Проводник

  - Ну это как сказать, вообще-то. Я, между прочим, принимал непосредственное участие в зарабатывании этих денег. Так что имею полное право.

  - Заткнись, а?

  - Да без проблем. После поговорим.

  Через пятнадцать минут всё было кончено. Биометрические данные благополучно считаны, платежи обработаны, деньги переведены на оффшорные счета каких-то китайских компаний.

  Силин про себя отметил, с каким удовольствием расстаётся с деньгами. Ему это было совершенно не свойственно. Мало того! Если бы даже профессор запросил за свои услуги все его деньги, он бы отдал их с не меньшей радостью.

  - И как ощущения? - поинтересовался Амби после недолгого молчания.

  - Восхитительные. Как будто купил то, о чём всю жизнь мечтал.

  - Ну что ж... Поздравляю, детоубийца!

  Внутри будто сжалось всё.

  - Закрой пасть! - взревел Вадим Андреевич и до хруста сжал кулаки.

  - Ой! Я это вслух сказала, да? А, впрочем, у нас с тобой всё равно друг от друга секретов нет, так что можем о чём угодно болтать. Всё равно никто не слышит.

  - Теперь ты ещё и пол решил сменить, шизоид ненормальный?

  - Хм... А кто сказал, что я пол меняла? Я, между прочим, свободное сознание. Кем хочу, тем и являюсь. Захочу - буду Амби. А захочу - стану Алисой, например. Хочешь стану Алисой? Лично для тебя, дедушка.

  - Что за чушь ты несёшь, придурок? Это у тебя осложнения такие от трансплантации, что ли? Кукуха улетает?

  Силин метался по номеру, снедаемый единственным желанием - разорвать на части этого сумасшедшего голыми руками. Проблема состояла лишь в том, что для этого пришлось бы разорвать собственную голову.

  - А чем тебе имя не нравится? Нормальное имя. Красивое.

  - Где его кабинет?

  - Чей?

  - Шэнли Дина!

  - Жаловаться будешь? Первый этаж. Но туда только на лифте добраться можно, а у тебя ключа нет.

  - Как его вызвать?

  - Лифт?

  - Профессора!

  - Дался тебе этот профессор. Лучше со мной поговори. Почему тебе не нравится имя Алиса?

  - Слушай, да будь ты хоть Фросей, хоть Бурёнкой, мне всё равно вообще! Просто закрой свой ментальный рот и молчи! Сделай вид, что тебя нет в моей голове. Я за эти дни от тебя устал больше, чем от саркомы!

  - А Соня нравится?

  - Да при чём тут Соня, твою мать!!! - во всё горло взревел Вадим Андреевич. - Какая, нахрен, Соня!!!?

  Вместо ответа Силин получил порцию воспоминаний, от которой его новенькие, молодые, упругие мышцы враз потеряли всю силу. Ноги задрожали, подкосились, и Вадим Андреевич плюхнулся задом на пол. Вытаращив глаза, он попятился назад, перебирая всеми четырьмя конечности, пока не забился в самый дальний угол. Там он поджал колени, обхватил голову руками, зажмурился и заскулил. Вначале тихо, а затем всё громче и громче, пока не завыл как цепной пёс в скорбную минуту.

  Там, сидя в углу, он снова и снова осознавал себя матерью. Его и в самом деле звали не иначе, как Алиса. А Соня - его крошечная, любимая дочурка - снова и снова умирала в руках труса, в один вечер сломавшего всё.

  Он сам теперь испытывал искреннюю, безусловную материнскую любовь к маленькому человечку, который извивался, и изо всех сил боролся за собственную жизнь, но так и не победил. Он также искренне ненавидел то чудовище, которое на его глазах убивало его самое родное и любимое создание. Его Соню.

  Он снова и снова срывал ногти о камни, скребя по ним единственным, что ещё могло двигаться в его изломанном теле. Срывал ногти в надежде хоть на миллиметр приблизиться, спасти свою маленькую, любимую девочку... Он видел, как из неё уходит жизнь. Видел, как в последний раз дёрнулась маленькая ножка...

  Силин просидел так несколько часов, обливаясь слезами и царапая собственное лицо, а когда силы окончательно иссякли, Алиса снова заговорила.

  - Я работала в Институте морской биологии. Шэнли Дин, тогда ещё молодой, перспективный учёный, возглавлял китайскую группу генетиков. Их прислали для работы над совместным российско-китайским проектом. Собственно, результатами нашего труда ты как раз и воспользовался. Так вышло, что ты привёз нас умирать в сотне метров от нашего института. Утром, когда нас нашли, я была в коме. Травмы несовместимые с жизнью. Шансов на спасение не было никаких. Шэнли Дин настоял на том, чтобы попытаться спасти моё сознание. Каким-то чудом ему это удалось. Очнулась в теле старухи. Первую трансплантацию даже не помню. Профессор говорит, что как раз кома и сыграла свою роль, хотя я до сих пор не понимаю, как меня перенесли без моего участия. Потом узнала, что Соня не выжила. Чуть с ума не сошла. Старушка-донор впечатлительной оказалась, чуть от инфаркта не умерла. Спасли. Пришлось не давать волю эмоциям, чтобы ей жизнь сохранить. Молчать, когда хочется орать и биться в истерике. Думала, это и есть ад, но я ещё понятия не имела, что такое настоящий ад.

  - Ты не можешь так со мной поступать, - чуть слышно прошептал Вадим Андреевич. - Ты не можешь так поступать хотя бы потому, что я тебе плачу огромные, просто космические деньги.

  Алиса отвечала спокойно, даже чуть лениво.

  - Я имею право тебя убить, Силин. Раздавить, разодрать на части, уничтожить, сгноить. Но делать этого не буду.

  - Какое великодушие. Я даже знаю почему.

  - Потому что формально тебя уже и так не существует. Твоё старое тело прямо сейчас пытаются реанимировать врачи в местной клинике. Ты впал в кому, так бывает, когда больной раком восьмидесятилетний старик летит бог знает зачем за тридевять земель. Никто даже не удивится такому повороту. А наследники даже обрадуются. Врачи за твою жизнь долго бороться не будут... да. Так что формально ты уже умер, дедушка. А тот, кто сейчас сидит в углу, не более, чем плод научных изысканий. Пусть и незаконных.