Страница 15 из 25
Я не очень любил эти помещения и не мог там долго находиться, а вот выше обстановка менялась кардинально. На пятом, шестом и седьмом этажах располагались кабинеты Ищеек: просторные проходы, небольшие, но уютные кабинеты за закрытыми дверями, тишина и рабочая атмосфера. Здесь Стражи четвёртого уровня вели свои расследования и распутывали целый клубок хитросплетений, что уготовили для нас Отступники всех видов.
Восьмой и девятый отданы под многочисленные совещательные залы и кафедры для выступлений, а на следующих шести этажах расположились разнообразные технические, инженерные и исследовательские отделы, возглавляемые Техниками различных направлений. Эти пятнадцать этажей и есть основное рабочее ядро нашей службы, куда пускали почти всех, за исключением Наблюдателей, которым разрешалось посещать только свои рабочие пенаты.
Сейчас же на восьмом этаже перед нами предстал небольшой зал с несколькими экстравагантными красными диванчиками у стен. Справа и слева от нас две двери вели в разные лекционные и совещательные комнаты, а прямо по курсу большая двухстворчатая дверь скрывала за собой главный зал для собраний. С потолка разливался ровный и приятный свет, утопая в зеленоватом оттенке местных стен. По замыслу создателей, всё это должно создавать такую умиротворяющую атмосферу, чтобы расслабить человека перед докладом или выступлением, но я что-то весьма сомневался в таком подходе, потому что на меня такая пёстрая комната начинала нагонять тревогу. Хотя, возможно, это из-за пары десятков Ищеек, чьи внимательные взгляды устремились прямо на нас. Ищейки стояли у входа в главный зал и что-то неторопливо обсуждали, когда мы вышли из лифта, но сразу переключили своё внимание. Похоже, нас уже успели невзлюбить за тяготы долгого ожидания, ведь совещание откладывалось только из-за нашего отсутствия. Увидев нас, они замолчали, укоризненно бросая тяжёлые взгляды, а затем, не сговариваясь, потянулись внутрь главного зала.
Я сделал вид, что мне безразлично такое внимание, и с тревогой обратился к бывшему начальнику, который всё ещё источал крайнее смятение.
– Сергей Геннадьевич, с вами всё хорошо?
– Да куда там, – расплывчато промямлил он и шутливо перевёл тему: – Это всё неважно. Зато смотрите, чего дали!
Икаров поставил чемоданчик на пол и осторожно извлёк из кармана плаща маленькую коробочку, покрытую фиолетовым бархатом. Затем открыл её и продемонстрировал нам круглый золотистый орден «За заслуги перед Системой».
– Ого! – воскликнула Кира. – Какой красивый!
– Поздравляем, – с улыбкой подтвердил я. – Вы заслужили!
– Да, похоже, это единственное, что я заслужил. – Икаров снова помрачнел и грустно посмотрел на орден, а затем захлопнул коробку и поспешно убрал её обратно.
Сергей Геннадьевич снова поднял чемодан и пронзительно посмотрел на Киру, а затем на меня.
– Ещё раз спасибо, ребятки. Я знаю, что вы волнуетесь за меня, – произнёс Икаров спустя пару секунд раздумий. – Но знайте, я не расстраиваюсь из-за своей отставки. Наоборот, я рад и горд, что прожил долгую жизнь в стенах этого здания. Я многое успел повидать и пережить. Ведь я был счастлив, выполняя свою работу, а это главное. Неважно, чем мне в итоге отплатили за мою верную службу или как отнеслись, мне не о чем жалеть, а всё остальное на совести других людей. Да, я буду скучать по вам, по этому месту и своей работе, но я справлюсь… как всегда справлялся.
Я ничего не ответил, да и не мог на это возразить. Он, безусловно, прав и всегда был. Наверное, только в нашем возрасте тяжело мириться с несправедливостью. Мы всегда стараемся дать сдачи, возмущаемся, обижаемся и кричим в ответ, но с возрастом приходит иное понимание: осознание важности только своих поступков, действий и слов. Каждый сам отвечает за свою жизнь, брошенные на ветер слова, судьбу или счастье, сам куёт свою мечту, и никто не вправе нам мешать на этом пути, тем более когда мы честно это заслужили, отдав сполна свой долг перед обществом. Поэтому я прикусил губу и с согласием кивнул в ответ, а Кира в поддержку погладила Сергея Геннадьевича по плечу.
– Ну ладно, ребята, будем прощаться. Вам нужно спешить, а то с Хранителем шутки плохи, – сказал Икаров и язвительно продолжил: – Ещё и вас заменят… эти могут.
– Чем теперь думаете заняться, Сергей Геннадьевич? – поинтересовался я. – Времени-то теперь свободного о-го-го сколько будет!
– Честно сказать, даже не знаю. – Икаров сделал робкую попытку улыбнуться, но глаза выдавали всю гамму чувств. – Придумаю что-нибудь, не волнуйтесь. До этого у меня было одно занятие в жизни, единственный смысл. Я никогда не разменивал те крохи свободного времени, что у меня оставались, на бесполезные занятия. А теперь, похоже, придётся искать хобби. Может, начну что-нибудь коллекционировать, например… бесполезные медали.
Бывший глава отдела Стражей совсем помрачнел и даже опустил руку со шляпой, которую он всё это время держал у груди. В этот же момент распахнулись двери второго лифта, и оттуда вышло два человека. Это был тот самый отряд Палачей, кого мы так страстно недолюбливали. Почему? По многим причинам. Крайне одиозные личности, красноречиво озаглавившие свой отряд «Харон», просто сложив первые буквы собственных имён. Первого звали Харви: высокий и грузный тип, широкоплечий и статный, он говорил глубоким басом и вообще производил весьма пугающее впечатление. Такой мог убить одним ударом, даже не используя огнестрельного оружия. Второй – Рон, вполне обычный парень, немного наглый, в меру дерзкий, чем-то напоминал меня, но скорее по росту и внешнему облику.
Видимо, наш негатив исходил из их отношения ко всему: к жизни, смерти, людям. Не зря они назвали себя в честь того, кто по мифам и преданиям переправлял души в загробный мир. Вот и они считали себя этакими проводниками: отключали хладнокровно, с улыбкой на лице, считая своё равнодушие и цинизм большим достижением. Безусловно, в школе Стражей нас учили тому, что Палач должен быть хладнокровным вершителем правосудия, но их отношение я считал совсем уж ненормальным. Не лучшим образом они относились и к живым: вечное их надменное отношение ко всем, в том числе к сослуживцам, постоянные издёвки и подтрунивания, повелительный и приказной тон, пренебрежительное обращение к Наблюдателям стали их визитной карточкой. Стражи низших уровней боялись и сторонились общества Харви и Рона, но их это только заводило.
Но, несмотря на их дурной нрав и массовую к ним неприязнь, нужно отдать должное: какие-то принципы и следы своеобразной чести у них всё ещё оставались. Когда все служащие башни поспешили последовать словам известной поговорки: «С глаз долой – из сердца вон» – и перестали замечать Икарова, то эти двое из отряда «Харон», когда покинули лифт и заметили Сергея Геннадьевича, учтиво кивнули ему головой и пожелали хорошего дня. Это было немного неожиданно и выглядело искренним. На миг я даже поверил, что в них что-то есть, помимо бесконечного злорадства, но постарался как можно скорее прогнать эти мысли прочь. Нам же с Кирой досталось от них только пара ехидных ухмылок, после чего они также проследовали в зал, не проронив больше ни единого слова.
– Им бы гонора поменьше, были бы неплохие ребята, – с теплотой сказал Икаров.
– Ой, сомневаюсь, – засмеялась Кира.
В этот момент дверь слева от нас со скрипом открылась, и в неё вошёл высокий беловолосый и очень статный на вид мужчина средних лет. Он посмотрел на нас, а его глаза приобрели характерный, острый и внимательный прищур, от взгляда его веяло расчётливой строгостью, но он не выглядел злым, скорее деловитым. Губы оказались неестественно поджаты, что выдавало глубокую задумчивость, его явно отягощали внезапно нахлынувшие проблемы. Но в целом внешний вид был весьма специфическим. Чёрные лакированные ботинки сияли напыщенной важностью своего хозяина, а серые трубчатые брюки, гладко выглаженные, чистые, идеально подогнанные под рост мужчины, ещё больше подчёркивали в нём важную шишку, офисного обитателя, никогда не покидавшего своё логово и не любившего марать руки по пустякам. В брюки заправлялась лощёная серо-зелёная рубашка, аккуратно застёгнутая на все пуговицы, а поверх неё виднелись крепко натянутые подтяжки, удерживающие штаны, но зачем они нужны, не смог бы ответить даже сам хозяин. Возможно, это всего лишь вычурный элемент униформы, ведь даже без них брюки сидели как влитые. Через руку мужчины был перекинут длинный плащ, который он вряд ли когда-нибудь надевал, скорее тот также числился ещё одним элементом профессиональной формы. Но всё это производило странный магический эффект: его уверенность, глубокий и проникновенный взгляд внушали неизменный трепет каждому, кто оказывался перед ним. Со всей этой тёмной и тоскливой гаммой в одежде сильно контрастировали волосы сияюще-белого цвета, чуть удлинённые, но не скрывающие этого внимательного прищура, направленного сейчас прямо в мою сторону. Эта таинственная причуда в изменении цвета волос – главная отличительная черта Стражей второго уровня – Хранителей.