То есть чтобы мы могли подключить прибор к абсолютно любому человеку, так?

Мы проходим в его кабинет, дверь остаётся открытой.

– Эм… – выражение его лица резко меняется, глаза странно мечутся, словно в поисках ответа. – Да, совершенно верно! – внезапно твёрдо и бодро произносит он, словно извлекая ответ из картотеки заготовленных фраз.

– И ещё… мы решили заменить карбиновые датчики на изотропные.

– Спаянные из наночастиц серебра?

– Именно. Тебе выдадут новые образцы.

– А что делать со старыми?

– Думаю, мы их утилизируем.

На секунду я подвисаю в раздумьях, мой взгляд упирается в стеллаж с массивными папками. К чему менять столь успешную современную технологию на электроды, которыми пользовались ещё в начале двадцать первого века?

– Я вас понял.

– И ещё… вы с сегодняшнего дня работает в новом кабинете, займёте место Джесс.

– А её куда? – взволнованно выпаливаю я, не подумав.

– А её мы найдём куда. Она всё равно сейчас в отпуске на два месяца. А вам лишнее помещение не помешает. Дополнительное оборудование, кстати, туда уже установили… вчера, если мне не изменяет память.

– Ага, хорошо, – в еще большей растерянности отвечаю я.

– Тогда работайте, Трэй. О каждом продвижении докладывайте сразу же мне. – Он кивает, и прядь его чуть волнистых волос сваливается на лоб. Он сдувает ее в сторону, оттопырив нижнюю губу.

– Эм, а как я попаду в кабинет Дж…Джесс? – у меня не сразу получается произнести её имя.

– Кхе-кхе, в ваш кабинет, Трэй. Сегодня дверь не блокируется. Можете спокойно её закрыть. Новый ключ под вас изготовят к завтрашнему дню и отдадут вам на посту охраны. Компендиум с необходимым списком тестов и процедур найдёте в файле на компьютере. Он там один.

Чувствую себя мерзко, словно я в чём-то предал Джесс. Хотя у меня тут же возникает мысль – а почему я должен чувствовать вину? Это же руководство осуществляет кадровые перестановки, а не я сам. Как только избавляюсь от состояния виноватости, по телу пробегает дрожь тревоги. Мне не нравится происходящее.

– Хорошо. Я вас понял… – произношу я, чтобы выглядеть адекватным.

Какое-то время я сижу неподвижно. В голове крутятся слова Тода о новой технологии. Может, именно это он и имел в виду? Или что-то другое?

– Трэй, идите уже, – произносит Пош и тянет руку к клавиатуре своего компьютера.

– Да, – встаю, стараясь вернуть своему лицу непринуждённость, и спешно покидаю кабинет через распахнутую дверь.

Я направляюсь в лабораторию, до конца не понимая, как объявить Агафии, Тоду, Хэйлу, Одаку, Хартии и Блэйну, что я теперь буду в обособленном от них помещении, хотя и совсем рядом. У них и без того предостаточно поводов точить на меня зуб после того, как я стал их начальником. Через какое-то время я смиряюсь с положением дел и приказываю себе просто спокойно сообщить сотрудникам лаборатории об изменениях.

Я вхожу в лабораторию и первым делом вижу Агафию, которая усердно трудится над стеклянным аквариумом с культурой модифицированных нервных клеток. От аквариума и окружающих его ламп исходит тепло. На её лице проступают блестящие капельки пота. Агафия – настоящий учёный, преданный своему делу. Этого у неё не отнять. Насколько я могу быть таким?

Я подхожу к столу, тихо с ней здороваюсь. Она кивает, но не отрывается от дела, продолжая работать с манипулятором. Ее движения выглядят слегка скованными – наверняка у нее затекла рука, со мной такое нередко случается. Я беру из контейнера со стерильными принадлежностями марлевый тампон и осторожно протираю им лоб и щёки Агафии, едва касаясь ее кожи волокнами марли. Она на несколько секунд замирает в замешательстве. Обычно мы так делаем только во время операций на мозге животных.

– Спасибо, Трэй, – произносит она, отводя взгляд в сторону. Надеюсь, я не сильно её отвлёк.

– Коллеги… кхе-кхе, – сам удивляюсь от этого обращения, – друзья, я был у Поша. Мне поручено работать в кабинете Джесс. Во всяком случае до её возвращения.

Глаза рыбы-молота на лице Йозо разворачиваются в мою сторону. Я не могу прочесть, что в них спрятано. Они словно выцветают от яркого света. Агафия поднимает на меня взгляд, смотрит несколько секунд, а затем вновь возвращается к делу. Внутри меня перекручивает от напряжения. Живот сводит. Я задерживаю дыхание.

Мне страшно посмотреть в сторону Тода, но решаюсь. Он глядит прямо мне в глаза. Я замечаю будто бы лёгкий кивок. В животе отпускает, и я выталкиваю воздух из лёгких. Становится спокойнее от того, что Тод понимает мою ситуацию. После вчерашнего разговора с Равартой я словно сам стал лучше его чувствовать. Его жизнь ведь немногим отличалась от моей до поступления в колледж.

Я прохожу через всю лабораторию и сворачиваю направо. Там находится вторая боковая дверь, ведущая в кабинет Джесс – точнее уже мой. Дёргаю за ручку, но она не поддаётся. Дёргаю сильнее. Ничего. Слышу смешок. Разворачиваюсь и вижу улыбающегося Блэйна. Тод также стоит и улыбается. Я закипаю. Наверное, я ошибся в Тоде. Что смешного в том, что дверь не открывается? Остальные делают вид, что заняты делом. Впрочем, обычно им нет дела до происходящего.

Выхожу из лаборатории, сворачиваю налево и иду по коридору ко второму входу в кабинет. Дверь моментально открывается, стоит мне потянуть за ручку. Белёсые блики света из единственного окна отражаются на поверхности тёмно-серого стола с монитором. Выкрашенные в белый цвет стены делают кабинет светлее. Вместо одной из стен справа от входа прозрачная перегородка, отделяющая лаборантскую с огромным креслом и оборудованием. Я догадываюсь, что меня ждут эксперименты на людях. Иначе зачем ещё здесь исследовательское кресло.

Оглядываюсь вокруг. Кабинет пуст. В нём словно специально всё вычистили от вещей, чтобы ничего не напоминало о Джесс. Когда-нибудь и обо мне вычистят все сведения, уничтожат мои вещи, сотрут файлы с моими данными. Я исчезну из этого мира, растворившись в небытии. Раньше я думал, что люди могут оставлять после себя информацию, например, передавая часть своей ДНК детям или делая записи своих изображений, мыслей, идей. Сейчас я понимаю, что и это не застраховано от потери. Детей может и не быть, а все данные могут быть бесследно уничтожены как природой, так и другими людьми. Нас нет в будущем. И с этим мне придётся смириться.

Несколько часов я, не отрываясь, разбираю материалы в файле, который помощник Поша загрузил на компьютер Джесс. Новой информации немного, но собрать всё в логическую конструкцию не получается. Зачем серебряные наночастицы?..