Страница 64 из 70
– Ну-ну, – удерживал голову капризного ребёнка Табак. Ребёнка, которому давно обещали, а всё никак не покупали дорогую игрушку. И вот, наконец, сказали твёрдо: будет тебе игрушка. – Ну-ну. Успокойся. (Не дерись.)
Колодкина и Гордеева начальницу не узнали. Ритка пришла будто прямо из гостей. Свежая, весёлая. Снимала обувь, вешала плащ. Была в своём лучшем платье с розой, в дымчатых колготках. И это в будний день!
– Ну-ка рассказывай! – сразу подступили товарки. Мол, на этот раз не отвертишься. (Рита в последнее время стала большой темнилой, совсем не рассказывала о себе, а тут приходит вся переполненная!)
Но Кузичкина и не думала отверчиваться:
– Замуж выхожу, девушки, – кинула модную красивую сумочку прямо на картотеку, будто плевала теперь на всё.
Вот это новость! Неужели за ноздрястого? Точно, за него, подтвердила невеста. Только что из загса, подавали заявление. Регистрация ровно через месяц – 29-го марта.
И пошла, главное, к себе, в закуток. Ничего не добавив. Нет, как это понимать! Товарки полезли следом.
– А предложение делал с колечком или без? – наседала романтичная Гордеева. – На колено вставал? Как это было? Расскажи, расскажи, Рита!
Но Кузичкина ушла от ответа. Перекидывая что-то на столике, возмущалась порядками в загсах России. Теперешними порядками:
– Кошмар, девушки! Потребовали у Жени документ о разводе с якобы прежней женой в Казахстане. Представляете! У него! У которого отродясь не было никаких жён (ой ли, не поверили подруги).
– Да ладно тебе, успокойся, – говорила приземлённая Колодкина. – Ты лучше скажи, где жить будете? У него или у тебя?
– Мы это с Женей ещё не обсуждали.
«С Женей». Врёт, конечно. Колодкина (практичная) тут же начала внушать, чтобы ни в коем случае свою однушку не продавала. Пусть он свой дом продаёт. Мало ли, как сложится. Или другой вариант: живи у него, а свою квартиру сдавай. И денежки будут капать тебе, и всегда слинять можно.
– Да не слушай ты её! Рита! Выбрала уже платье, подвенечное, заказала? Где будет свадьба? дома? в ресторане?
Кузичкина говорила, что теперь это не модно. Вся эта пышность, все эти рестораны, длинные машины. У нас всё будет скромно. Говорила явно словами «Жени». С несколько погрустневшей мордочкой. (Видно было, хотелось бабёнке покрасоваться в фате, ох, хотелось. Да и с крыльца Дворца чтобы жених к машине протащил на руках. Как козу с пышным платьем. Чтоб не запутался в нём, не упал. Ох, хотелось.)
Однако Колодкина тут же подхватила невесту. Без подвенечного платья:
– Правильно, Рита, правильно. Только пыль в глаза пускать. Зато денежки останутся целыми.
Да и не дотащит ноздрястый до машины, хотела добавить. Но не добавила.
В этот день Кузичкина ночевала у себя. Долго не могла уснуть – всё вспоминала поход в загс. И больше всего толстую делопроизводительницу за тумбовым столом. Её злорадные, с подтекстами вопросы. Особенно о прежней жизни двух брачующихся. О прежних жёнах их и мужьях, о детях, об алиментах. Евгений начал нервничать, злиться. Сунул даже ей под нос бумагу из ФМС, где было написано, что женат не был и детей у него нет. Всё на сто рядов проверено! «Ну а вы?» – повернула голову толстая баба. Дескать, давай, уважаемая, колись. Пришлось подать ей свидетельство о разводе с первым мужем. Копию. И вновь баба за столом заполнилась злорадством. Выходило, что невеста – кошка драная, а жених в шестьдесят два своих года – полный девственник. Ангел. За-абавно. «Да кто она такая!» – возмущался Женя, когда выходили из здания. В общем – остался неприятный осадок. Прежде чем пойти в загс, оба приоделись: Женя в свой панцирный костюм, а сама надела платье с розой. Но стерва за столом даже не предложила раздеться. Так и просидели в плащах. Как два мешка на вокзале. В ожидании поезда. Электрички.
Наворачивались слёзы. Вытирала платочком, вздыхала.
Потом в засыпающем сознании творилась фантастика – Колодкина и Гордеева то приходили к ней в закуток, то уходили. Передвигались где-то среди стеллажей, как в густом лесу. Словно теряли там друг дружку, кричали «ау». И опять выходили к ней на поляну к притихшему костру. Выходили с новыми палками и сучьями – и вновь всё разгоралось до неба.
<p>
<a name="TOC_id20254301" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; background-color: rgb(233, 233, 233);"></a></p>
<a name="TOC_id20254302"></a>3
Во дворе у Табашникова разыгрывалась в лицах басня Крылова на современный лад. Кот-бандит четырёх соседок-сестёр сидел перед Агеевым. Вежливо слушал. Передние лапки его были составлены культурно. Одна к другой. Будто не удавил только что у Ивана цыплёнка. Цыплёнка, который и валялся теперь рядом с бандитом.
Агеев стыдил кота. Кот вежливо слушал. Потом принялся мотать башкой – вылизываться.
Над забором появился Иван. Дикой. С палкой.
– Да что же ты сидишь-то, инспектор – бей его, бей! Сейчас убежит!
Кот тут же шмыгнул под свой забор. Как и не было его.
Агеев хохотал. А Иван уходил от забора и обещал:
– Ох, возьму в следующий раз грех на душу, ох, возьму. Из ружья порешу гада.
Появившийся из сеней Табашников тоже начал пенять другу: почему не пугнул хотя бы? Что это – забава для тебя?
– Бесполезно, Женя. Природа. Инстинкт зверя. Ему даже и не нужен этот цыплёнок. Вон он, валяется. Так что бить, убивать самого охотника – бессмысленно.
Табак поднял цыплёнка, понёс и перекинул к Ивану. Пусть хоть супишко сварит. В утешение.