Страница 13 из 72
– У меня в семье за такие разговоры по губам били, – хмыкнул Лавр. – Север, сам понимаешь.
– Ну, если таким образом тебя научили любить Государя, то я только за, – ухмыльнулся князь. – Впрочем, даже воровство и скандалы из личной жизни правящего дома, в последнее время уступили место другим сказкам. Их-то ты слышал?
– Про Гениев?
– Да, про Гениев, – процедил Константин.
– Да уж слышал, – вздохнул Лавр.
Сказки о Гениях появились сравнительно недавно. Их любили рассказывать по ночам в темноте деревенских изб и духоте городских работных домов. Сказки о мертвых детских телах в канализациях рабочих кварталов. О мудрых изобретателях, от чьих белых рук пахнет кровью, забившейся под ухоженными ногтями. О богатых поместьях, чьи подвалы наполнены мясом крестьян, не заплативших вовремя оброк. О профессорах-насильниках, растворяющих в химических реагентах тела изувеченных ими студентов. О смертоносном оружии, работающем на человеческой крови. Ужасали даже не сами сказки. Жутко становилось от мысли, что любая сказка всегда была основана на правде. На простой, но поучительной истории. И этих историй в Склавии с каждым днём становилось всё больше и больше.
– Самое смешное, что Гении-то тут и ни при чём, – задумчиво произнёс Константин. – Жертв Безумия больше не стало, наоборот. Каждый прошедший кризалис Гений, поставлен на учёт в Синоде. За каждым надзирает какой-нибудь инспектор, проверяющий, пил ли ты в течение года таблетки и достаточно ли большая дубинка у твоей «няньки». Достаточно пары строк в отчёте такого вот инспектора, чтобы Гений отправился в уютный пансион с добрыми докторами до конца своей жизни. И всё равно чернь, чтобы им всем сдохнуть, воют про «кровавую науку» и «учёных-безумцев»! Знаешь, сколько приступов Безумия оканчивается хотя бы одной человеческой смертью? Да там цифра меньше одного процента!
– Я знаю, что официально никакого Безумия не существует, – спокойно сказал Лавр. – Официально никого не наказывают за эти приступы и за появившиеся во время их жертвы. Поэтому народ и бесится. Будешь тут беситься, когда власти врут тебе в лицо. Чего ты вообще, Кост, так разошёлся? Нам до Склавии, почитай, что месяц пути. А ты тут такие речи толкаешь, как будто за брезентом тебя толпа с вилами ждёт.
– Думаешь, тут вилы не найдутся, случись чего? – Кост вздохнул, – когда я выхожу из палатки один, даже здесь, в экспедиции на краю мира, на меня смотрят как на цепного пса без ошейника. Знал бы ты, как это бесит.
– Накручиваешь ты себя, твоё высочество, – вздохнул Лавр, – видишь то, чего в помине нет.
– Может, и так, – легко согласился Кост. – Может быть, и накручиваю. Ты мне, кстати, обещал рассказать, чего там у тебя случилось, когда за дровами ходил.
– Да ничего не случилось, – махнул рукой Лавр, – встретил местного зверюгу, – раненого. Ранили его явно недавно и явно люди. Я доложил Смоляну, он сказал, брать винтовку и дуть к тебе. Вот и вся история.
– Нихрена себе! – выругался князь, – ты прям видел этих людей?
– Копье видел. Прямо в зверюге. Наконечник отдал Смоляну.
– Ух и обрадовался, поди, Смолян, – хмыкнул князь, – подтвердилась его правота, не ошибся он.
– Не ошибся в чём?
Но ответить Константин не успел. Его прервал едва различимый в палатке звон корабельной рынды. Ужин наконец был готов. Лавр не смог скрыть довольную улыбку.
– Сейчас бы поесть и на боковую. Ох, и высплюсь я!
– Шиш тебе, – вздохнул Кост, – Смолян приказал мне настроить Устройство Вероятностей (3) к завтрашнему утру. Он там завтра на какую-то разведку собирается. Так что спать нам сегодня не придется.
– Нам? – ахнул Лавр, - я-то тут при чём? Ты вот сиди и делай. Ты у нас Гений. А я высплюсь.
– Я тебе горло перегрызу, – угрожающе прошипел Константин, – сам же понимаешь, Безумие – страшное дело. Как перемкнёт во время возни с аппаратурой, так и всё. Опять придётся денщика искать.
– Приступ, – фыркнул Лавр, – так и скажи, загрызешь друга из зависти, вот он и весь приступ.
– Так или иначе, – задумчиво произнёс князь, – а спать тебе сегодня не стоит. Мало ли чего.
Оба тут же расхохотались.
– Ладно, – произнёс, просмеявшись, Лавр, – пошли ужинать, твоё высочество!
1) Гений - название самого дара, а также наделенного им человека. Гении способны управлять силами, не подчиняющимися современным для этого мира законам физики. Чаще всего эта способность выражается в возможности создавать предметы с особыми свйствами, но бывают и Гении, способные применять свои силы лишь с помощью возможностей собственного тела.
2) Безумие - спутник и проклятие любого Гения. Выражается в эксентричном поведении, психической неуравновешенности, и/или, в непрогнозируемых припадках, при которых гений входит неконтролируемый транс. В таком трансе Гений обладает силой ис коростью, заметно превышающими способности обычного человека. трансы так же характеризуются повышенной агрессивностью и крвоожадностью. Контролировать себя в такие моменты Гений не в силах.
3) Устройство Вероятностей - изобретение Константина Ангела. автор полагает, что предназначение данного механизма понятно, исходя из его названия. если же нет, что ж, в дальнейших главах оно будет описано более подробно.
Глава 7. Ольга
До войны из города на запад шли три автомобильные дороги и железнодорожная колея. Сейчас блокирующие город военные Директории перегородили две из трех дорог оборонительной линией с окопами и дзотами, оставив для сообщения только шоссе, проходившее мимо старого замка Альдо, защищающего дорогу своими многочисленными пулеметными гнездами и малокалиберными орудиями. Дорогу здесь перекрывало такое же импровизированное КПП, как и на въезде к позициям республиканцев, только вместо одинокого броневика шлагбаум стерегли два гусеничных средних панцера из довоенных склавийских поставок.
Высокий майор в неестественно чистом мундире нагнулся к окну автомобиля. Увидев Урути, он кивнул и что-то сказал своим. Из-за панцеров стремительно вынырнул юркий военный автомобильчик-проводник. Кортеж Урути двинулся следом без всякого досмотра.
– Галантно, – процедила Урути, сплюнув, – приятно, когда твой город бомбят такие милые галантные мальчики, не правда ли, Снорри?
Бьорсон промолчал. Дорога была прямой, как стрела, и автомобиль быстро продвигался в глубь порядков мятежников. Несмотря на ночь, на позициях Директории было оживленно. Многочисленные грузовики, рыча моторами, возили во все стороны какие-то грузы, группы солдат, подчиняясь рычащим командам офицеров, двигались короткими перебежками от грузовиков к небогатым крестьянским постройкам, сейчас, видимо, переоборудованным под склады.
– Это всё выглядит, как подвоз боеприпасов из тыла к линии фронта, – проворчал норжец, – ты не думала, что Романо просто арестует тебя сейчас к чертовой матери и начнет ночное наступление?
– Это ничего не даст, – ответила генерал. – Хименес и без меня отобьёт любую атаку, а потом казнит заложников.
– Заложников, – задумчиво проговорил Бьорсон, – ну да, как же я забыл, с кем я сейчас разговариваю. Ты всегда была такой предусмотрительной, Лаура. И во сколько ты оценила свою голову?
– В тысячу чужих, – ответила безмятежно Урути. – В Асанье осталось ещё немало предателей, жаждущих обрести на своём плече крепкую руку Директории. Романо знает, что в случае моего ареста минимум тысяча человек вместо руки на плече ощутит петлю на шее.
«Заложники», «предусмотрительность», «петля на шее», – Ольга поняла, что дрожит. Дрожит не от страха, а от омерзения. Эта стареющая женщина на переднем сиденье автомобиля была настоящим чудовищем. Как вообще можно было ставить кого-то подобного во главе тысяч вооруженных мужчин? Она же ненормальная! Ненормальная…
Автомобиль въехал в контролируемый Директорией городок. Кажется, это был Сан-Валентино. В лицо Ольге тут же ударил запах разложения. На стоящих вдоль дороги фонарях качались подвешенные на веревках тёмные фигуры. Некоторые фонари, работающие несмотря на военное время, ясно показывали, что именно на них подвешено.