Берег мистера Моро

На Васильевском острове он был через пятнадцать минут. Лишний раз подумав, как же близко они с Сашкой были друг от друга все эти годы… и как далеко.

Андрей изрядно поплутал, прежде чем нашел нужный подъезд. Дом и номер квартиры он у Сашки вчера аккуратно выпытал, а как пройти к его хоромам, не заблудившись в проходных дворах-колодцах, спрашивать поостерегся, понимая, что друг снова начнет его отговаривать от выяснения отношений со своими соседями.

Поднявшись по лестнице с искрошенными, как зубы у старого пьяницы, ступенями, он остановился перед обитой дерматином дверью. Андрей достал ключ и вставил его в замочную скважину. Он не знал, что его ожидает. Может быть, комедийная сцена, вроде той, которую с блеском исполнил Аркадий Райкин в давнишнем фильме, а может, разборка коммунального масштаба с угрозами и хватанием за грудки. Второе, судя по рассказам Сашки, вероятнее. Жизнь, это вам не кино. И все же Андрей не колебался – повернул ключ и толкнул дверь.

– Не сдох, значит, – услышал он, и в следующее мгновение из комнаты справа появился безразмерный мужик с покатыми плечами и ручищами до колен.

Андрей закрыл за собой дверь.

– Ты кто?

– Я друг Александра.

– Зина! – крикнул мужик, не поворачивая головы. – Тут какой-то хмырь. Говорит, соседский дружок. Позвони в милицию, пусть едут.

– Как же она звонить будет, если вы телефонный провод обрезали?

– Мы по мобильнику. А ты откуда про провод знаешь?

– Я много знаю. Так что пусть звонит супруга ваша, пусть милиция приезжает. Все вместе и поговорим.

– О чем?

– О том, дозволительно ли измываться над инвалидом-орденоносцем, и вообще, как вам жить дальше – вместе или порознь. На мой взгляд, лучше порознь.

– Что? Да я тебя!..

Из комнаты вылетела патлатая ведьмочка с крысиным лицом и заверещала, выплевывая слова с такой скоростью, что разобрать их было решительно невозможно. Андрей все же попытался – не получилось, и оставил это дело.

Между тем гора жира и мяса надвигалась на него. Мужик замахнулся. Развернуться в коридоре было особенно негде, но Андрей сумел уйти от удара. Кулак врезался в стену. Квартира огласилась истошным воплем. С потолка снежным крошевом сыпалась побелка.

Ведьма по имени Зина завизжала и кинулась на Андрея, норовя вцепиться скрюченными пальцами в глазницы. Он оторвал ее от себя и затолкал в туалет. Захлопнул дверь и ударил с оттяжкой и чуть сбоку по замку. Язычок щелкнул, ломая возвратную пружину, и намертво засел в пазе. Так-то лучше. Пусть посидит, остынет, может и облегчиться, коли охота будет.

Обернулся он вовремя. Мужик, растопырив руки, шел на него. Андрей опять уклонился и ударил сам – в солнечное сплетение. Мужик согнулся, постоял так, согнувшись, будто раздумывая, падать или не падать, и рухнул на пол. Глаза его вылезали из орбит. Рот открывался и закрывался, как у рыбины, выброшенной на берег.

Андрей наклонился к нему.

– Лучше уезжайте. Сами. А то в следующий раз я приду и убью тебя. Или ее.

Ведьма ломилась в дверь туалета и неразборчиво сыпала проклятиями.

– Я… милицию… – Мужик выталкивал из себя по слову и вращал зрачками. – Я…

– С милицией я договорюсь, – пообещал Андрей, пнул дверь туалета, цыкнул на ведьму, подумал, не пнуть ли и мужика под ногами, но счел, что на сегодня с этого урода достаточно. Теперь можно и к участковому наведаться.

На лестничной площадке он натолкнулся на седобородого дедка в траченном молью пальто и матерчатой сумкой в руке. В сумке уныло позвякивало. Пустые бутылки, наверное. Сейчас многие пенсионеры этим промышляют.

– Чего они там? – спросил старикан, прислушиваясь к женским воплям, доносящимся из квартиры.

– Милые бранятся, только тешатся, – сказал Андрей. – Однако участковому сообщить не мешает. А то как бы чего не вышло. Правильно я говорю?

Дед задумался, прикидывая, прав стоящий перед ним парень или не прав, потом проговорил:

– Вообще-то муж и жена – одна сатана. Но уж больно много в них сатанинского. Раньше-то тихо было, а как вселились, через день тарарам. Ты и впрямь сходи, мил человек, сообщи властям. Пусть утихомирят. Глядишь, и соседу их, Санечке, полегче будет. Изводят они его, поедом едят.

– Да ну? А он мне ничего не говорил.

– Гордый потому что. Вы к нему заходили?

– Не застал, – развел руки Андрей. – А где мне участкового сыскать, не подскажете?

– Отчего не подсказать, подскажу.

Дедок объяснил все подробно и точно, так что вскоре уже стоял перед участковым. Поздоровавшись со сдержанной вежливостью, он объяснил причины своего визита, а также изложил свои пожелания.

Сидевший за колченогим столом участковый, габаритами под стать соседу Сашки, попытался что-то сказать, но Андрей не позволил себя перебить. Тогда участковый, молодой совсем парень, набычился и стал судорожно лапать кобуру:

– Ах, ты, сявка…

Безразмерное брюхо над поясом не позволило ему сноровисто выпростать табельный «макаров», а потом было уже поздно. Андрей прижал запястья участкового к потертой поверхности стола.

– Не советую, – тихо проговорил он, глядя в глаза раздобревшему на скудном милицейском жаловании борову в мышиного цвета форме. Андрей отлично помнил наставления лейтенанта Божедомова – не связываться с милицией, но сейчас по-другому было нельзя. Правил без исключений не бывает.

– Не советую с «чеченцами» связываться, – повторил он. – Себе дороже выйдет. Они люди войной порченые, могут и зашибить ненароком. А народ их любит и в обиду не дает. – Тон его изменился, стал деловитым. – Деньги, что от этих пришельцев получил, верни.

– Не брал я ничего, – прохрипел участковый, даже не пытаясь освободить руки от захвата. Впрочем, ему это так и так и не удалось бы.

Андрей еще чуть сдавил запястья.

– Не надо! – застонал милиционер. На лбу его выступили крупные капли пота. Как горошины. Вот одна скатилась, повисла на кончике носа-пуговки и сорвалась на подбородок. Андрей сплюнул, не сдержался.

– Не буду. Если врать перестанешь. Значит, отдашь деньги их поганые?

– Не возьмут! – задышливо воскликнул участковый. – Испугаются.

– Возьмут. Они жадные.

– А если все-таки?

– В какой-нибудь благотворительный фонд отдай, мне квитанцию предъявишь. А против беженцев этих дело заведешь, если они и дальше хамить будут. Понял? И последнее. Заупрямишься, юлить станешь, на меня бочку катить – тут же узнаю, уж поверь, есть такая возможность. Имей в виду, у меня на тебя целое досье собрано. Папочка с тесемочками. А в ней бумажки разные, заявления, свидетельства… Дернешься, тут же пущу в ход! И тогда сидеть тебе, паря, на нарах, а таких, как ты, жирненьких, там любят: если сразу перо в бок не воткнут, так что помягче и потолще в другое место – обязательно. Что выберешь – дуба дать или петухом закукарекать?

Боров хрюкнул. Вислые щеки его тряслись.

– Вижу, уяснил. Повторного урока, надеюсь, не потребуется.

Не потребовалось. Блеф сработал. Участковый провел с бывшими беженцами разъяснительную беседу, и те быстренько съехали, обменяв комнату в квартире Сашки и клетушку на окраине на вполне приличную двухкомнатную квартиру недалеко от центра. Если они и прогадали в площади по сравнению с той, на которую зарились, то совсем немного. Такие нигде не пропадут.

* * *

Андрей доел мюсли, налил кофе. Приподнявшись, посмотрел сквозь плексиглас колпака на океан. Пока еще относительно тихо, хотя волнение усилилось, кое-где видны барашки пенистых гребней.

Последние дни Атлантика была такой ласковой, умиротворенной, словно решила безупречным своим поведением опровергнуть заверения всех, кто видит в океане лишь немилосердную стихию, от которой человек должен ожидать лишь бед и несчастий. Но теперь, заставив усомниться в былых воззрениях, океан готов был подарить бурю, явив другой свой лик – суровый, беспощадный и, вероятно, все же истинный.

Андрей включил спутниковый навигатор. На экране высветились его координаты. Запросил метеосводку, и на карте Атлантики высветились закрученные в спираль вихри. Он вывел курсор на квадрат, в котором находилась «Птичка», щелкнул «мышкой», и картинка увеличилась. Пока еще квадрат был темным, что означало спокойное море, но в углу была явственно заметна белая полоска, которая упорно наползала на экран. Часа через два весь квадрат станет белого цвета…