Ведьмин дар

– Для начала хочу понять, как вообще их искать, – я нахмурилась. – Эти сволочи – будто невидимки. Ни запаха, ни магического излучения, ни следов существования… Ничего. Мы всегда натыкались на безымянных или случайно, или по их инициативе. Да, ищем, – я инстинктивно сжала рукоять трости, – не век же нам здесь сидеть. Да и нет его – вечного. Однажды наблюдатели рискнут – подобрать ключи к «киту», напасть… Уничтожив безымянных, мы обескровим наблюдателей. И тогда у нас появится шанс. Выжить.

Да, во-первых – выжить. А уж после…

– Помогу безо всяких «сколько», – повторил Анатоль Михайлович веско. – Найди и притащи. А я для такого дела вернусь в мир. Осталась у меня пара подпольных операционных… Неси. Или зови. Инструменты подготовлю. Всё выясним.

– Спасибо, – я улыбнулась.

– Пойдём чаю-то выпьем, – вспомнил о гостеприимстве «ящерица». – Ты, парень, Удавкин же? Да, есть в тебе что-то… Заходи. А малая пусть полетает. Я ушки ей прикрыл, но это силы много жрёт. А у меня их сейчас – три капли. Больше из закромов беру – «китёнок» нервничает.

Я снова пообещала Русе рыбок и косички, и она с радостным визгом улетела гонять ближайшую птичку.

– Эх, детство-детство… – ностальгически вздохнул Анатоль Михайлович. – Эх, молодость… – и распахнул дверь своей берлоги. – Прошу, молодёжь. Эфуша, не трогай палку. Я же вижу, что не болит колено. Болит поди или от сильной нагрузки, или к вечеру, в час проклятья. А хромаешь ты, потому что больше выпендриться нечем. Хотя такая ж девка видная… Вредность из тебя выбить некому. Слышь, парень, я тебе вот чё скажу…

«Ящерица» умел не только мёртвые тела отлично препарировать, но и мозги вправлять. Правда, в моём случае он перестарался, вывернув их наизнанку – так хотел, чтобы я стала «нормальным человеком». Хотя бы. Для начала. И из его дома я вылетела пулей, едва не забыв попрощаться, зажав под мышкой трость и почти не хромая, хотя «час проклятья» наступал на пятки во всех смыслах этого слова. Удирая из заповедника, я даже Илью обогнала и притормозила только перед лестницей. Села на верхнюю ступеньку и мрачно воззрилась на подвижные макушки далёких сосен.

– Ни слова, – я подняла руку, когда приятель заинтересованно открыл рот. – Сейчас будет пятиминутка страданий о неправильно прожитой жизни и упущенных возможностях. Не сбивай с мысли. Она очень интересно раскручивается.

Илья кивнул, сел рядом и ровно через пять минут, как засекал, вопросил:

– И?..

– Я ни о чём не жалею, – я пожала плечами. – Всё бы повторила, кроме одного дурацкого опыта. Хотя в целом он тоже пошёл на пользу.

– Да я и не сомневался. И бабушка говорила, что тем, кто оглядывается назад, нечего делать среди отступников.

– Ай, мало ли что она говорила… – проворчала я. – Я всегда оглядывалась. И сейчас оглядываюсь. Если прошлое не мешает идти дальше, в оглядках нет ничего плохого. А у многих из нас прошлое – это единственный дом, где любят и ждут. Всё остальное – склады и гостиницы.

Я встала и целенаправленно захромала вниз, размышляя, что это всё из-за студентов. Это из-за них я так привыкла картинно хромать и страдать на каждой ступеньке, что сама не заметила, как роль стала частью меня. Люблю приезжать в приют… После общения с отступниками старые шкуры сползают моментально, как после длительного пребывания на злом южном солнце. Правда, и оставляют после себя новую кожу, нежную и беззащитную… Но у меня ещё есть пара дней, чтобы «подзагрубеть» в нужном направлении.

Остановившись у дома Ужки, я повернулась к Илье и сурово сообщила:

– Сегодня у меня рыбки и косички. И постель. Завтра поговорим.

– А… – возмутился он.

– У тебя начальство есть? И у меня есть. Если в ближайшую пару дней оно никуда меня не определит, то я вся твоя. Но и если определит, то информацией поделюсь, не волнуйся. Я же обещала.

За ужином и косичками я пересказала подруге все новости из мира, вернее, из разных миров – людского, ведьмовского и наблюдательского. Аня кое-что добавила, но быстро ушла спать: видать, и её, как и меня, здесь накрывало сонной расслабленностью. Илья бродил по двору и, судя по благоговейному тону, пытался пообщаться с «китом». Пыталось не очень – наш «китёнок» был маленьким и застенчивым.

– Как думаешь, началось?.. – Ужка неспешно мыла в тазу посуду после ужина. – Ведь больше десяти лет нападений не засекали.

– Посмотрим, появятся ли другие мумии. Пока судить рано, – я рассеянно перевязала очередной хвостик очередной косички. Руся млела и впервые на моей памяти сидела смирно. – Да и безымянный открещивался изо всех сил. Осень скоро, чердаки летят… Может, кто-то из наблюдателей и полетел следом, начитавшись архивного и не предупредив шефов.

– А ты как думаешь? – подруга отложила чистую тарелку.

– Началась новая волна. Не забывай, Аня могла быть следующей. И должна была стать следующей.

– Что за волны? И почему вы уверены, что виноваты исключительно безымянные? – Илья, опершись о подоконник, заглянул в кухню.

– Виноваты исключительно наблюдатели, – отрезала Ужка. – Безымянные находятся в их полном подчинении.

– Лет пятьдесят назад одного поймали на месте преступления, – пояснила я. – Чисто случайно ведьма засекла ритуал, да не просто ведьма, а сама Верховная Круга. Эти же сволочи всегда устраивали свои «жертвоприношения» в людных местах и посреди бела дня. Чем больше людей, тем больше энергетики и тем меньше следов, указывающих на личность колдующего. Накрылся пологом невидимости и отводом глаз – и делай, что хочешь, и никто и не подумает, что в трёх шагах от тебя кого-то убивают. И убирать за собой не нужно, волны людской энергии всё сметут, почистят и отмоют.

– Но Верховная – это Верховная, – добавила подруга, вытирая полотенцем чистые тарелки. – Она примчалась на выплеск магии. И ведьму спасла, и безымянного скрутила.

– Но его даже допросить не успели, – я перевязала следующую косичку. – Едва Верховная прибыла с пленником в Круг, как туда же нагрянул лично наблюдательский глава. И заявил, что, по древнему Договору стародавних, ведьмы не имеют права лезть во внутренние дела наблюдателей. Да, Илюх, именно так он обозначил ритуальное убийство ведьмы – «внутренние дела наблюдателей». Дескать, если у убийцы крыша поехала, то они сами разберутся, от чего, и решат, как наказать. Забрал безымянного, и больше мы об этом деле ничего не слышали.

– А отличить безымянных от остальных? – полюбопытствовал Илья.

Мы с Ужкой переглянулись, и она тихо ответила:

– Тебе надо хоть одного увидеть своими глазами. Поймёшь. Они… как зомби. Как роботы. Обычные наблюдатели – всё-таки люди, и среди них много неплохих. Правда. Но эти… Я с тобой согласна, Эф. Думаю, они… не совсем люди. И те три ведьмы – выжившие в ритуале, помнишь? – тоже говорили, что виноваты безымянные. Они же не убивают сразу. Они проводят ритуал изгнания и бросают жертву умирать. Чтобы или нечисть догрызла, маскируя убийство, или…

– А количество волн мы давно бросили считать, – я мужественно взялась за предпоследнюю косичку, хотя пальцы ломило похлеще колена.

– Их было много, – подтвердила Ужка. – Очень. Охота на ведьм подписанными Договорами не закончилась. Нет. Она продолжается с некоторыми паузами. Но таких длинных, десятилетних, никогда не случалось, и мы грешным делом понадеялись, что всё. Закончилось.

– Но увы, – я откинулась на спинку стула и помассировала пальцы. – Готово, Русь. Беги, хвастайся.

– Она спит, – улыбнулась подруга. – Улеталась за сегодня.

Я осторожно отодвинулась, посоветовала на ночь убрать прическу под косынку, допила чай и, заметив активную Илюхину жестикуляцию, неохотно взялась за трость. Вязнуть в новых разговорах не хотелось, но приятеля явно что-то беспокоило.

Когда я вышла на крыльцо, он уже сидел на верхней ступеньке.

– Что ещё? – я опустилась рядом.

– Ты сказала про кровь одержимых. Это правда?

– Абсолютная. Выясненная случайно и опытным путём. Может, помнишь, пару лет назад в соседнем Круге полезла из мира мёртвых тюрьма для нечисти? Вот тогда кое-какие новые сведения о безымянных и всплыли. Одна их тамошних ведьм – силой как Руся, вещий воздух, видящая. Она предвидела появление тюрьмы, но её дар только-только проклёвывался и большой роли не сыграл.